Не лишним считаю добавить, что рассказ этот заимствован как из заявления, полученного графом В. И. Капнистом от священника с. Бреусовка о. Иоанна Костенко, так и от частных рассказов людей, слышавших повесть о чудесном прозрении от самого Лося. На заявлении о. Костенко есть удостоверение волостного правления, свидетельствующее как о правдивости рассказа, так и о том, что Лось в настоящее время настолько здоров, что взял из правления паспорт и ушел на заработки в Екатеринославскую губернию.
5) Между прочими заявлениями, полученными графом от разных лиц, я прочел письмо от некоей Лисевцевой. Письмо это писано на имя графини Софии Михайловны Капнист, уведомляет о том, что по молитве перед иконой Божией Матери в деревне Козельщине, в то время когда эта икона была еще в доме графа, больная исцелилась от постоянно, в продолжение целого года, гнетущей ее головной боли, сопровождаемой припадками падучей болезни. На сем письме находится заверение свидетелей в том, что Лисевцева действительно страдала прописанной болезнью и исцелилась по молитве перед образом Божией Матери. Всех свидетелей подписано четыре. В конце же письма помещена подпись Бреусовского волостного правления, свидетельствующая как о болезни исцеленной, так и о самом исцелении, последовавшем 28 июня 1881 года.
6) 1881 года 8 июля жительница г. Полтавы жена землемера Любовь Яковлевна Алексеенкова сделала следующее заявление (выписываю дословно заявление Алексеенковой, как оно записано в первоначальном акте): «Сегодня я прибыла из Полтавы в деревню Козельщину с целью помолиться перед иконой Божией Матери об исцелении моего больного сына Константина. Сын мои, мальчик восьми лет, начал болеть три года тому назад. Болезнь его в продолжение времени более и более усиливалась, а в декабре же прошлого года настолько развилась, что он совершенно потерял употребление ног. Вместе с этим последовало и вообще расстройство всего организма, сопровождающееся страшными болями во всем теле. Всякое самомалейшее движение больного причиняло ему жестокие страдания, так что при всяком движении мальчик постоянно сильно плакал. Переворачивать мы могли его только на простыне. Больного моего сына лечили в г. Полтаве, но болезнь не уступала никаким медицинским пособиям. После напрасных хлопот с лекарями я решила прибегнуть к помощи Божией, для чего, по совету добрых людей, и приехала в Козельщину с целью помолиться перед иконой Божией Матери и попросить исцеления моему ребенку у Самого Милосердого Господа. После молебна перед чудодейственным образом мальчика для целования святой иконы поднесла моя мать, а его бабка. Во все продолжение молебна сын мой не переставал плакать и притих только в то время, когда мы из часовни ушли на свою квартиру. Возвратясь туда, мы, обложив больного подушками, усадили его в кресло, сами же ушли в соседнюю комнату. Но каково было наше удивление, когда мы, возвратясь в свою комнату, увидели своего мальчика стоящим около окна. Оказалось, что он сам сошел с кресла подошел к окошку, взял там огурец и ел с хлебом Мы признаем внезапное выздоровление нашего больного чудом неизреченной милости Божией Матери, каковое чудо видели и многие из богомольцев, молившихся вместе с нами и с нами же вместе видевшие укрепившегося больного», — заканчивает Алексеенкова свой рассказ. В числе свидетелей, подтвердивших показание Алексеенковой, подписались жены полтавских купцов: Мария Андреевна Кандыбина и Авдотья Потапьевна Штепина, поселянин Китайгородской волости Кобелякского уезда Василий Котько и кобелякский мещанин Василий Травкин. При этом г-жа Кандыбина присовокупляет, что крайне тяжелое и болезненное состояние мальчика она наблюдала и в существовании болезни убедилась в течение совместного путешествия с Алексеенковой в одном экипаже со станции Ганновки до деревни Козельщины. Затем Кандыбина и Штепина добавили, что, придя из часовни после молебствия в общую с Алексеенковой квартиру, видели, как больной мальчик, не владевший до того времени ногами, сам, без посторонней помощи, встал со стула, на котором сидел, обложенный подушками, стал твердо на ноги и, оборотясь несколько в сторону к окну, достал оттуда кусок хлеба и огурец. Простоял он в таком положений около 15 минут. После этого тот же мальчик по своему желанию был вторично принесен в часовню, из которой, по его же желанию, был отнесен в сад. Когда его там посадили на скамейке, то он сам, без всякой помощи, на глазах многих прошел на расстояние около полуторы сажени до цветочной клумбы и сорвал там цветок. Вообще держал свой корпус против прежнего прямее, не кричал, был более или менее весел и ни о каких болях не заявлял. (Следуют подписи свидетелей).
