19 июня, через семь дней после начала войны, корпуса 1-й армии стояли в окрестностях Свенцян в таком расстоянии, что могли сосредоточиться не более как за двое суток. План Наполеона — помешать этому сосредоточению — не удался!
20 июня 1-я армия начала отступление к Дрисскому лагерю, куда и прибыла 27-го числа.
Неприятель медленно двигался за нашими войсками, почти не тревожа их. Удино, следуя за Витгенштейном, пытался овладеть недостроенным Динабургом, но был отбит при атаке предмостного укрепления и отступил к Мюрату. Довольный отступлением армии Барклая-де-Толли к Дриссе, Наполеон остановил Мюрата у Замосцья и решил покончить с армией Багратиона.
В течение двух недель после переправы через Неман жара сменялись проливными дождями; дороги, мосты и плотины пришли в негодность; низкие места покрылись водой; французские парки и провиантские обозы отстали. Люди и лошади большой армии Наполеона переносили ужасные лишения, что вызвало страшный падеж лошадей и скота и мародерство в войсках, вынужденных отыскивать себе пропитание. Бедствовали даже войска, остановившиеся в Вильно. Вот как описывает свое положение командир гвардейской батареи, простоявшей десять дней в Вильно[75]:
«От Вильна до Витебска каждый корпус, каждый полк, каждая рота должны были продовольствоваться собственным попечением; каждый капитан был интендантом своей роты. Как только становились на бивак, войска брели во все стороны, отыскивая продовольствие. Солдаты приносили снопы или муку, но им не удавалось найти хлеба. Если случалось найти печь, то ночью пекли хлеб. Утром масса повозок, нагруженных мукой, в виде авангарда двигалась с бивака в поисках печей и мельниц. За неимением лучшего сыпали муку в бульон. Большинство солдат в течение всей кампании не имели другой пищи. Благодаря захваченным у поляков быкам, коровам и овцам, которых гнали вслед за нами, мяса было в изобилии; при скоплении в голове дефиле, при прохождении мостов можно было захватить скота сколько угодно.
Витебск — большой город. Все здания его покинуты жителями и многие сожжены. Жгли ли сами русские дома, чтобы лишить нас всяких средств к жизни, или же это было следствием беспорядков, неизбежных при вторжении, как это было в Германии, трудно сказать».
Вот какова была обстановка в гвардейских частях, следовавших в лучших условиях, на глазах императора и по лучшей дороге. Можно представить весь ужас положения частей, следовавших по боковым дорогам, в менее обжитых и с более редким населением местностях.
Конечно, Наполеон видел ужасное положение, в котором очутилась его армия, но приостановить военные действия среди лета, через две недели по переходе границы и не одержавши крупного успеха, было невозможно. Теперь все его мысли обратились к армии Багратиона.
Отход 2-й Западной армии к Несвижу. Смелый и энергичный командующий 2-й Западной армией, воспитанный в школе Суворова, князь Багратион лелеял мысль о вторжении через Белосток и Остроленку в Варшавское герцогство, где он рассчитывал разбить неприятельские корпуса, расположенные между Влодавой и Тыкочином, а в случае неудачи хотел отступить в Брест-Литовск на соединение с Тормасовым.
На этот план, представленный Барклаю-де-Толли, он не получил ответа, но ему было предложено воспрепятствовать неприятелю отрезать дороги, ведущие на Минск и Борисов. Платову, стоявшему у Гродно, приказано действовать по направлению к Лиде и Сморгони.
17 (29) июня Багратион выступил из Волковиска, через Зельву, на Слоним, чтобы оттуда идти на Минск. В тот же день Платов из Гродно потянулся к Лиде.
В Зельве 18 июня Багратион получил высочайший рескрипт о принятом новом операционном плане, по которому 2-я армия должна была идти на соединение с 1-й, под прикрытием казаков Платова. Багратион немедленно двинулся к Новогрудку, куда ожидалась из Москвы 27-я дивизия Неверовского; Платов поворотил к Николаеву для занятия переправы через Неман. Отправив лишние обозы и больных в Бобруйск, Багратион 22 июня достиг Новогрудка, а авангард его уже начал переправу в Николаеве, для дальнейшего движения на Вишнево и Воложин, чтобы предупредить там войска Даву, по донесению казаков, появившиеся в Ольшанах.
