Пользуясь слабостью Египта в первый переходный период, племена культуры С поселились в Нубии и сумели проникнуть далеко на север. Один из их могильников был найден ниже первого порога Нила, то есть на территории, которая всегда считалась исконной территорией Египта.
Однако в эпоху Среднего царства Египет возродился заново, став еще более могущественным, чем прежде. Фараоны XI династии Ментухотеп I и II совершили ряд экспедиций, целью которых было (прибегая к современной фразеологии) «вразумить этих варваров и привить им уважение к закону, власти и порядку». Их политику продолжили фараоны XII династии Аменемхет I и Сенусерт I. Мощные и отлично оснащенные войска египтян справились со своей задачей и «приучили варваров к порядку». В результате было истреблено множество людей культуры С, а остальных заставили покориться и «петь хвалу богам во славу царя».
Линия коммуникаций с югом была вновь создана. Чтобы обезопасить ее, египтяне построили длинную цепь мощных укреплений. Однако это не были фортификационные сооружения, вроде «линии Мажино», имевшие целью оградить государство от агрессоров. Это были укрепления, которые сами являлись продуктами вторжения. Если французская «линия Мажино» располагалась вдоль границы и должна была защищать ее, то линия египетских укреплений вела от границы в глубь чужой страны, вдоль Нила. Ее целью было оградить транспорты и торговые экспедиции египтян. Пользуясь опять аналогией с современностью, можно сказать, что она напоминала скорее цепь укрепленных постов, создаваемых для охраны линии железной дороги.
Против кого же сооружались все эти укрепления? Мы снова вынуждены промолчать, так как у нас нет точных источников и материалов о культуре С. Археологи не могут пока похвастаться сколь-либо значительными достижениями в этой области. Кроме упомянутого могильника в Верхнем Египте, в 1931 году были исследованы еще два могильника, на этот раз уже в Нубии. Следы культуры С были найдены в Фарасе, по обеим сторонам Нила, в Дибейре и в Фирке и, наконец, в Коше – местности, которой достигнет водохранилище, когда разольется Нил; однако пока не удалось тщательно исследовать все эти места. Дальнейшие следы существования культуры С обнаружены южнее, на территории, которой не угрожает предстоящее затопление Нубии. Зная о культуре С так же мало, как и о культуре А, мы можем получить о ней более полное представление, лишь изучив все следы и памятники египтян. Источник, правда, импонирующий, но ненадежный! Как если бы в наше время мы пытались судить о населении стран, оккупированных в период второй мировой войны, исключительно на основе источников, оставленных оккупантами. А что делать? Есть, впрочем, некоторая разница. Египтяне не были только оккупантами, хозяйничавшими в короткий период военных действий. Они господствовали в Нубии ряд столетий и играли роль колониальной державы. Это, разумеется, меняет положение вещей, хотя данные о местных жителях, извлеченные из памятников, оставленных колонизаторами, также не очень надежны.
Посмотрим все же, что сохранилось от египтян, например, в местности Икур, откуда ответвлялась дорога к золотым приискам в Восточном Судане, а как полагают некоторые, – и к легендарной стране Пунт. Еще в период Древнего царства здесь существовала торговая фактория, по-видимому вместе с военным постом. Впоследствии все это попало в руки кочевников, принадлежащих к культуре С. Наконец фараон Сенусерт I (около 1970 года до нашей эры) построил здесь торговую базу. Но не ограничился только этим. На противоположной стороне реки он возводит крепость. Но какую! Она была явно рассчитана на то, чтобы раз и навсегда отбить у неосмотрительных смельчаков охоту вмешиваться в сферу жизненных интересов его государства. Шестьдесят лет назад египтолог Артур Вэйголл следующим образом описал свои впечатления от осмотра крепости Кубан, расположенной напротив «центральной товарной базы» в Икуре: «Руины крепости – одно из наиболее впечатляющих зрелищ в Нубии. Они пленяют воображение, приоткрывая завесу над давно минувшими временами так, как этого не мог бы сделать ни один из храмов. Мрачные, разваливающиеся стены, все еще громоздящиеся на значительную высоту, обрушившиеся эскарпы и контрэскарпы, ров и крытые проходы – все это наводит на мысли об оживленной деятельности в древнем Египте».
