Начиная с осени 1943 года все населенные пункты, где располагались партизаны, начала бомбить немецкая авиация. Поэтому на совместном заседании подпольных райкомов ВКП(б) Идрицкого, Красногородского, Опочецкого и Себежского районов было решено передислоцировать все партизанские формирования и их штабы в леса, чтобы сохранить деревни от разрушения карателями и предотвратить потери среди населения. Хотя все прекрасно понимали, что все равно населенные пункты и их жители не будут оставлены в покое. Немцы осознавали, что приходит конец их господству. Сохранился документ хозяйственной инспекции группы армий «Центр», в котором указан процент «зараженности бандитизмом» населения Калининской области и Белоруссии. В нем фигурируют цифры: Себежский район — 63 %, Идрицкий — 80 %, Россонский — 100 %. В докладной записке начальника оперативной группы «Б» полиции безопасности и СД, датированной октябрем 1943 года, было сказано: «Россоны являются в настоящее время большим бандитским центром». Неужели немцы включали в эту статистику и грудных детей?
В декабре 1943 года была проведена карательная экспедиция, в которой участвовали подразделения охранных войск и боевых частей вермахта. С ее началом партизаны вступили в нескончаемую полосу боев, в которых понесли очень большие потери. Серьезно пострадали агентурная разведка и подпольные организации в городе Себеж, где в результате работы агентов гестапо были разгромлены подпольные группы, поставлявшие ценную развединформацию. Контрразведка, служба безопасности (СД) и тайная полевая полиция (ГФП) рвали с большим трудом созданную партизанами подпольную сеть, которая, однако, благодаря использованию местных жителей быстро восстанавливалась. За поимку партизанского разведчика оккупанты награждали своих военнослужащих Железным крестом. В Себеже, Идрице и деревнях жители из грозных приказов оккупантов знали о расстрелах подпольщиков. В предновогодние дни 1944 года фашистское радио несколько раз сообщало об уничтожении крупных сил партизан, окруженных в лесах Освейского, Россонского, Себежского и Идрицкого районов.
В 1944 году складывалась парадоксальная ситуация, состоявшая в том, что по мере успешного наступления нашей армии и приближения линии фронта к границам Идрицкого района положение партизанских отрядов не улучшалось, а катастрофически ухудшалось. Братский партизанский край фактически перестал существовать в связи с тем, что немцам удалось расчленить бригады, защищавшие край от набегов карателей. Зимой и весной 1944 года немцы обрушили на партизан в Идрицком, Красногородском, Опочецком и Себежском районах 19 крупных карательных экспедиций, в которых приняли участие отборные подразделения вермахта, снятые с фронта с целью во что бы то ни стало очистить от партизан и населения тылы воинских частей, отошедших на заранее подготовленный рубеж оборонительной линии «Пантера». Карательные отряды на своем пути сжигали и истребляли все живое. Зоны базирования партизан попали в оперативную зону, а по мере отступления немецких войск — и в прифронтовую полосу войск вермахта. Партизанам все чаще приходилось вступать в боевое соприкосновение с подразделениями регулярной армии.
В это же время многие предатели из числа полицейских, власовцев, служивших немецкой администрации, надеясь заслужить прощение, сотнями ринулись вступать в партизаны. На момент соединения с Красной армией в июле 1944 года 25–30 % партизан запятнали себя сотрудничеством с оккупантами. После освобождения Себежского и Идрицкого районов со всеми ними очень плотно разбирались органы НКГБ и НКВД. Все партизаны были просеяны через мелкое ситечко спецслужб. Каждый виновный в сотрудничестве с немцами получил по заслугам.
Да и вообще власть долгое время никому из тех, кто побывал на оккупированной территории, включая партизан и подпольщиков, не доверяла. Десятки лет в анкетах была графа: «Был ли на оккупированной территории?» Ведь все, кто был там, читали вражескую литературу, видели плакаты, читали и слышали критику в отношении Сталина, правительства и коммунистов, невольно, чтобы не умереть с голода, работали на оккупантов, а иные сотрудничали со спецслужбами фашистов.
В связи с начавшимся в середине января 1944 года наступлением войск 2-го Прибалтийского фронта начальник Калининского штаба партизанского движения в начале марта 1944 года издал приказ, который предписывал партизанским соединениям рассредоточиться поотрядно для ведения диверсионной войны на коммуникациях. В приказе отмечалось ослабление боевой деятельности некоторых партизанских отрядов, рассчитывавших на скорый приход в районы их дислокации советских войск и стремившихся в связи с этим отсидеться в лесах и болотах. Один из пунктов приказа требовал не давать фашистам при отступлении сжигать села, увозить в Германию мирных граждан и забирать для нужд вермахта скот. С началом весны 1944 года при проведении засад на дорогах партизаны стали терять людей меньше, чем летом и осенью 1943 года. Однако выросли потери среди разведчиков из-за возросшей под Идрицей, Себежем, Опочкой и Красногородском концентрации немецких войск.
