Ознакомительная версия.
- Я, вашбродь, с Утеса, побег за подмогой. Курганную японец забирает, запыхавшись, ответил солдат.
- Никак, Блохин? - узнал его лейтенант. - Поручик где?
- Остались на Залитерной. Родионов у нас за командира.
Акинфиев знал почти всех утесовцев - не поверить Блохину было невозможно.
- Веди нас так, чтобы мы вышли во фланг или тыл японцам, - приказал лейтенант.
Блохин повел моряков в обход Курганной. Матросы вышли в тыл японцам и, атакуя подходящие к ним резервы, смяли и отбросили их. Бой в тылу вызвал панику среди японцев, уже было захвативших Курганную. Они поняли, что обойдены и, быть может, отрезаны от своих. Никакими криками, побоями не могли японские офицеры сдержать обезумевших от страха солдат, которые лавиной ринулись назад. Им удалось отбросить матросов Акинфиева и прорваться к себе. Но здесь их ожидал сам генерал Накамура. С бранью и криком набросился он на отступающих. Офицеры пристреливали на месте бегущих в панике солдат. Эти чрезвычайные меры помогли Накамуре кое-как перегруппировать потрепанные силы и снова бросить своих солдат в атаку.
Японцы добрались до проволочного заграждения Курганной батареи и попытались штурмовать ее в лоб. Но едва они касались проволоки, как падали, сраженные электрическим током. Сам Накамура находился вблизи от ба гарей и подбадривал солдат. Взбешенный неудачей, генерал пригрозил, что, если высота не будет взята, он бросится на свой меч, дабы смыть позор постигшего его поражения.
Но все было безуспешно.
Увлеченный атаками, Накамура оставил без внимания свои фланги и тыл. Тем временем, незаметно подкравшись, три роты моряков неожиданно ударили в тыл наступающим и вышли к самому штабу генерала, едва не захватив его в плен. В полном беспорядке японцы неудержимо бросились назад. Махнув на все рукою и забыв о своих самурайских клятвах, Накамура последовал за солдатами. Только темнота спасла жалкие остатки незадачливых вояк. В бегстве Накамуру едва не заколол един из матросов с "Баяна", распоров ему штыком штаны и поранив при этом ягодицу. Так, полностью разбитый, придерживая рукою рану, предстал он перед гневные очи командующего особой армией генерала Ноги, который тут же сместил его с командования.
Наутро на батарее и около нее были подобраны трупы сорока офицеров и около тысячи солдат, полтораста японцев сгорели на электрической изгороди.
Большие потери были и у русских, особенно много погибло моряков. Утесовцы, все время находившиеся на батарее около орудий, отделались лишь легкими ранами.
Едва забрезжил рассвет, как на Курганную пришел Борейко. Он подробно расспросил своих солдат о всех перипетиях боя.
- Не посрамили, значит, Утеса? - спросил он.
- Никак нет, все в аккурате! Не подкачали мы, хотя без вас и страшновато было. - ответил Блохин.
Поблагодарив солдат за службу, поручик увел их на Залитерную.
Неудача боя на Курганной батарее заставила командующего армией генерала Ноги перенести свой удар на другой участок обороны. Он решил атаковать Высокую гору. В этом районе японцы далеко еще не дошли до линии крепостных фортов и находились лишь на подступах к ним. Высокая господствовала над всем западным районом крепости. С нее отлично был виден Новый город, вся стоявшая в гавани эскадра и тыл Восточного фронта. Захватив ее, японцы получали прекрасный наблюдательный пункт для стрельбы по судам артурской эскадры и весьма затруднили бы сообщения между Восточным и Западным фронтами крепости. Положение Артура сразу становилось тяжелым, а эскадра обрекалась на неизбежную гибель. Обе враждующие стороны вполне понимали значение Высокой, что и определило ожесточенный характер борьбы за нее.
Первые штурмы были сравнительно легко отбиты русскими. Тогда на двугорбой вершине Высокой японцы сосредоточили огонь всех осадных батарей. Легкие полевого типа окопы и блиндажи, лишь слегка усиленные перекрытием из рельсов и бревен, быстро сметались одиннадцатидюймовыми снарядами. Люди гибли под шрапнельным оп, ем. Три дня шла ожесточенная борьба, когда наконец японцы решились броситься на штурм.
Борейко подошел к штабу полковника Ирмана, руководившего обороной Высокой, как раз в тот момент, когда японцы снова пошли в а гаку. Дымившаяся от беспрерывных разрывов вершина горы на несколько мгновений открылась.
Стали ясно видны кучи камня, мусора, щепы, десятки трупов, между которыми мелькали фигуры еще уцелевших стрелков.
