малагасийские партии и как согласовать эти события с общей историей острова. Не вполне ясно, где была Амбонавула; однако поскольку говорилось, что город располагался в тридцати милях к югу от Сент-Мари или около того, был крупным по размеру и с постоянным населением, то, скорее всего, это должен был быть или Фенуариву, или Фульпуэнт; Моле-Саваже [34] не без основания склоняется в пользу последнего. Нетрудно догадаться, что и новая роль пиратов, выступающих теперь по большей части посредниками-миротворцами, и сочетание их богатства и пышного великолепия с чувством социальной справедливости могли внести вклад в те утопические фантазии, которыми уже была овеяна фигура Эвери. Пиратов, следуя описанию Джонсона, соседи воспринимали как князьков. Однако в действительности они, кажется, усердно старались на суше переработать в приемлемые формы сложившиеся еще на борту корабля демократические институты. И, как мы убедимся, есть все основания полагать, что именно их пример оказал влияние на соседей-малагасийцев.
Опять мнимые короли: Джон Плантейн
Написать исчерпывающую работу о внедрении пиратов на Мадагаскар решительно невозможно. Источники скудны: в основном это что-то вроде рассказов, созданных в то время для широкой аудитории; есть еще горстка судебных документов, содержащих обычно лаконичные сведения о тех, кто позже был арестован за пиратство в Англии или Америке. Если существуют различные источники об одном и том же событии – как правило, они противоречат друг другу. Тексты, созданные в расчете на широкую аудиторию, часто откровенно предполагают сенсацию – однако это не означает, что они ложны: немало подлинно сенсационных событий очевидно имело место. На удивление мало исследований проведено самими малагасийцами. Таким образом, всё, что у нас есть, – ряд крошечных окошек с видом на события исключительного масштаба.
И всё же правдивость основных событий не подлежит сомнению. Буканьеры продолжали следовать по Пиратскому кругу с заходом на Мадагаскар примерно до 1722 года, когда британские и французские власти начали серьезно бороться с морским разбоем. Кого-то это попросту не коснулось: одни отдыхали от трудов на Реюньоне, где губернатор за малую толику награбленного всегда был готов оказать пиратам снисхождение. Другие стали советниками королей сакалава, третьи – подручными Абрахама Самюэля, пирата, которого в результате каких-то местных махинаций временно возвели на трон бывшего королевства Матитана близ покинутого жителями французского поселения Форт-Дофин. Большая же часть тех, кто остался, предпочли поселиться на северо-востоке, основав, подобно Норту, свои поселения или осев в новых малагасийских семьях.
Некоторые из тех, кто основывал пиратские сообщества, объявляли себя королями и изъявляли грандиозные претензии, например – на верховную власть над целым островом, представляя своих супруг местными княжнами. Самый знаменитый из них сегодня – Джон Плантейн, «король бухты Рантер», жизнь которого подробнейшим образом описана агентом Ост-Индской компании Клементом Даунингом, автором книги «Краткая история индийских войн» (1737), где Мадагаскару посвящено исключительно пространное отступление. Даунинг познакомился с Плантейном в 1722 году. Тогда на морском берегу он предстал перед Даунингом в образе подлинного головореза – в простом грубом платье и с двумя заткнутыми за пояс пистолетами.
Плантейн, Джеймс Адер и Ганс Бурген, датчанин, имели в бухте Рантер весьма сильные укрепления; к тому же они владели в этих краях обширными землями. Плантейн был богаче остальных, он называл себя королем бухты Рантер, и туземцы охотно распевали в его честь гимны. Он привел в подданство многих жителей и, судя по всему, управлял ими самовластно, хотя воинам своим, к их вящему удовлетворению, платил весьма немало…
Дом Плантейна был построен настолько просторным, насколько позволяли условия самóй местности; для отдыха и развлечения у него было великое множество жен и служанок, коих он держал в строгом повиновении; по английскому обычаю они звались у него Молл, Кейт, Сью или Пегг. Дамы эти носили драгоценные шелка, иные же и ожерелья с бриллиантами. Со своей территории он частенько приезжал на остров Сент-Мари, где начал восстанавливать части укреплений капитана Эвери [35].
Плантейн обосновался на Мадагаскаре именно в ту пору, когда здесь процветали легенды о Генри Эвери, а посланники вымышленного пиратского государства в поисках союзников объезжали европейские дворы. Отсюда упоминание об «укреплениях Эвери», которые, конечно, на деле были старой факторией Адама Болдриджа в бухте Сент-Мари, разрушенной во время мятежа в 1697 году. Плантейн, кажется, делал всё от него зависящее, чтобы поддержать легенду [36]. В то время как описание Даунинга внешне заслуживает доверия, едва ли не всё в его повествовании похоже на небылицы, рассчитанные на то, чтобы произвести впечатление на легковерных иноземцев. (Одной из самых красочных деталей описания Даунинга являются хоры малагасийцев, распевающих хвалебные гимны в честь своих завоевателей: «в конце же почти всякого стиха повторялся рефрен: „Плантейн, король бухты Рантер“; что, наряду с танцами, которые исполняли красивые туземцы, очевидно, изрядно тешило его самолюбие» [37]. Поскольку Даунинг малагасийского языка не знал, то мы, естественно, не можем судить, о чем на деле распевали туземцы.)
Упоминает Даунинг и о встрече с командующим малагасийскими войсками Плантейна – человеком, которого он называет «мулат Том» или просто «молодой капитан Эвери», ибо последний выдавал себя за сына самого́ легендарного пирата.
Этого мулата Тома так боялись, что люди, казалось, начинали трепетать при одном уже его появлении. Его не раз хотели сделать королем, но он ни за что не соглашался принять этот титул. Он был высокого роста, весьма ловок; лицо его было не лишено приятности… Волосы его, длинные и черные, как у малабаров или у индусов Бенгалии, убедили меня в том, что он и вправду мог быть сыном капитана Эвери, раз так походил на одну из плененных на мавританском судне индийских женщин, среди которых была и дочь Великого Могола. Это очень вероятно, ибо он говорил, что не помнил матери… покуда ему не сказали: когда его мать умерла, он был еще младенцем [38].
Опять же, поскольку в действительности Эвери не доставлял когда-либо на Мадагаскар индийских княжон, это может быть лишь чистейшей фантазией Даунинга; однако между тем становится ясно, что принимающие коммадора вволю повеселились, соревнуясь, кто сильнее произведет впечатление на наивного англичанина. Даунинг же аккуратно записывал всё, что ему говорили: как Плантейн ввязался в войну с королем сакалава Тоакафо («которого пираты звали Длинный Дик, или Дик-король») [39] после того, как ему было отказано в руке внучки короля; как это имело следствием сложную и тем более неправдоподобную череду кампаний, в ходе которых армия Плантейна маршировала взад и вперед через весь остров, левый фланг под шотландским флагом, а правый – под датским; как, наконец, после большого кровопролития, хитроумных уловок и ужасающих расправ они овладели