Ранней весной 1944 года около 20 тысяч жителей Себежского, Идрицкого, южной части Опочецкого и Красногородского районов, лишенные карателями жилья и средств к существованию, вынуждены были скрываться в лесах и болотах. Очень тяжелым в это время было и положение партизан, ведших практически непрерывные бои с карателями. И все же, несмотря на трудные условия, они проявляли заботу о населении: помогали оборудовать лесные лагеря, снабжали продовольствием, делали все, чтобы спасти людей от гибели. Правда, все это сильно стесняло партизанские действия, демаскировало расположение отрядов.
Еще зимой 1943/44 года 2-й Прибалтийский фронт готовился к летнему наступлению. При этом из поля зрения не был упущен такой немаловажный вопрос, как боеспособность партизанских сил в тылу врага в полосе действия фронта, их обеспеченность оружием и боеприпасами. В полосе наступления 2-го Прибалтийского фронта было сосредоточено 11 белорусских, калининских и латышских бригад, 2 разведотряда Красной армии — всего 51 отряд общей численностью более 5 тысяч человек. Командованием фронта перед Калининским штабом партизанского движения была поставлена задача активизации действий партизан, постоянного обновления разведданных о противнике. Для командования фронта было важным получить от партизан схемы подготовленных немцами промежуточных оборонительных рубежей на направлении наступления наших войск. Партизаны должны были захватывать пленных, документы и срочно пересылать их через линию фронта самолетами, которые прилетали на партизанские посадочные площадки.
При этом командование фронта следило за тем, чтобы с партизанскими бригадами поддерживалась постоянная авиационная и радиосвязь. Прием самолетов из-за линии фронта доставлял партизанам много хлопот. Необходимо было выбрать удобное место для посадки самолета, расчистить площадку и заровнять ямы, при необходимости вырубить кусты и деревья, выкорчевать пни, согласовать по радиосвязи сигналы опознавания, место посадки и точное время прилета самолета. Необходимо было организовывать охрану площадки от проникновения к ней карательных отрядов. Большую помощь партизаны получили из-за линии фронта 7, 24, 27 февраля, 7 и 11 марта 1944 года. Например, 7 февраля 1944 года на посадочную площадку, оборудованную 5-й бригадой В.И. Марго возле деревни Агурьяново, прилетело из-за линии фронта сразу 11 самолетов У-2. Такое случилось впервые. Раньше грузы партизанам сбрасывались на парашютах. Во время посадки самолетов гитлеровцы находились от посадочной площадки всего в 6 километрах. 5-я и другие бригады получили из-за линии фронта оружие, боеприпасы, медикаменты, взрывчатку и почту. Однажды на партизанский аэродром прибыл самолет, нагруженный мешками с солью, которой партизаны обрадовались больше, чем оружию и боеприпасам.
В это время штаб партизанского движения значительно увеличил объем своей помощи. Летчиками авиационной части, которой командовал подполковник Золотов, за 15 ночей марта 1944 года партизанам в Идрицкий, Себежский, Опочецкий и Красногородский районы было доставлено 50 пулеметов, около 100 автоматов, 406000 патронов для автоматов ППШ, более 2000 гранат, свыше 3600 мин, 4000 килограммов тротила, 1000 пар обуви, небольшое количество продовольствия, медикаментов и 91 килограмм сахара для раненых. Все это было очень кстати, так как после декабрьских 1943 года боев в бригадах испытывался во всем этом острый недостаток. Обратно летчики забирали тяжело раненных и больных партизан, а если оставалось место, то увозили в тыл женщин с грудными детьми и сирот.
Если в начале весны 1944 года в лесах скрывалось около 20 тысяч мирных жителей, то в мае 1944 года в лесах Себежского, Красногородского, Опочецкого районов укрывалось только примерно 4 тысячи женщин, детей и стариков. Куда же исчезло около 16 тысяч человек? Практически все они сгинули во время «Пасхальной» карательной экспедиции и экспедиции «Весеннее патрулирование». Партизаны тогда не смогли защитить лесные лагеря мирных жителей. Они были разгромлены карателями, а люди большей частью уничтожены или угнаны в Германию, Латвию и Литву. Положение уцелевших было крайне тяжелым. Свирепствовал голод, началась эпидемия сыпного тифа. Им грозила неминуемая гибель. Партизаны, ослабленные в почти непрерывных боях с карателями, не могли оказать им помощь. Нужно было принимать срочные меры, особенно по спасению детей. Руководством партизанских бригад о сложившемся положении было сообщено за линию фронта. По приказу командующего 2-м Прибалтийским фронтом А.И. Еременко было снято с фронта соединение ночной бомбардировочной авиации и для обеспечения нужд партизанских формирований за ними было закреплено 20 самолетов У-2 из 13-го отдельного авиационного полка бомбардировочной авиации, которым командовали А.П. Золотов, а с 1944 года — В.В. Седляревич. У командиров бригад радиограммой была запрошена сводка о количестве детей до 10 лет и женщин, имевших грудных детей. Последующими радиограммами командирам бригад было сообщено о направлении самолетов для эвакуации детей через линию фронта, для чего было предписано подготовить посадочные площадки, обеспечить прием самолетов, безопасность детей при посадке и охрану мест приземления.
