Бойцы и командиры, веря в нашу силу, в нашу победу, с приподнятым настроением 06.08.38 после бомбардирования авиацией шли в наступление на высоту Заозерная, защищая свою родину».
Начался общий штурм.
Авиация работала теперь мелкими группами, поддерживая наступление наземных войск. Так, в полшестого вечера девятка СБ отбомбилась по западному склону Заозерной. Истребители и скоростные бомбардировщики действовали над полем боя до семи вечера. Всего было сброшено 1592 авиабомбы общим весом 122 тонны.
В ходе сражения советские войска обозначали свои позиции полотнищами белого цвета, летчики работали очень внимательно, ни одного случая удара по своим отмечено не было.
На следующий день, убедившись в отсутствии японских истребителей, бипланы И-15 стали применяться только как штурмовики. Группа за группой отправлялись «утюжить» позиции противника. Удары наносились с самых малых высот как по передовой, так и по ту сторону границы. Уже к половине двенадцатого самолеты сбросили 128 бомб АО-10 и расстреляли 40 000 патронов. Одновременно в воздухе находилось до 40 И-15. Штурмовки продолжались до самого вечера.
СБ появились в воздухе во второй половине дня. Их переключили на удары по позициям артиллерии и скоплениям вражеской пехоты в ближнем тылу. Бомбили даже отдельные орудия на берегу Тумень-Улы. Всего в этот день работали 115 СБ. С половины седьмого вечера И-15 начали постоянное патрулирование передовой. Звенья сменяли друг друга и самостоятельно выбирали для себя цели. Самолеты разгоняли орудийные и пулеметные расчеты, расстреливали группы японских солдат.
8 августа упор также был сделан на действия штурмовиков. Только И-15 совершили 110 самолето-вылетов. Они успешно подавляли вражеские батареи, заставляя расчеты разбегаться или прятаться в укрытиях. В светлое время суток движение по дорогам в ближнем японском тылу полностью прекратилось – самолеты гонялись даже за небольшими группами людей, отдельными повозками или всадниками. Вражеские солдаты перемещались только вне дорог.
Штурмовики ССС нанесли удары по пехоте западнее Безымянной и артиллерии в районе Нанбон. Они сбросили из внутренних кассет 256 бомб АО-10 и выпустили 10 390 пуль. Отсутствие у противника достаточного количества зенитных средств позволило штурмовикам работать с малых высот, используя мощь своего пулеметного вооружения.
СБ мелкими группами вылетали против позиций артиллерии в районах Намченсандона, Чуюсандона и Хомоку.
В 15.15 8 августа в штабе ДВФ получили телеграмму наркома Ворошилова, в которой он запретил в дальнейшем массированное использование авиации. В телеграмме буквально говорилось: «…летать скопом без большого толку не только бесполезно, но и вредно».
На следующий день интенсивность действий ВВС резко снизилась. Совершили всего 16 самолето-вылетов: И-15 вели разведку.
10 августа И-15 вновь применили для подавления огня японских батарей. Выявив их местоположение, самолеты маркировали позиции разрывами бомб (используя те же АО-8 или АО-10), а затем делали четыре-пять заходов на обстрел. Затем по засеченной позиции начинала работать артиллерия. Такая тактика оказалась эффективной. Пробовали также осуществлять корректировку артиллерийского огня с самолета Р-Z, но неудачно – сломалась радиостанция. Хотя задействовали всего 34 И-15, вражеская артиллерия прекратила стрелять практически по всему фронту. Японским зенитчикам удалось сбить один истребитель: самолет лейтенанта Соловьева упал в Тумень-Улу, пилот погиб.
С полудня 11 августа начал действовать новый приказ Ворошилова, запрещающий перелет государственной границы. Поскольку японцы были вытеснены как раз на эту самую линию, приказ означал фактическое прекращение работы авиации.
Всего за десять дней боев у озера Хасан было совершено 1003 боевых вылета. Израсходовано 4265 бомб разных калибров общим весом почти 209 тонн. Противником были сбиты один СБ и один И-15, повреждения получили 18 И-15, семь СБ и четыре ТБ-3. Еще два И-15 были потерянными по небоевым причинам.
После прекращения боевых действий «на границе Сталинской земли» советские авиачасти в Приморье продолжили обычный процесс учебы и патрулирования приграничной полосы. Дополнительной нагрузкой для бомбардировщиков стала доставка к границе продовольствия. Возили сухари, масло, крупу и махорку. Дело в том, что длительные дожди привели к наводнению, и части 39-го стрелкового корпуса отрезало от баз снабжения. Остались два пути их обеспечения: морем через бухту Посьет и по воздуху.