По мнению Вэйголла, стены были выложены из крупного, высушенного на солнце кирпича (так строят в Нубии и по сей день; этот строительный материал отличается большой прочностью, разумеется только в зоне, где вовсе нет дождей). Толщина стен составляла шесть, а высота – восемь метров. Ров был вырыт в скале, однако не известно, заполнялся ли он водой. На северной и южной стороне имелись ворота, укрепленные башнями, а входы в крепость были всего три метра шириной. Доступ к реке обеспечивался через крытый проход, укрепленный крупными каменными глыбами.
Так выглядела крепость Кубан. Окружающая ее среда, как и сама крепость, пока еще детально не исследована. Во всяком случае, положение крепости, ее мощные стены, башни и ров могли преследовать лишь задачу защищать египетский гарнизон от племен культуры С. В те времена никто другой не проникал так далеко. И хотя, как мы уже говорили, подобные рассуждения не совсем верны, тем не менее кое-какие выводы, безусловно, можно сделать.
Кубан – лишь одна из целой цепи крепостей. Следующая была сооружена южнее, в местности, именуемой ныне Аниба. Ее выстроил, по-видимому, тот же Сенусерт I. Еще одна крепость возникла, как предполагают, в том месте, где сейчас находится селение Фарас, которому суждено вскоре исчезнуть под водой. Фарас – это название будет часто повторяться в нашей книге, ибо здесь произошло то «нубийское чудо», навстречу которому я спешил вопреки всем препятствиям. Однако об этом позднее. А пока отметим, что, судя по древнеегипетским источникам, где-то здесь должна была существовать крепость, прозванная «охватывающей обе страны». Почему? Потому что Нил, видимо, тут раздваивался, образуя остров, на котором стояла крепость.
Еще одна крепость высилась в Восточной Серре, в каких-нибудь 15 километрах дальше к югу. И, наконец, – Бухен, напротив Вади-Хальфы, самая известная и, пожалуй, самая могущественная из всех «египетских Дуомон»[41]. Кроме крепости здесь находятся руины двух храмов. Весь этот комплекс был исследован в 1910 году англичанами Рэндолл-Макайвором и Леонардом Вулли, а в последнее время, начиная с 1957 года, там работала другая английская экспедиция, под руководством известного археолога профессора Эмери.
Крепость в Бухене состояла из мощных стен, рва, эскарпов и контрэскарпов. Кроме того, там были круглые бастионы, откуда скрытые в них лучники могли метать стрелы во все стороны. Каждый, кому вздумалось бы штурмовать стены этой крепости, должен был бы сперва спуститься по откосу контрэскарпа и начать взбираться по эскарпу. Причем все это ему приходилось бы, разумеется, проделывать под обстрелом. Оказавшись теперь на дне шестиметрового рва, он должен был бы противостоять ураганному обстрелу из луков и пращей – камни сбрасывали бы ему прямо на голову сверху и с флангов. Если бы, однако, ему удалось преодолеть и эти препятствия, он очутился бы на открытом участке под обстрелом с главного сооружения высотой десять метров. Чтобы взять эту часть крепости, нужно было бы или разрушить ее массивные стены, или пробраться туда сверху, или форсировать входные ворота, что опять-таки было связано с необходимостью вторгнуться через коридор шириной три метра с крепкими двойными дверями и мостом, разводимым посредине.
Те, кто видели Бухен, утверждают, что этот древнеегипетский Сингапур был в то время, несомненно, не меньшим достижением военной техники, чем его подобие в XX веке. Однако разница между ними в том, что Сингапур оборонялся лишь 40 дней, а Бухен (если не ошибаемся), не был взят никем в течение... почти 400 лет! Нас такая цифра ошеломляет, но египтян... Несмотря на такую разницу, есть и некоторое сходство. По мнению профессора Эмери, после 400 лет независимого существования крепость Бухен была наконец взята. Слой пепла указывает на то, что победители предали Бухен огню. А так как следы огня выступают наиболее явственно вблизи ворот, Эмери пришел к выводу, что штурмующие вторглись в крепость именно этим, самым трудным путем. Однако, как и в Сингапуре, это свидетельствует не об исключительной силе атакующих или о слабости крепости, а просто... о слабости ее гарнизона, ибо Бухен пал только тогда, когда весь Египет покачнулся и едва не исчез в сумраке истории. А произошло это в результате так называемого вторжения гиксосов. Мы до сих пор мало знаем о происхождении гиксосов. Нам неизвестно также, кто в действительности брал штурмом ворота Бухена. Зато достоверно установлено, что в тот период Египет пережил глубокое потрясение, подобное испытанному Польшей в период ее разделов. Крепость пала не столько в результате превосходящей мощи чужеземных захватчиков, сколько вследствие слабости и деморализации самих египтян.
