Так случилось со мной и случится с Вами, если Вы не сумеете одолеть врага; но мне дороги интересы казачества, и я Вас прошу щадить их и отказаться от мысли разбить большевиков по всей России. Казачеству необходимы вольность и спокойствие; избавьте Тихий Дон от змей, но дальше не ведите на бойню моих милых казаков…»
Трагедия Каледина состояла в том, что Дон за ним не пошел. Но надо отдать ему должное — он предпочел умереть сам, нежели отдавать приказы убивать других, чем с таким удовольствием занимались многие вожди Гражданской войны.
Еще один очевидный лидер антибольшевистского движения генерал Лавр Георгиевич Корнилов вскоре был убит при штурме Екатеринодара. Белую армию на Юге России возглавил генерал Антон Иванович Деникин, вовсе не готовивший себя к политической деятельности.
«Среднего роста, плотный, несколько расположенный к полноте, с небольшой бородкой и длинными черными со значительной проседью усами, грубоватым низким голосом генерал Деникин имел репутацию честного солдата, храброго, способного и обладавшего большой военной эрудицией начальника», — таким запомнил своего командующего генерал Петр Николаевич Врангель.
Если большинство вождей революции происходили из дворянских или, как минимум, из хорошо обеспеченных семей, то отец Деникина, Иван Ефимович, был крепостным крестьянином в Саратовской губернии. Антон Иванович поступил в Киевское юнкерское училище — военную карьеру выбрал под влиянием отца, рано ушедшего из жизни. Распорядок жизни в училище был суровым — юнкеров кормили и одевали как солдат, платили им солдатское жалованье — двадцать две с половиной копейки в месяц.
Во время Русско-японской войны Антон Иванович написал рапорт с просьбой отправить его на передовую. Его назначили начальником штаба дивизии, но он рвался в бой. Несколько раз сам поднимал солдат в атаку. В Первую мировую получил под командование 4-ю бригаду, которую в 1915 году развернули в дивизию. Деникин удостоился Георгиевских крестов III и IV степени, георгиевского оружия с бриллиантами — редкая награда за личный подвиг.
Приняв на себя командование добровольческой армией, генерал Деникин устроил офицерское собрание и сказал:
— Наша единственная задача — борьба с большевиками и освобождение от них России. Я сражаюсь только за Россию, и будьте покойны, в тот день, когда я почувствую, что биение пульса армии расходится с моим, я немедля оставлю свой пост.
Он так и поступит, когда почувствует, что армия винит его в неудачах. Надо отдать должное Антону Ивановичу. Он не был ни диктатором, ни властолюбцем.
7 января 1918 года в Новочеркасске Антон Иванович женился. В городе было неспокойно, на улицах стреляли. Дабы не привлекать нежелательного внимания, на свадебную церемонию пригласили только четырех свидетелей-офицеров. Каледин предложил отметить приятное событие маленьким приемом. Антон Иванович с благодарностью отклонил приглашение ввиду более чем тревожного положения в городе. С этой скромной свадьбы началась семейная жизнь Деникина.
Военная и политическая карьера генерала в конечном итоге сложилась неудачно. Но в семейной жизни он был счастлив. Он заслужил это счастье не тем, что бросал к ногам любимой женщины драгоценности пригоршнями или море цветов… Биографы Деникина отмечают, что Антон Иванович был лишен практической жилки. Вел аскетический образ жизни. Жена главнокомандующего сама готовила, он ходил в дырявых сапогах. Больше всего генерал боялся обвинений в расточительности. Он смог одеться, когда англичане прислали для Добровольческой армии обмундирование.
Деникин был уверен, что родится мальчик, говорил, что назовет его Иваном. Антону Ивановичу к тому времени уже исполнилось сорок шесть лет. Он очень рассчитывал на наследника. Роды оказались тяжелые, врачи совещались с Деникиным — а он в это время находился на фронте: что им делать, если придется выбирать, кому сохранить жизнь: матери или ребенку? Антон Иванович телеграфировал, что просит спасти жену. Но, к счастью, делать этот страшный выбор не пришлось. Родилась девочка, которую счастливый отец назвал Мариной.
Генерал Деникин обратился за помощью к странам Антанты как очевидным союзникам в войне против большевиков.
