евреи согласятся на пять лет отложить свои политические требования, Великобритания не будет навязывать им политику Белой книги и снимет запрет с приобретения земли. Тут Бевин вмешался и отверг эту идею. Он подчеркнул, что ни при каких обстоятельствах не станет продлевать действующий мандат, который был ошибкой с самого начала. Так или иначе, он против раздела по национальному признаку. Если евреи дадут ему возможность, он уладит их разногласия с арабами. Затем министр иностранных дел раздраженно потребовал, чтобы евреи изложили свои территориальные претензии. В этот момент Бен-Гурион предложил министру переговорить с ним наедине. Бевин согласился, но взял с собой Били. “Почему вы не верите, что мы проводим честную политику? — посетовал Бевин. — У нас нет эгоистических намерений. Мы стремимся только к миру и стабильности на Ближнем Востоке”. На это Бен-Гурион прямо ответил: “Скажите мне откровенно, чего вы хотите. Возможно, мы, евреи, будем рады помочь. Возможно, наши интересы совпадают”. Так оно и было: по крайней мере, частично интересы обоих политиков совпадали. Бен-Гурион заговорил о возможности создания английских баз в Негеве, о доступе в хайфскую гавань для британского флота, о перспективах нефтяной разведки в пустыне. Реакция Бевина была положительной. Он доверительно сообщил, что все еще надеется найти приемлемую для сионистов формулировку. Возможно, именно в результате этой беседы Лондон и не стал полностью отвергать идею раздела. Как позже вспоминал Ачесон, в начале 1947 г. на эту тему с ним говорил британский посол в США. “Поддержат ли Соединенные Штаты резолюцию ООН о разделе Палестины?” — спросил Ачесона англичанин. Государственный секретарь ответил, что, по его мнению, США выскажутся за такую резолюцию и что раздел представляется ему самым реальным решением. Посол обещал довести его мнение до сведения Лондона. Но даже если Бевин какое-то время всерьез обдумывал эту идею, вскоре он от нее отказался. Впоследствии он так передал ход своих рассуждений:
“Лучший и наиболее благоприятный план раздела из всех, которые мне до сих пор приходилось встречать, должен привести к тому… что в рамках еврейского государства окажется 450 тыс. евреев и 380 тыс. арабов. Я со всей откровенностью излагаю этот план арабам, и какова же их реакция? Арабы говорят: “Если евреи не согласны составить меньшинство в 33,5 или в 40 % по отношению ко всему населению страны, то как оправдать передачу 380 тыс. арабов под власть евреев? Что вы на это ответите?” А ответить мне нечего”.
Однако, если министру был не по душе план раздела, его формула, в свою очередь, совершенно не устраивала сионистов и американцев, которых не удовлетворял и план Моррисона—Грэйди. В середине февраля 1947 г. было выдвинуто новое предложение. От прежнего оно отличалось тем, что период опеки ограничивался пятью годами. За время переходного периода страна должна была подготовиться к независимому существованию в качестве унитарного государства, при этом высшая законодательная власть сохранялась за верховным комиссаром. Кроме того, автономия на уровне провинций заменялась кантональным самоуправлением в тех районах, где имеется арабское или еврейское большинство. Еврейское агентство подлежит роспуску, а евреи, как и арабы, должны иметь своих делегатов в представительстве, наделенном совещательными функциями. По истечении двух лет (вместо предполагавшегося ранее года) будет создан учредительный орган будущего унитарного государства, а последние три года опеки арабы будут иметь право участвовать в выработке иммиграционной политики. Этот подробный план, однако, был только тратой времени. Арабы сразу же отвергли его, поскольку он не предусматривал контроля большинства над меньшинством. Евреи же высказались против этого плана из-за идеи о кантональном управлении. Как заявил Бен-Гурион, этот вариант приблизил концепцию Моррисона—Грэйди к Белой книге 1939 г. Ишув уже создал свои жизнеспособные органы управления, в то время как у арабов ничего похожего не было, таким образом, новый план давал преимущество лишь арабам.
Оказавшись в тупике, Бевин 14 февраля заявил, что передаст проблему на рассмотрение Организации Объединенных Наций. Решение это было принято не только потому, что палестинский вопрос в лейбористском кабинете зашел в тупик; кроме всего прочего, на грани истощения находились экономические ресурсы Великобритании. Неделю спустя Эттли заявил в парламенте, что правительство намерено передать управление Индией ее национальному правительству не позже июня 1948 г. На следующий день, 21 февраля, Лондон объявил, что к 30 марта будет прекращена английская военная и финансовая помощь Турции и Греции. Таким образом, всего за неделю англичане сделали целый ряд официальных заявлений, предвещавших отказ от исторически сложившейся сферы британского влияния. “Если бы я мог из чисто гуманных соображений поддержать въезд ста тысяч человек в Палестину, — с горечью заметил в своей речи 25 февраля министр иностранных дел, — и если бы политическая борьба за еврейское государство могла быть отложена в сторону, а удалось бы создать самоуправление для жителей Палестины, не затрагивая других политических проблем, я охотно бы взялся за это снова”. Однако у Бевина уже был когда-то шанс разрешить палестинский вопрос и осуществить иммиграцию 100 тыс. беженцев, но тогда он этим шансом не воспользовался.
Тем не менее уверенности в том, что Лондон не станет предпринимать новых попыток урегулирования, не было. “Мы не собираемся обращаться в ООН, чтобы сдать свой мандат, — предупреждал 25 февраля Крич-Джонс. — Мы… решаем проблему и просим совета, как осуществить мандат”. Такое же впечатление возникло и у нового верховного комиссара генерала Кен-нингема, который побывал в Лондоне в марте 1947 г. Очевидно, Бевин и его советники сами не были уверены в том, что решение об уходе из Палестины является окончательным, полагая (и даже надеясь), что ООН уполномочит Великобританию и впредь выполнять жандармские функции в Палестине. 2 апреля Бевин потребовал провести специальную сессию Генеральной Ассамблеи ООН по вопросу о палестинском мандате. Однако через полтора месяца, 29 мая, министр иностранных дел заявил на съезде Лейбористской партии, что он будет считать окончательным только единогласное решение ООН по этому вопросу. Ожидать такого результата голосования было трудно.
Скрытые надежды на сохранение мандата рушились благодаря развитию событий в Палестине. Эцель усилила свою террористическую деятельность. 1 марта был взорван офицерский клуб в Иерусалиме. В тот же день было убито 18 и ранено 25 англичан, в том числе несколько гражданских лиц.
К концу 1947 г. на счету Лехи было 373 убитых англичан, среди них — более 300 мирных жителей. Размах еврейского терроризма был столь велик, что действия двух арабских подпольных организаций, убивавших своих соплеменников, были на этом фоне почти не замечены. Арабов убивали, как правило, в тех случаях, когда они, вопреки запрещению, продавали землю евреям, однако в ноябре 1945 — феврале 1947 г. были устранены также шесть политических соперников Хусейни.
За
