Иерусалимская церковь получает свободу от податей «хараджа» и «кафари», а так же и от всех притеснений и повинностей как на суше, так и на море. Освобождаются от всяких поборов со стороны мусульман и все паломники, прибывающие к св. Гробу. Последний обязуются лишь давать патриарху одну драми серебра с третью, что было, скорее всего, необходимо, для того, чтобы в иерусалимском первосвященнике все видели хозяина святых мест и осознавали во время пребывания в святом городе и на земле Палестины не только свою духовную зависимость от него, но и материальную.
Ф.И. Успенский также считал, что приведенное выше актинамэ не подлинное, но видимо Омар все-таки заключил с Софронием какой-то письменный договор, текст которого до нас не дошел. Именно его содержание давало христианам в Святой Земле многочисленные привилегии, которые сохранялись в течение многих столетий. Так, христианам сохраняют жизнь и имущество, «храмы их являются неприкосновенными, они пользуются свободой исповедания своей веры, но не препятствуют из своей среды переходить в мусульманство. Как подданные калифа они должны платить наложенную на них подать. В сущности, это весьма важные привилегии, гарантирующие жизнь и свободу вероисповедания, на основании которых впоследствии христиане могли приобрести себе и некоторые гражданские права»[90].
В. В. Бартольд высказывал некоторое сомнение в правдивости мусульманских преданий о действиях в Иерусалиме халифа Омара, ссылаясь на тот факт, что после смерти Софрония иерусалимский престол оставался вакантным в течение 29 лет. И только с воцарения в 661 г. халифа Му’авии (661–680) им был назначен первый после Софрония иерусалимский патриарх[91]. Однако, легенда о договоре Омара оказалась не только передаваемой из поколения в поколение, но и весьма действенной, не раз спасавшей христиан Иерусалима от мусульманских притеснений.
В известной арабской хронике XIV в. «Мутир аль Джираб», опубликованной Ги Лe Странжем в 1890 г., приводится описание общения Омара с иерусалимским патриархом:
… Когда халиф Омар завоевал Святой город <…>, он сказал патриарху: «проводи нас к храму Давида». Патриарх согласился. Тогда Омар,
препоясанный мечом, и четыре тысячи соратников <Пророка>, которые прибыли вместе с халифом в Иерусалим, также вооруженные мечами, пошли впереди, а мы все — арабы, достигшие Святого города, последовали за ними, и никакого оружия, кроме мечей, не было на нас. И патриарх шел впереди Омара вместе с соратниками, а мы шли позади халифа. Так мы вошли в Святой город.
Патриарх привел нас в Церковь и сказал: «Это храм Давида». Омар посмотрел вокруг и задумался, затем он сказал патриарху: «Ты лжешь, Пророк описывал мне храм Давида, и это не он». Тогда патриарх повел нас в Сионскую церковь и снова сказал: «Вот храм Давида». Но халиф отвечал ему: «Ты лжешь». Тогда патриарх повел нас дальше, пока мы не подошли к Хорам а-Шарифу[92] и не достигли ворот, названных позднее Ворота Мухаммада. Ступени этих ворот, как и все пространство Хорам а-Шарифа, были покрыты нечистотами, заполнявшими даже улицу, на которую выходили ворота. Патриарх сказал Омару: «Дальше можно только ползти на локтях и коленях», и он первым опустился на колени, за ним последовал Омар и мы все поползли за ними, пока не добрались до Харам а-Шарифа <…>. Омар огляделся вокруг и погрузился в глубокое: размышление. Затем он сказал: «Клянусь именем Того, в чьих руках пребывает душа моя, — это то место, которое описывал мне Посланник Бога».
<…> Рассказывают также, что халиф сам поднялся туда <на Храмовую гору> и вместе с ним был Кааб аль-Ахбар[93]. Омар сказал Каабу: «О, Абу-Исхак, знаешь ли ты где находится Скала?»[94] Кааб ответил ему: «Отмерь от источника в долине Те бен-Хинном столько-то локтей, там начни копать и ты найдешь ее», и добавил: «Сейчас это место покрыто нечистотами». Они стали копать и обнаружили Скалу. Тогда Омар спросил Кааба: «Где, по-твоему, нам следует построить святилище?» Кааб ответил: «Отведи место для него позади Скалы, и тогда ты совместишь две киблы: и Мусы и Мухаммада»[95]. Омар ответил ему: «Ты все еще тянешься к евреям, о,
Абу-Исхак. Но мы поставим святилище перед Скалой». Так была воздвигнута мечеть <Аль-Акса> в передней части Харам а-Шарифа[96].
Как видим, рассказ о встрече Омара с патриархом Софронием существовал и в изустной и в письменной традиции, которая оказалась зафиксированной в разных летописных источниках, как латинских, так и арабских.