Основную массу грузов доставляли тяжелые бомбардировщики. Они сбрасывали специальные упаковки – грузовые мешки. 20 августа в ходе этих операций произошел неприятный инцидент. Семь ТБ-ЗРН из 3-й эскадрильи 10-го тяжелобомбардировочного полка должны были перебросить продовольствие в район Малой Савеловки. Но штурман эскадрильи капитан Ибатулин заблудился. В результате самолеты углубились на маньчжурскую территорию в районе Салдингоу на 8 – 10 км. Когда ошибка вскрылась, бомбардировщики повернули назад, но на подходе к границе были обстреляны японскими зенитчиками из орудий и пулеметов. Несколько машин получили пробоины. Поврежденный самолет командира отряда старшего лейтенанта Митянина совершил вынужденную посадку у горы Сахарная Головка.
В целом конфликт у озера Хасан для советской авиации был скорее учениями в обстановке, приближенной к боевой. Именно ее действия позволили уменьшить число жертв Красной Армии. Поэтому в разгромном приказе наркома обороны № 0040 от 4 сентября 1938 года, посвященном «огромным недочетам» в состоянии Дальневосточного фронта и «недопустимо низкому уровню» боевой подготовки войск, действия ВВС получили довольно высокую оценку. В нем отмечалось, что «японцы были разбиты и выброшены за пределы нашей границы только благодаря боевому энтузиазму бойцов… а также благодаря умелому руководству операциями против японцев тов. Штерна и правильному руководству тов. Рычагова действиями нашей авиации». После расформирования Дальневосточного фронта комбриг Рычагов был назначен на должность командующего ВВС 1-й Отдельной Краснознаменной армии, а в октябре награжден вторым орденом Красного Знамени.
Наказав непричастных и осудив кого попало, в Кремле успокоились и пришли к выводу: «В боях с японцами у озера Хасан командиры, комиссары, политработники и красноармейцы показали не только боевой энтузиазм, готовность жертвовать собой, защищая честь и неприкосновенность территории своей великой социалистической Родины, но и умение побеждать врага ».
Отважно сражалась стальная пехота,
И пушки без промаха били врагов,
И ливнем огня поливали высоты
Могучие стаи советских орлов.
В приказе наркома обороны № 113 «О боевой и политической подготовке войск на 1939 учебный год» на первом месте стояла задача:
« Довести до конца большевизацию всей Красной Армии. Поднять еще выше революционную бдительность каждого командира, комиссара, политработника, начальника и красноармейца. Зорко следить за тем, чтобы ряды Красной Армии были полностью очищены от врагов народа. Вооружить командные кадры Красной Армии, партийных и непартийных большевиков марксистско-ленинской теорией, знанием законов общественного развития и политической борьбы, взяв за основу изучение «Краткого курса истории ВКП(б)».
На XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года Ворошилов вдохновенно рапортовал о неслыханно возросшей мощи РККА в целом и воздушных сил в частности: «Докладываю, что сейчас нередко встретишь на наших военных аэродромах не только истребитель, но и бомбардировщик со скоростями, далеко перевалившими за 500 км в час и высотностью за 14–15 тысяч метров».
На реке Халхин-Гол, в отличие от Хасана, японская авиация отнюдь не бездействовала, и первые же воздушные бои выявили ее превосходство над советской.
Части 57-го особого корпуса должна была прикрывать с воздуха 100-я авиабригада под командованием полковника Калинычева, в состав которой входили 70-й истребительный авиаполк (14 истребителей И-15бис и 24 «ишака» тип 5 и 6) и 150-й смешанный полк (29 СБ и 15 Р-5Ш). Бомбардировщики базировались на аэродромах в районе Баин-Тумена, более чем в 300 км от зоны конфликта, а истребители – на аэроузле Тамцаг-Булак, находящемся в 100 км от Халхин-Гола. Все машины, за исключением новеньких и недостаточно освоенных экипажами СБ, были сильно изношены, многие неисправны. То же самое можно сказать о личном составе бригады и ее командовании, изнывавших от безделья в монгольском захолустье: «безобразное руководство», низкая дисциплина, отсутствие регулярной боевой подготовки, летчики кое-как владели техникой одиночного пилотирования, но не умели летать в строю, плохо ориентировались на местности, не знали вероятного противника, «не имели навыков воздушной стрельбы».
В штабе корпуса полагали, что главным операционным направлением на театре является южногобийское, там оборудовались склады, была сосредоточена большая часть неприкосновенных запасов и автотранспорта. На халхингольском направлении никаких баз, узлов, линий связи, аэродромных площадок не готовили, расчетов по сосредоточению и развертыванию сил не производили. Честно говоря, ни один из красных командиров, даже и монгольских, в «неперспективном» районе Халхин-Гола никогда не бывал и с большим трудом мог отыскать его на карте. Кстати, когда понадобилось, и карты с трудом нашли. Все получилось, как в гайдаровском «Мальчише-Кибальчише»: «Пришла беда, откуда не ждали, напал на нас проклятый буржуин».