- Банзай! - донеслось оттуда, и почти в тот же момент в левой части горы взвился белый флажок с красным кругом восходящего солнца.
Ирман, окруженный своим штабом, стоял неподалеку, наблюдая в бинокль за происходящим на горе. Тут же расположилась рота моряков с "Баяна" под командованием Сойманова. Матросы нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая приказа двинуться на гору. По склону ее уже подымалось несколько стрелковых цепей, охватывая с фланга атакованный участок.
- Как вы думаете, Николай Александрович, побьет наш отряд японцев или нет? - спросил Ирман командира Пятого Восточносибирского стрелкового полка полковника Третьякова, который руководил обороной участка горы Высокой.
- Я очень надеюсь на капитана Ливотова. Он сумеет довести людей до штыкового удара, - ответил Третьяков. - Японцы, как известно, этого не любят, но все же надо приготовиться и морякам. Лейтенант, ваши люди собраны?
- обернулся он к Сойманову.
- Так точно. Прикажете идти в атаку? - вытянулся моряк.
- Подождите еще минут десять.
- Есть.
- А вы зачем пожаловали? - обратился Третьяков к подошедшему Борейко.
- По приказанию генерала Белого прибыл в ваше распоряжение.
- Но артиллерии на Высокой нет, и вы нам не нужны.
- Разрешите тогда мне идти вместе с моряками.
Слышавшие этот разговор матросы с удивлением поглядывали на огромного артиллериста, который добровольно собирался вместе с ними идти на штурм.
- Вы не возражаете, лейтенант? - спроси"! Ирман у Сойманова.
- Наоборот, буду очень рад. Что, Боря, кулаки у тебя чешутся, что ты так рвешься в бой?
- Надо кровушку по жилочкам разогнать, а то больно засиделся на батарее.
Эй, ребята, подайте-ка мне винтовку со штыком.
Поручику принесли винтовку. Он ее несколько раз подбросил в воздух.
- Легковата для меня.
- Да поувесистей, к сожалению, нет.
- Пошли, что ли, Павлуша, - обернулся Борейко к Сойманову.
Лейтенант поглядел на черные ряды выстроившихся в две шеренги моряков.
- Налево, шагом марш! - скомандовал Сойманов.
И отряд двинулся.
Дорога на гору была изрыта воронками и усыпана осколками снарядов В воздухе беспрерывно свистели пули, шрапнели с визгом рвались над головой, осыпая землю свинцовым градом.
- Честь имею явиться, - выросла фигура Блохина с японской винтовкой перед Борейко - Ты откуда взялся?
- За вами следом, вашбродь, притопал. Отпросился с батареи.
Заряжая на ходу ружья, моряки перестроились в цепь, стараясь возможно скорее миновать открытое пространство и спрятаться за складки местности.
Справа мелькнула мортирная батарея. Было видно, как в момент выстрела из дула вылетела бомба, окутанная столбом белого дыма, и исчезла в небе.
Сойманов и Борейко шли впереди матросов Сзади неторопливо шагал младший офицер роты мичман Соколов. Он показывал матросам, где можно лучше укрыться, и подбадривал их различными нитками. Борейко, опираясь на винтовку, как на пачку, медленно пересыпал с ноги на ногу, то и дело подшучивая над кланявшимся пулям Соймановым.
- Что, Павлик, больно много у тебя знакомых здесь оказалось? - улыбнулся он.
- Тебе-то хорошо говорить, а я уже два раза ранен.
Что-то не хочется умирать.
- От судьбы не уйдешь.
Наконец моряки подошли к полуразрушенному ходу сообщения и втянулись в него. Сойманов на минуту задержался, высунувшись из-за бруствера, осмотрел впереди лежащую местность. Сквозь дым и пыль он разглядел остатки блиндажа левого редута горы. Передние цепи таяли одна за другой, устилая склоны трупами. Только несколько стрелков добрались до вершины и теперь беспомощно отстреливались из-за обрушенного блиндажа. Никого больше не было видно.
- За мной, вперед! - скомандовал лейтенант и, вскочив на бруствер, напрямик побежал к левому редуту, размахивая обнаженным палашом.
Матросы начали выбираться из хода сообщения. Некоторые тут же упали, сраженные пулями. Выбежавший вперед Соколов был уже около вершины, когда над ним разорвалась шрапнель. Пробежав еще несколько шагов, он медленно опустился на землю. Сойманов бросился к нему, перевернул мичмана на спину и близко увидел уже остекленевшие глаза и мертвый оскал окровавленного рта.
- К брустверу! - вскочив на ноги, скомандовал лейтенант.
Матросы поспешили расположиться за еще уцелевшими мешками с землей.
Воздух был наполнен пылью, запахом теплой крови и пороха.
Ознакомительная версия.