* * *
И все-таки враждебное настроение к христианству, привело к сокращению числа паломников, которым стало опасно находиться в Палестине вне защищенных стен своих гостиниц, многие из которых были захвачены новыми владельцами или попросту разрушены. Правда, еще в середине VI в. римский папа Григорий Великий послал в Святую Землю аббата Проба. Ему было поручено восстановление старых и постройка новых странноприимных домов для паломников, поток которых в Иерусалим стал постепенно увеличиваться.
В VII в. о паломниках-христианах из Египта позаботился Александрийский патриарх Иоанн II Милостивый (609–619/20 гг.), который впоследствии был причислен к лику святых. Им был приобретен небольшой участок земли, через столетия перешедший к госпитальерам. На нем была построена церковь, освященная во имя св. Иоанна Крестителя, небесного покровителя патриарха, при храме был построен госпиталь для больных. Этот факт впоследствии ввел в заблуждение многих историков Мальтийского ордена, которые стали утверждать, что орден госпитальеров якобы избрал своим покровителем св. Иоанна Милостивого.
Споры о том прав ли хронист Вильгельм Тирский в том, что будущие госпитальеры-иоанниты получили свое название от Иоанна Милостивого или, как считали позднейшие историки, от Иоанна Крестителя, думаем, не столь существенны. А. П. Попов, разбирая эти две противоположные точки зрения, заметил, что обвинение французскими историками хрониста в ошибке на том основании, что амальфийские купцы не могли устроить госпиталь и церковь в честь Иоанна Милостивого, поскольку последний «не был в большом почитании на западе», слишком слабо, чтобы подорвать достоверность рассказа архиепископа Вильгельма.
Действительно, благотворительная деятельность александрийского патриарха была широко известна в византийском мире. Он потратил огромные по тем временем деньги на реставрацию храма Воскресения Христова в Иерусалиме, он раздавал все свое состояние бедным, за что и получил прозвище Милостивого. На Востоке его почитали даже больше, чем на Западе.
Кроме того, не следует забывать, что все эти события происходили еще до разделения церквей на Западную и Восточную. Вполне естественно, что имя почитаемого в Палестине александрийского патриарха Иоанна, прославившегося своими благотворительными деяниями, было для жителей и прибывающих паломник весьма значимо. Тем более что госпитальеры продолжали то благое дело, которое на этом же месте ранее совершал патриарх Александрийский. «Очень целесообразно — творить милость в дому и церкви Иоанна Милостивого», — считал А. П. Попов[97].
Вероятно, по прошествии нескольких столетий и после разделения Церквей имя Иоанна Милостивого забылось, но, скорее всего, было вытеснено из обихода. Однако не подлежит сомнению, что святым покровителем александрийского патриарха был св. Пророк и Предтеча Иоанн, названный Крестителем. Во всяком случае, уже в XII веке своим покровителем госпитальеры считали именно его. Это подтверждают и позднейшие папские буллы. Так, папа Каликст II писал в 1120 году главе госпитальеров Герарду: «Учрежденный тобою госпиций в городе Иерусалиме, вблизи церкви Иоанна Крестителя, утверждаем» («institutum a te in civitate Ierusalem juxta ecclesiam S. Ioannis Baptistae xenodochium»)[98].
Как видим, папа ничего не говорит о прежней гостинице, стоявшей на месте гостиницы Иоанна Милостивого, рядом с монастырем de Latina, а говорит о новом госпитале около церкви Иоанна Крестителя. И тут, скорее всего, прав А. П. Попов, высказавший следующую точку зрения: Герард, «задумав основать новое общество, приобрел другое место, оставив прежнее монастырю de Latina, и устроил независимый от последнего госпиций подле церкви Иоанна Крестителя, от которого и получили свое название иоанниты»[99].
Тем не менее, в течение нескольких веков госпиталь при храме св. Иоанна Крестителя, как, кстати, и все другие подобные странноприимные дома, находился под покровительством патриарха Иерусалимского, возглавлявшего, как мы знаем, всю христианскую общину в Святой Земле, даже когда эта территория находилась под властью мусульман.
К 640 г. Палестина была окончательно завоевана арабами и вошла в состав Арабского Халифата в качестве военных округов Джунд-Фалас-тин и Джунд-Урдуин. Пришедшая к власти династия Аббасидов начала активно заниматься экономическим закабалением населения, а вскоре и христиане на деле почувствовали ухудшение своего правового положения. Все это привело к активной арабизации и исламизации местных жителей. И хотя знаменитый халиф Харун-ар-Рашид (763 или 766–809), позволил «латинским христианам в Иерусалиме основать пристанище для своих единоверцев, но как по смерти халифа и первых его преемников, наследники Карла Великого чрез слабость духа и оружия потемнили славу немецкого престола, то уважение Восточных государей к Западным уменьшилось в той же мере, в какой оно прежде возрастало» — заметили А. Ф. Лабзин и А. Вахрушев[100].
