Ознакомительная версия.
В 1927 году, когда Кальес повернул в сторону тесных отношений с США и фактически отказался от аграрной реформы, отношения между коммунистами и президентом обострились до предела. Компартия именовала Кальеса не иначе, как «лакей» или «наймит» американского империализма[92]. Власти в ответ, по сути, блокировали работу возглавляемой коммунистами Антиимпериалистической лиги, пытавшейся объединить народы Латинской Америки в борьбе против империализма США.
На выборах 1928 года коммунисты поддержали Обрегона как представителя национально-ориентированной буржуазии (в отличие от ориентированного на США Кальеса) и как единого кандидата революционных сил перед лицом реакции[93]. Соответственно, коммунисты осудили и убийство Обрегона, возложив ответственность за него на клерикально-помещичьи круги, за которыми стоял американский империализм[94]. Тем более что у Риверы и Сикейроса были с Обрегоном дружеские отношения, а это в условиях мексиканской политической традиции играло отнюдь не последнюю роль.
Политика коммунистов по установлению союза с прогрессивной национальной буржуазией до конца 1928 года вполне отвечала и генеральной линии Коммунистического интернационала (КИ). По терминологии Коминтерна Мексика относилась к категории «колониальные, полуколониальные и зависимые страны», что было абсолютно верно, если учесть практически тотальное господство иностранного (прежде всего американского) капитала[95] в экономике страны. Соответственно, с точки зрения Коминтерна такие страны находились на этапе буржуазно-демократической революции под руководством антиимпериалистически настроенной национальной буржуазии[96]. Задачей коммунистов было в этом случае помогать такой буржуазии в борьбе против внешнего империализма. Сотрудничество с Обрегоном как вождем национальной буржуазии Мексики прекрасно вписывалось в эту стратегию.
Что касается политики коммунистов по отношению к другим отрядам рабочего движения, то Коминтерн ориентировал свои партии на единый фронт с социал-демократически настроенными рабочими. Именно поэтому коммунисты пытались все время договориться с КРОМ, несмотря на явную враждебность руководства последнего.
Однако с конца 1927 года Коминтерн переходит в своей стратегии и тактике абсолютно на новые позиции, что с некоторым опозданием сказалось и на мексиканских коммунистах. Сейчас принято именовать эту смену вех Коминтерна «левацким загибом», которым руководил Сталин и который чуть ли не привел к торжеству нацизма в Германии. Дело обстояло, как представляется, совсем не так.
В конце 1927 года партия Гоминьдан в Китае (то есть национально-ориентированная буржуазия) обрушила на компартию чудовищные репрессии. Коммунисты оказались к ним фактически не готовы, так как по рекомендации Коминтерна входили в Гоминьдан на правах коллективного члена и никакой самостоятельной политики не вели[97]. Примерно в то же время от сотрудничества с коммунистами отказались британские (социал-демократические) профсоюзы. В Германии социал-демократы предпочли единому фронту с коммунистами участие в правительственной коалиции с буржуазными партиями, монетаристская политика которых и привела страну к кризису и обеспечила приход Гитлера к власти.
Получалось, что коммунисты во всех странах добровольно подчинялись либо национальной буржуазии, либо социал-демократическим партиям в рамках «единого фронта», но не приобретали взамен никакого влияния, а наоборот, подвергались гонениям со стороны своих «союзников».
Под влиянием абсолютно негативного опыта стратегии «единого фронта» VI Конгресс Коминтерна принял в августе 1928 года новую программу КИ и полностью изменил стратегию мирового коммунистического движения. Новая линия Коминтерна получила название «класс против класса». По сути, теперь коммунисты должны были сплачивать массы рабочих, крестьян и прогрессивной буржуазии только под своим руководством на основе программы компартии. Тактика «единого фронта» ценой отказа от собственных принципов и организационной независимости отменялась. Социал-демократически настроенных рабочих следовало убеждать переходить в ряды коммунистов, что предполагало борьбу против руководства социал-демократических партий.
В зависимых странах теперь именно коммунисты должны были возглавить буржуазно-демократические революции, привлекая под свои знамена рабочих, крестьян и интеллигенцию. Эти революции должны были быстро перерастать в социалистические и завершаться установлением советской власти.