Но в Николаеве князь Багратион получил известие, что король Иероним шел ему в тыл, что Слоним занят Шварценбергом, а влево, у местечка Липняшки, показались разъезды вице-короля Евгения; кроме того, разъезды Платова повсюду встречали французов (корпус Даву) между р. Неманом и дорогой на Минск. Багратион был охвачен противником с трех сторон, идти прямо на Минск через лесистую полосу, без магазинов, было безумно, поэтому он решил изменить направление и следовать на Минск через Новосвержень и Кайданов. Для прикрытия этого движения он приказал Платову выслать сильные отряды к Вишневу, а вместе с соединившимся с ним отрядом Дорохова занять Воложин и держаться там до 26 июня. Платов не мог выполнить этого, так как Воложин был уже занят войсками Даву; тогда Платов двинулся вправо, на Бакшты и Хатово, но Даву не обратил на это внимания и продолжал движение на Минск.
24 июня Багратион достиг Мира, откуда думал силой открыть себе путь на Минск, но получил донесение, что от Вилейки и Воложина двигаются огромные силы французов, а также от Новогрудка войска Иеронима угрожают ему с тыла. Багратион вторично меняет направление движения — на Слуцк и Бобруйск, чтобы искать соединения с 1-й армией через Могилев.
26 июня, в день вступления 1-й армии в Дрисский лагерь, Багратион прибыл в Несвиж, где остановился на трое суток, чтобы дать отдых своим войскам, сделавшим в течение 10 дней по дурным дорогам и глубоким пескам 240 верст.
Государь был очень доволен действиями князя Багратиона и, рассчитывая, что он, по соединении с Платовым и Дороховым, в состоянии отбросить Даву, предписал ему пробиться на Вилейку или, по крайней мере, на Минск. Приказание это застало 2-ю армию уже в Тимковичах, на переходе из Несвижа в Слуцк, и потому не могло быть исполнено.
Во время стояния Багратиона в Несвиже Платов занимал Мир с отрядом у Карелиц, где столкнулся с авангардом короля Иеронима, действовавшего крайне вяло. 18 июня Иероним был в Гродно и простоял там четыре дня, чтобы подтянуть колонны и наладить довольствие войск.
Наполеон, выразив свое недовольство, потребовал от него решительных действий. С корпусом Понятовского впереди, король Иероним выступил из Гродно 22 июня и 26-го дошел до Новогрудка, а передовой его отряд — до Карелиц, преодолев за четыре дня 120 верст. Здесь у Мира казаки Платова заманили поляков в засаду в лесу и атаковали их, при содействии кавалерии Васильчикова; поляки обратились в бегство, оставив в наших руках много пленных.
Между тем Даву занял Минск. Наполеон, крайне недовольный действиями своего брата, короля Иеронима, подчинил его Даву. «Невозможно маневрировать хуже! — писал ему Наполеон. — Вы будете причиной, что Багратион успеет уйти — и я лишусь плода самых искусных соображений». Обиженный король Иероним уехал из армии[76].
Наполеон был не прав. И Иероним, и Даву побаивались Багратиона, так как не знали его сил, как не знал и сам Наполеон. После целого месяца операций, несмотря на то, что перед открытием кампании имел точное расписание русских войск, он не успел еще выяснить, входят в состав армии Багратиона три, четыре или шесть дивизий. Он иногда и обманывал своих подчиненных, желая добиться с их стороны энергичных действий. Так, 10 (22) июля он высказывает Ренье предположение, что русские 9-я и 15-я дивизии присоединились к Багратиону и, следовательно, не действуют против него, а час спустя сообщает Даву, что дивизии эти оставлены Багратионом на Волыни.
Справедливо многие упрекают Наполеона за то, что если операции против армии Багратиона он считал в этот период главными, то ему следовало не сидеть в Вильно, а переехать в Гродно и объединить оттуда действия войск короля Иеронима и Даву.
Успешные действия Багратиона основывались на превосходной разведывательной службе казаков Платова, которые давали ему всегда самые точные сведения о французах.
Движение 1-й армии из Дрисского лагеря к Витебску. 26 июня 1-я Западная армия заняла Дрисский лагерь, построенный в изгибе р. Западной Двины, на левом ее берегу. Тут, на месте, сразу стала очевидной вся невыгода его занятия, так как местность вокруг и укрепления не давали уверенности в возможности отбить атаку превосходящих сил противника, а в случае отступления по мостам на правый берег армия попадала в очень невыгодные тактические условия, к которым присоединялись стратегические еще большей важности, так как приходилось пожертвовать прямыми путями на Москву, откуда доставлялись продовольствие и подкрепления. Неприятель, двинувшись прямо на Витебск или Смоленск, мог лишить армию, стоявшую у Дриссы, всякого сообщения с теми территориями России, защита которых была для нее всего важнее.