Англия, Франция и Америка все еще сражались с Германией. Когда большевики сговорились с Берлином и подписали сепаратный мир, они стали врагами Антанты. Тем временем революционная смута началась в самой Германии. В Баварии и Венгрии образовались коммунистические правительства. Попытку взять власть коммунисты предприняли в Берлине и Вене. Русской революции боялись как пугающего хаоса, который втягивает в себя всю Европу.
Пока союзники определялись, помогать Белому движению или нет, противники большевиков убежденно говорили, что Европа выступила им на помощь. Сами верили в собственные слова. И большевики им верили.
Ярославское восстание, или Глоток свободы в сгоревшем городе
«В Петербурге сидеть и бездействовать было и противно и голодно. И кроме того, хотелось почувствовать себя опять человеком сцены, артистом. Я задумал дать ряд концертов в провинции, в приволжских городах, куда большевизм еще не успел докатиться во всей своей столичной мерзостности…»
Так летом 1918 года знаменитый в ту пору исполнитель цыганских романсов Юрий Морфесси оказался в городе Ярославле.
«Не могу не вспомнить моих частых обедов на пристани, — вспоминал Ярославль философ Федор Степун, — белые пароходы, белые чайки, перламутровые стерляди с зеленой петрушкой во рту, желтые ломтики лимона, золотистый «Haut-Sauternes» в стакане, солнечные полуденные блики по всей шири реки — ах, как хорошо было! И не потому только, что у меня вся жизнь была впереди, а потому, что в жизни было меньше зла и безумия, чем теперь».
В Ярославле Юрий Морфесси вместе с танцовщицей и пианистом-аккомпаниатором разместились в отеле «Бристоль». Черноволосый и темноглазый красавец, грек по происхождению, Морфесси начинал в опере, но быстро перешел в оперетту. Пел в варьете, в концертных залах. А потом и вовсе ушел на эстраду.
Певец ехал на гастроли, а попал на войну. Но кто мог предвидеть, что кровавая трагедия разыграется в этом дивном волжском городе? При незримом участии союзнических войск. Роль Антанты в этой истории очень символична…
На Леонтьевском кладбище, неподалеку от железнодорожной станции Всполье, в ночь с 5 на 6 июля 1918 года собралось около ста бывших офицеров царской армии. Это были участники заговора. Рядом с кладбищем находились артиллерийские склады. Помощник начальника складов тоже входил в подпольную организацию, поэтому караул не сопротивлялся. Офицеры забрали пулеметы, винтовки, патроны. Нашли даже несколько орудий.
Заговорщики заняли город без боя. Утром 6 июля 1918 года горожане приветствовали офицеров криками «ура» и бросанием вверх шапок. Никто не встал на защиту большевиков. Это была Гражданская война. В стране — хаос. Люди пребывали в растерянности. Не знали, на кого надеяться и кого поддерживать. Власть валялась под ногами. Надо было только нагнуться, чтобы ее подобрать. Или, точнее, взять винтовку, чтобы захватить власть и заставить людей подчиниться.
Всех поразила легкость, с которой большевики утратили власть над крупным городом, находящимся всего в нескольких часах от Москвы. Ярославль стоит на Волге, через него проходит важная железная дорога. Поэтому город называют северными ключами к Москве. Если сравнительно небольшая группа офицеров под аплодисменты народа берет власть в крупном губернском городе, то, может быть, дни большевиков в России сочтены?
Руководил заговорщиками бывший полковник царской армии Александр Петрович Перхуров. Он объявил себя командующим вооруженными силами Ярославского района Северной добровольческой армии. В городе расклеивали подписанную им листовку: «Граждане! Власть большевиков свергнута. Те, кто несколько месяцев назад обманом захватил власть и затем путем неслыханных насилий и издевательства над здоровой волей народа держал ее в своих руках, те, кто привел народ к голоду и безработице, восстановил брата на брата, разделил по карманам народную казну, — теперь сидят в тюрьме и ждут возмездия».
Арестованных большевиков держали в плавучей тюрьме — на барже с дровами, которая стояла на Волге. Сразу убили двоих: председателя исполкома Ярославского совета Давида Закгейма и комиссара Ярославского военного округа Семена Нахимсона — как большевиков и как евреев. Нахимсона арестовали и посадили в каземат, а потом вывели во двор и расстреляли. Труп Закгейма выволокли на Духовскую улицу, где, как вспоминали ярославцы, «он в течение нескольких дней валялся и служил предметом издевательства проходивших мимо хулиганов и черносотенцев. Когда труп окончательно разложился, его сбросили в канаву».