Коренную смену стратегии Коминтерна в Москве воочию наблюдал один из лидеров мексиканских коммунистов Давид Альфаро Сикейрос, которого еще в конце 1927 года пригласили для участия в праздновании 10-летия Октябрьской революции и в качестве делегата IV Конгресса Профинтерна[98]. В это же время в Москве находился и Диего Ривера.
Отношение к себе Кальеса Сикейрос почувствовал сразу же после того, как ступил на берег родины в порту Веракрус. Его задержали и препроводили в тюрьму. Вскоре Сикейроса выпустили, но он правильно понял сигнал: правительство демонстрировало, что готово пойти на любые меры, если коммунисты перейдут в открытую оппозицию властям.
Тем не менее компартия активно взялась за дело. Сикейросу удалось организовать профцентр горняков в штате Халиско, очаге восстания «кристерос», а вскоре на его базе и единый профцентр штата, стоявший на коммунистических позициях. Сикейрос отмечал: «Профсоюзный и политический контроль над рудниками штата Халиско находился в наших руках»[99].
Пленум руководства компартии в сентябре 1928 года принял решение на фоне развала КРОМ создать новый единый профцентр трудящихся Мексики – Мексиканскую унитарную профсоюзную конфедерацию (испанская аббревиатура КСУМ)[100]. На правах оргкомитета был учрежден Комитет содействия рабочему единству, к которому присоединились ряд автономных профсоюзов, транспортники, ВКТ (стоявшая на анархистских позициях) и Национальная крестьянская лига. В сентябре коммунисты создали Комитет пролетарской защиты, с целью не допустить перерастания борьбы правительства против КРОМ в борьбу против рабочего движения как такового. В программе Комитета, в частности, говорилось об очищении профсоюзного движения от соглашателей и агентов правительства. В декабре 1928 года Комитет обратился к упоминавшемуся выше 6-му конгрессу КРОМ с предложением об единстве действий. Но Моронес, все еще считая, что Кальес не даст КРОМ в обиду, отказался обсуждать предложение.
Однако основную опасность для Кальеса представляло решение коммунистов создать массовый рабоче-крестьянский блок для самостоятельного участия в выборах 1929 года. До этого, как уже отмечалось выше, коммунисты поддерживали на президентских выборах представителя властей. За основу коммунисты взяли уже существовавшую в штате Веракрус при поддержке тамошнего губернатора Техеды Революционную партию «Рабоче-крестьянский союз».
Коммунисты осудили избрание временным президентом Портеса Хиля, которого, в общем, правильно считали ставленником Кальеса, а также правой части национальной буржуазии. Вторая часть оценки вряд ли была справедливой. Однако если предположить, что Портес Хиль был марионеткой Кальеса, то и она была верной: ведь сам Кальес в 1927–1928 годах не без влияния Морроу действительно сильно «поправел». К тому же коммунисты подозревали, что Портес Хиль хочет ликвидировать не только КРОМ, но и профсоюзное движение как таковое.
Сейчас многие исследователи считают такую жесткую линию коммунистов сектантством, но представляется, что компартия была права. Деятели революции 1910–1917 годов, накопив огромные богатства и приобретя власть, не были заинтересованы в дальнейших реформах и действительно переходили на консервативные, охранительные позиции. Не зря Кальес в 1927 году фактически приостановил аграрную реформу и пытался разоружить крестьян. Портес Хиль стоял за продолжение аграрной реформы лишь потому, что опасался военного мятежа, от которого правительство должны были защищать получившие землю крестьяне.
В сентябре 1928 года пленум Национального комитета КПМ окончательно определил, что буржуазия предала революцию и продолжать преобразования должны рабочие и крестьянские массы под руководством самой компартии.
Из этого плавно вытекал вывод о необходимости образования собственного политического блока в противовес НРП – единого блока буржуазии (то есть «класс против класса»). Рабоче-крестьянский блок должен был организовать в Мексике социалистическую революцию и установить рабоче-крестьянскую республику Советов. Такая программа не могла не восприниматься Кальесом и НРП как открытый вызов в борьбе за власть. К тому же коммунисты стремились к роспуску органов исполнительной и законодательной власти и замене их Советами[101]. Должна была быть ликвидирована и регулярная армия (как опора буржуазии). Вместо нее коммунисты предлагали создать народное ополчение.
Ознакомительная версия.