7) Выписываю, опять же дословно, заявление, последовавшее от некой солдатки Курской губернии Дмитровского уезда жительницы с. Рыжкова Гликерии Билиповой.
«Восемнадцать лет назад я, Бог знает по какой причине, начала страдать от болезни, которая мучила меня до настоящего времени и выражалась в следующем: меня посещали постоянно непонятные припадки тоски и печали. В это время все становилось для меня не мило, все меня тяготило; руки не поднимались ни к какой работе, во всем теле я чувствовала слабость и упадок сил. Людского участия к моему положению, доброго совета добрых людей я не могла равнодушно выслушивать. В то же время, когда мне советовали обратиться за советом к лекарям или идти молиться в церковь Божию, я приходила в гнев и со мной делались страшные припадки моей болезни. Я или падала на землю, или же я, стоя на ногах, начинала кричать разными голосами, чувствуя в то же время, что у меня сильно болит голова, что‑то подступает к сердцу и давит мою грудь, все тело мое расслабляется и болят все члены. После припадка я впадала в полное изнеможение и нередко в тяжелый и продолжительный сон. Весьма часто эти припадки моей болезни повторялись в то время, когда я бывала в церкви. Моя болезнь, я видела это, возбуждала ко мне людское сострадание, но долго оно не приносило мне никакой пользы. Наконец одна сострадательная женщина, Господь да наградит ее за ее доброту, и именно полтавская купчиха Евдокия Михайловна Опошнина, взяла меня и за свой счет привезла в деревню Козельщину, где, как она мне сказала, есть чудотворный образ Божией Матери.
Прибыли мы в деревню Козельщину в Петров пост, какого числа — не помню, и тут же моя благодетельница отслужила перед святым образом за меня молебен. Во время этого молебна я перенесла тяжкий припадок моей болезни, но благодаря Царице Небесной припадок этот был уже последний. В настоящее время я чувствую себя совершенно здоровой и не перестаю благодарить Заступницу нашу за Ее ко мне, грешной, милости». (Следуют обычные подписи).
Кроме этих документов, в руках графа Владимира Ивановича Капниста находятся еще несколько писем, полученных им издалека. Признавая письма эти имеющими совершенно одинаковое значение с теми заявлениями, которыми я пользовался при изложении своего повествования, я, опять же с позволения графа, вношу в мое повествование и эти письма. Всех писем три. Два из них, помеченных 7 марта и 14 мая 1881 г., присланы на имя графа из Москвы, третье же письмо без всякого обозначения года, месяца и без обозначения даже места жительства той, которая прислала заявление это. Вот точные копии этих писем.
8) «Москва, 1881 г., 7 марта
Милостивый Государь,
Граф Владимир Иванович!
Будучи уверена в том, что Вас не может не интересовать факт чудесного исцеления сестры моей Юлии, совершившегося по молитве перед Козельщанским образом Божией Матери, я позволяю себе изложить его вкратце.
Сестра моя Юлия Шван, которой теперь 16 лет, уже три года как страдает ревматизмом; причем временами несносная боль проявлялась то в одном, то в другом месте, преимущественно в сочленении костей, усиливалась к зиме, когда сестра приезжала в Москву в Мариинский институт, и совершенно почти прекращалась, когда сестра уезжала к родителям на Кавказ на вакационное время. С каждой новой зимой болезнь усиливалась и в последнее время не только мешала делу учения, но беспокоила и сон сестры. Перед излечением боль сосредоточилась исключительно в кисти правой руки, что лишало возможности сестру писать этой рукой, и она не могла даже сложить руки на крестное знамение. Когда сестра, усердно помолясь перед чудотворной иконой, начала чистить ее ризу больной, забинтованной рукой, она вдруг почувствовала, что боль совершенно прекратилась. Движение пальцев сделалось свободно, и она перекрестилась, сложив их в крестное знамение. Через полчаса после этого сестра почувствовала боль и в левой руке, но в левой руке боль была до того слаба, что нисколько не беспокоила ее даже и ночью. На другой день боль, хотя и гораздо слабее, почувствовала в правой руке, но в тот же день, когда Юлия, помолясь за молебном перед тем же чудным образом, вновь почистила оную уже разбинтованной рукой, то боль совершенно прекратилась, осталась лишь слабость в руке, обнаруживающаяся дрожанием, и сестра, хотя с трудом, но могла уже писать этой рукой и несколько строк, что было для нее невозможно в продолжение трех месяцев. По настоящее время, в течение десяти дней со времени чудесного исцеления, боль ни в руках, ни в других частях тела не возобновлялась. Юлия чувствует себя хорошо, и ее руки укрепляются все более и более.
