Долго мы спорили с армянским торговцем и, как всегда, он закрыл беседу, сказав: "ладно, доложу руководству". Фактически Сталин согласился со всеми нашими запросами, он ни в данном случае, ни позднее не делал нам замечаний, подобных замечаниям Микояна. Тем не менее, последний свой яд против нас излил и перед Сталиным.
Со всеми нашими экономическими делегациями Микоян обращался как перекупщик.
Нам нечего давать вам, вы просите много кредитов. Мы не можем помочь вам строить рисоочистительный завод, цементный завод и др., - говорил он нам, хотя мы просили самых минимальных кредитов, которых лишь можно просить.
Наша скромность и наше стеснение при запросах являлись чертами, характеризующими многострадального бедняка, знавшего цену поту и труду, понимавшего и колоссальные нужды испепелившегося во время войны Советского Союза, и его международные обязательства. Путь к сооружению у нас большинства фабрик и других объектов, которые были предоставлены нам в кредит и которые у нас строились, был открыт еще при Сталине. Тщетно объясняли мы Микояну бедственное положение нашей страны, которая не получила в наследство от буржуазии ни единой фабрики и которая во время войны была сожжена и испепелена и не имела ни одного трактора для обработки земли, поэтому неправильно было ставить нас в один план с Восточной Германией, Чехословакией и т д. Однажды я здорово поспорил с Микояном, так как он стал упрекать меня в том, что наши коровы давали по 500-600 литров молока в год.
- Зачем они вам? - сказал он - Режьте их!
Разгневанный, я отвечаю ему:
- Мы никогда не встанем на путь убоя скота, мы будем лучше кормить их и улучшать их породу. Вам надо знать, что у нас не то что скот, но даже люди не едят досыта.
- У нас одна корова даст .... - кичливо сказал он и стал перечислять столько-то и столько-то тысяч литров молока.
- Вы уж простите меня, - ответил я ему, - вы старый деятель советского государства, так что, наверное, знаете: давали ли ваши коровы сразу же после Октябрьской революции, в 1920 или 1924 годах, столько молока, сколько дают они сегодня?
- Нет, - сказал он, - тогда дело обстояло иначе.
- Так обстоит и теперь у нас, - сказал я ему, - мы не можем достигнуть вашего уровня за 4-5 лет свободной жизни. Главное -мы уже приступили к делу и жаждем идти вперед по пути развития и прогресса. У нас не отсутствуют ни желание, ни воля. Однако надо все правильно мерить.
После смерти Сталина антиалбанские оттенки в поведении министра-торговца Советского Союза превратились в неизменный курс. Но теперь он был уже не один. Его карандаш, склонный ставить больше всего кресты и "нет" на наших скромных запросах, теперь встретил поддержку и у других. Выше я говорил об июньской встрече 1953 года в Москве с Маленковым, Берия, Микояном и другими. Помимо всего прочего, исходя из того, как они обращались с нами, как они подходили к выдвинутым нами экономическим проблемам, я почувствовал, что в Кремле отсутствовали уже не только тело незабываемого Сталина, но и его великая и человеческая душа, его чуткость, его сердечное обращение с людьми, его мысль выдающегося марксиста-ленинца.
Не успел я говорить даже несколько минут о социально-экономическом положении Албании, о невиданном трудовом подъеме трудящихся масс, коммунистов и кадров, как Маленков прервал меня:
- Ну, товарищ Энвер, - сказал он, - вы утверждаете, что положение в Албании хорошее, но факты говорят о другом. Поэтому послушайте наши констатации.
И посыпались их замечания о нашем положении и наших делах. Откуда у них такие "сведения" мы этого не знаем, но это факт, что они до странности преувеличивали и утрировали дела. В мою память врезались особенно два их "замечания".
Первое касалось нашего государственного аппарата.
- Ваш аппарат, - "констатировал" советское руководство, - настолько большой и раздутый, что даже Рокфеллер и Морган не осмеливались бы держать его!
И сразу же после того, как сделали нас Рокфеллерами и морганами, своим вторым замечанием они ударились в другую крайность:
- У ваших крестьян не хватает хлеба насущного, у них нет волов, нет скота, нет ни одной курицы (они сами знают, как им удалось подсчитать кур в Албании!), не говоря уже о других предметах первой необходимости.
И Рокфеллер, и гол как сокол! Как мне понимать такую логику?!
