Теперь требовалось срочно выяснить, способны ли вообще французские войска предпринять наступление. Поскольку 5-я армия находилась в критическом положении, Жоффр отправил Франше д'Эспери телеграмму: «Создалась благоприятная обстановка для нанесения удара по германской армии совместными силами 5-й армии, подвижныали частями парижского гарнизона и английской армии. Пожалуйста, немедленно ответьте, в состоянии ли ваша армия предпринять успешные наступательные операции». Такой же запрос был отправлен соседу Франше д'Эспери, Фошу, войска которого противостояли армии Бюлова.
Жоффр сидел под деревом и размышлял. В черном кителе и красных мешковатых штанах, в армейских сапогах, с которых он, к ужасу своих адъютантов, снял шпоры, главнокомандующий молча и неподвижно провел в раздумьях почти весь день.
Тем временем Галлиени, прихватив с собой Монури, выехал в час дня из Парижа в английский штаб, расположенный под Меленом на Сене, в 40 километрах южнее столицы. В ответ на его просьбу добиться поддержки англичан при проведении предстоящей операции Уге сообщил, что Джон Френч «прислушивается к осторожным советам своего начальника штаба» Арчибальда Мэррэя и не примет участия в совместных действиях, если французы не дадут гарантий в отношении обороны низовьев Сены, то есть пространства между экспедиционным корпусом и морем.
Обгоняя вереницы автомобилей, владельцы которых бежали из Парижа на юг, два французских генерала прибыли в английский штаб в 3 часа дня. Шотландские часовые в юбках четко взяли «на караул», писаря деловито печатали на машинках какие-то бумаги, однако ни фельдмаршала, ни его заместителей на месте не оказалось, а штабные офицеры ничего не знали. После долгих поисков нашелся Мэррэй. Джон Френч, по его словам, уехал для инспекции войск, и никто не знал, когда командующий вернется.
Галлиени попытался объяснить начальнику штаба план операции и то, почему участие в ней английских войск было «совершенно необходимо». Однако англичанин не пожелал «разделить нашу точку зрения». Мэррэй твердил одно и то же: экспедиционный корпус в соответствии с приказом главнокомандующего отдыхает, переформировывается и ждет подкреплений. До возвращения Френча предпринять что-либо Мэррэй отказывался. Два часа прошли в спорах, а главнокомандующий так и не появился. Галлиени уговорил Мэррэя написать вкратце основные положения его плана и предложения в отношении участия англичан в операции. Французу показалось, что Мэррэй «недостаточно хорошо его понял». Перед своим отъездом он добился от начальника английского штаба обещания немедленно уведомить его о прибытии шефа.
В это же время в другом месте — в Бре, в 50 километрах выше по течению Сены, проходили еще одни англо-французские переговоры, на которых Джон Френч также отсутствовал. Стремясь улучшить испорченные отношения с англичанами, Франше д'Эспери, сменив Ланрезака, договорился встретиться с Френчем в Бре в 3 часа дня. Для такого случая генерал надел ленту почетного рыцаря Викторианского ордена. Когда его автомобиль прибыл в Бре, к нему подбежал солдат и сообщил, что на телеграфе для генерала получена срочная депеша. Это было послание Жоффра о предстоящем сражении. Изучая его, Франше д'Эспери ходил взад и вперед по улице, ожидая с нараставшим нетерпением прибытия англичан. Через пятнадцать минут подъехал «роллс-ройс», в котором рядом с шофером сидел «огромный шотландец». Однако «вместо маленького, цветущего фельдмаршала» на заднем сиденье находился «высокий, дьявольски безобразный тип с умным, выразительным лицом». Это был Вильсон, прибывший на встречу в сопровождении начальника разведки полковника Макдонога. Они задержались, потому что Вильсон, встретив по дороге одну французскую даму, попавшую в затруднительное положение, проявил галантность и приказал не только залить бензин в ее автомобиль, но и снабдил ее шофера необходимыми картами.
Военные поднялись на второй этаж мэрии. В дверях поставили часового-шотландца. Макдоног приподнял тяжелую скатерть и заглянул под стол, открыл дверь в примыкающую спальню, посмотрел под кровать, прощупал стеганое одеяло, открыл стенной шкаф и простучал его стенки кулаком. Затем, после вопроса Франше д'Эспери о положении английской армии, он развернул карту, на которой синими стрелами точно была указана дислокация войск противника на его участке фронта. После этого он дал блестящий анализ продвижения частей 1-й и 2-й германских армий. Это произвело на Франше д'Эспери довольно сильное впечатление.
«Вы — наши союзники, у меня от вас нет секретов»,— сказал д'Эспери и прочел телеграмму Жоффра. «Я отвечу: моя армия готова к наступлению». А затем, бросив на своих собеседников пристальный взгляд, продолжал: «Надеюсь, вы не заставите нас действовать в одиночку. Важно, чтобы ваши части прикрыли брешь между 5-й и 6-й армиями». Затем он изложил точный план действий, разработанный им мысленно за те пятнадцать минут, когда он ждал прибытия союзников. Он основывался на предположении о том, что армия Монури начнет наступление севернее Марны 6 сентября, и пришел к этому выводу самостоятельно, еще ничего не зная о предложениях Галлиени. Вильсон, нашедший общий язык с этим энергичным французским генералом, как когда-то с Фошем, согласился поддержать предлагаемую операцию. Размещение двух армий, исходные рубежи, на которые они должны были выйти 6 сентября, направление атаки — решение этих вопросов не вызвало затруднений. Вильсон предупредил, что добиться согласия Джона Френча и особенно Мэррэя будет нелегко, однако пообещал сделать все от него зависящее. Вильсон поехал в Мелен, а Франше д'Эспери отправил сообщение о соглашении Жоффру.
В Бар-на-Обе Жоффр наконец покинул прохладную тень ясеня. Не дожидаясь ответов от Франше д'Эспери и Фоша, он решил действовать. Командующий прошел в оперативный отдел и распорядился составить проект приказа «о превращении операции местного значения, предложенной парижским гарнизоном, в наступление на левом фланге с участием всех союзных сил». Сражение должно начаться 7 сентября. Сразу прекратились бурные дискуссии, все почувствовали спокойную уверенность — с отступлением покончено. Приближался переломный момент. Закипела работа — штаб стал готовить подробные приказы. Чтобы свести к минимуму риск утечки сведений, решили не рассылать никаких инструкций или распоряжений до последней минуты.
Это произошло в 6 часов, а в 6:30 Жоффр появился на обеде, на который пригласил двух японских офицеров-наблюдателей. За столом ему на ухо прошептали о том, что Франше д'Эспери договорился с англичанами и что из 5-й армии присланы важные документы. Еда для Жоффра была священным делом, кроме того, следовало соблюдать дипломатический этикет, особенно теперь, когда союзники с большой надеждой на успех вели переговоры об оказании Японией военной помощи странам Антанты в Европе. Жоффр не смог прервать обед, однако он несколько бестактно «ускорил его». Прочитав краткое сообщение Франше д'Эспери, Жоффр почувствовал, будто его, не умеющего плавать, бросили в воду на глубоком месте. Своим характерным безапелляционным тоном д'Эспери перечислял точные даты, населенные пункты и условия боевого взаимодействия трех армий — 5-й, и 6-й, и английской. Бои начинаются 6 сентября; англичане «изменяют направление движения», если их левый фланг поддержит 6-я армия; последней, в свою очередь, следует занять позиции по реке Урк в указанное время «и не выступать до тех пор, пока англичане не начнут развертывать свои части»; 5-я армия завтра продолжает отступать до выхода к реке Гран-Морен, через день она должна будет подготовиться для фронтальной атаки армии Клюка. Одновременно англичане и Монури атакуют его фланг. «Энергичное участие» армии Фоша в действиях против 2-й армии является одним из главных условий успеха операции.
«Моя армия сможет выступить 6 сентября, — писал в заключение Франше д'Эспери, — однако ее состояние далеко не блестящее». Это была неопровержимая правда. Когда через некоторое время он заявил командиру III корпуса генералу Хашу, что наступление начнется на следующее утро, тот «оторопело уставился на командующего, словно получил дубиной по голове»,
«Вы сошли с ума, — запротестовал он. — Солдаты измотаны. Без сна и пищи — почти две недели они отступали с тяжелыми боями! Нам требуются оружие, боеприпасы, техника. Все пришло в упадок. Моральный дух низок. Я вынужден был отстранить от командования двух дивизионных генералов. Штаб ничего не стоит и ни на что не годен. Если бы мы смогли перегруппироваться за Сеной...»
Выбора нет, считали Галлиени и д'Эспери. Их твердая и решительная позиция сыграла решающую роль.. Предшественник д'Эспери, вероятно, не стал бы действовать так смело. В этот период со своих постов полетели многие командиры. Генерала Ма де Латри сменил в тот же день стремительный Модюи, служивший ранее в армии Кастельно. Не только командующий 5-й армией потерял свое место, но также и трое из пяти командиров корпусов, семь из тринадцати дивизонных генералов и соответствующее число бригадных.