Однако голос Микояна не дал мне долго думать. Будучи цифроманом, Микоян говорил на языке процентов, цифр, сравнений, таблиц. Далее он сказал:
- Экономическое положение у вас плохое, ваше сельское хозяйство в плачевном состоянии, скота у вас меньше чем до войны, 20 процентов хлеба вы ввозите из-за границы, коллективизация движется медленно, крестьянство не верит в преимущества коллективного хозяйства. Вы эксплуатируете крестьян. С финансами у вас дела обстоят плохо. Вы не умеете торговать, -болтал армянин.
При всем уважении к советским руководителям, я не мог больше молчать:
- Мы ведь не танцуем и не пируем, - ответил я.-- Мы трудимся, потеем, однако все сразу нельзя исправить. Вы тоже прошли через такую стадию, так что не забывайте о ней.
-Забывать-то не забываем, - сказал
он, - но мы сами трудились.
-Мы тоже сами трудимся, - продолжал я, - так как в нашей стране нет колонов. Мы не выпрашиваем, а просим у вас интернационалистической помощи.
Мои реплики заставили его кое-как сбавить тон. Тем не менее он продолжал:
- Ваши планы постоянно не выполняются. Возьмем строительство. Вы развертываете колоссальное для вашей страны строительство, однако ваши строительные планы не осуществляются, а это, во-первых, потому, что у вас не хватает рабочей силы и вы не создали подходящих для этого условий, во-вторых, потому, что вы заняты строительством многих ненужных вам фабрик и заводов. Вы предпринимает такое строительство без учета реальных условий Албании. Вы строите гидростанцию на Мате (Речь идет о гидростанции им. Карла Маркса на реке Мат в Северной Албании. Ее строительство было завершено в январе 1958 года.) Мы спрашиваем: где будете употреблять электроэнергию? Мы не видим, где вы ее будете употреблять, вы не нуждаетесь в таком количестве электроэнергии.
Его рассуждения показались мне очень странными, и я возразил ему:
- Гидростанция на реке Мат, когда закончится будет давать около 25000 киловатт. Вы что, такое количество находите большим и излишним?! Учтите, товарищ Микоян, что мы уже теперь нуждаемся в электроэнергии;
более того, плановое развитие нашей экономики в будущем не может Дыть гарантировано без заблаговременного принятия мер по обеспечению нужной электроэнергии.
- Вы неточны в планировании. Гидростанция обойдется вам исключительно дорого, к тому же вам некуда будет девать электроэнергию, - продолжал он настаивать на своем. - Вы планируете строительство ненужных вам фабрик и заводов, таких как сталепрокатный и деревообрабатывающий заводы, бумажная фабрика, стекольный завод, льнозавод, хлебозавод и др. На что Албании все эти фабрики и заводы? На что вам нефтеперегонный завод? (Речь идет о нефтеперегонном заводе, который строился тогда в Церрике.) Есть ли у вас достаточно нефти или же вы строите этот нефтеперегонный завод для того, чтобы он простаивал? Хорошенько рассмотрите эти вопросы и отмените лишние стройки. Сельское хозяйство у вас в очень критическом положении, так что вам надо уменьшить капиталовложения в промышленность и взять крен в сторону подъема сельского хозяйства!
Я слушал, как он говорил, и на миг мне показалось, что передо мною не член Президиума Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и советский зам-премьер, а Кидрич, посланец Тито, который 7-8 лет до этого вместе со своими друзьями из кожи вон лез, чтобы убедить нас отказаться от промышленности, не строить ни одного промышленного предприятия. "Сельское хозяйство, сельское хозяйство", - настаивали люди в Белграде. "Сельское хозяйство, только сельское хозяйство" - советовали мне теперь, в 1953 году, и в Москве...
Вся эта встреча, на которой должны были рассматриваться наши экономические проблемы, именно в таком духе продолжалась до конца.
Несколько дней спустя мы снова уселись с Микояном и двумя другими советскими служащими за "обсуждение" экономических вопросов. Видя нерасположение друзей, мы сами поставили большой крест на многих из наших запросов. Мы ограничились некоторыми самыми необходимыми объектами, но, несмотря на их "советы" я настаивал и добился незначительного кредита на развитие индустрии, особенно нефтяной и горнорудной промышленности.
Я не могу забыть тот момент, когда мы встретились с Маленковым и Микояном для заключительной беседы.
-По вашим советам, - сказал я, - я обсудил вопросы с товарищами, и из прежних запросов мы решили перенести на будущую пятилетку бумажную фабрику, стекольный и сталелитейный заводы, как и хлебозавод.
- Правильно, - сказал Маленков, а Микоян тут же поставил на списке крест своим толстым карандашом.
