- Отлично! - удовлетворенно произнес старик. - Эта хлопушка по мне. Она была в хороших руках и стоит больше всей новомодной артиллерии, вместе взятой. Ее сработал хороший оружейник, и она еще не раз подтвердит его мастерство. Да, чуть было не забыл: нам нужна форма для пуль. Здесь же купим и свинец, а дома отольем добрый запас пуль, чтобы хватило напугать всю Мексику.
Взяв для ровного счета еще несколько мелочей, вроде носовых платков, совершенно бесполезных, по мнению Олд Дэта, я прошел в заднюю комнату переодеться. Когда я вернулся в обнове, старик осмотрел меня и одобрительно крякнул.
Где-то в глубине души я надеялся, что он возьмет мое седло, но не тут-то было. Он взвалил мне на спину узел со всем купленным добром и вытолкнул за дверь.
- Итак, - произнес он с улыбкой, - посмотрим, следует ли нам стыдиться. Любой разумный человек примет вас за джентльмена, а мнение дураков нас не интересует.
Теперь я ничем не отличался от Олд Дэта и терпеливо тащил свою поклажу в гостиницу, а он вышагивал рядом, потешаясь надо мной.
В гостинице старик улегся спать, а я пошел искать Виннету. Я все еще находился под впечатлением встречи в кабачке, где я с трудом сдержался, чтобы не броситься к нему с объятьями и приветствиями. Я не знал, что привело его в Матагорду и что он здесь искал, почему он сделал вид, будто мы не знакомы. Наверняка у него были очень веские причины, чтобы поступить именно так. Мне очень хотелось поговорить с ним, и он, безусловно, желал того же, поэтому я надеялся отыскать его где-нибудь поблизости. Он должен был проследить за нами и видеть, что мы вернулись на постоялый двор. Значит, его следовало искать неподалеку от нашего пристанища. Я обошел дом с задней стороны и действительно увидел Виннету, стоящего в сотне шагов у одинокого дерева. Заметив меня, он покинул свой наблюдательный пост и медленно двинулся в сторону леса. Вскоре он скрылся за деревьями. Я последовал за ним, и, когда добрался до опушки, друг вышел мне навстречу с лицом, сияющим от радости, и воскликнул:
- Чарли, брат мой, как я рад нашей встрече! Так после темной ночи утро радуется солнцу.
Он обнял меня и поцеловал.
- Каждое утро знает, - ответил я, - что после ночи обязательно взойдет солнце. Однако мы с тобой не надеялись, что встретимся здесь. Я счастлив, что могу говорить с тобой.
- Что привело тебя в этот город? У тебя здесь дела или ты едешь к нам на Пекос?
- Я оказался здесь по воле обстоятельств.
- Мой белый брат расскажет мне об этих обстоятельствах и о том, что произошло с ним с момента нашей разлуки на Ред-Ривер?
С этими словами Виннету узел меня в глубь леса, где мы могли сесть рядом и беседовать, не опасаясь чужих ушей. Держа его руку в своей, я рассказал ему о всех событиях, приключившихся со мной за время нашей разлуки. Он выслушал меня, не перебивая вопросами, кивнул головой и произнес:
- Мы разметили тропу для огненного коня, чтобы ты мог получить деньги. Но ураган отнял их у тебя. Если бы ты остался с апачами, ты был бы окружен почетом и никогда не нуждался бы в деньгах. Мой белый брат мудр: он не стал дожидаться меня в Сент-Луисе у мистера Генри, потому что мои пути не привели бы меня в те края.
- Мой брат настиг Сантэра, убийцу Инчу-Чуны и Ншо-Чи?
- Злой Дух помогает Сантэру, а добрый Маниту отвернулся от меня и позволил ему бежать. Он ушел к солдатам южной армии и там затерялся среди тысячи людей. Но мои глаза в конце концов отыщут его, где бы он ни прятался, и тогда возмездие свершится. Но пока мне пришлось вернуться на Пекос, так и не достигнув цели. Наши воины всю зиму оплакивали смерть Инчу-Чуны и моей сестры. А затем многие племена апачей решили перейти в Мексику и принять участие в боях, и я ездил по пуэбло и стойбищам, чтобы отговорить их от необдуманной затеи. Мой брат слышал о краснокожем президенте Хуаресе?
- Да.
- И как думает брат мой, кто прав, Хуарес или Наполеон?
- Хуарес.
- Ты думаешь так же, как и я. Прошу тебя, не спрашивай, что привело меня в Матагорду, даже тебе я не могу сказать всей правды, ибо дал клятву хранить тайну самому Хуаресу, которого встретил в Эль-Пасо-дель-Норте. Ты должен следовать за этими двумя белыми, даже если я попрошу тебя ехать со мной?
- Да. Это мой долг. Может быть, ты сможешь поехать со мной, Виннету? Я был бы очень рад.
- Нет, мой долг - следовать своим путем. Еще сегодня я буду здесь, но завтра сяду на пароход, плывущий в Ла-Гранху, а оттуда через форд Индж поеду на Рио-Гранде-дель-Норте.
- Значит, мы поплывем с тобой на одном пароходе, только я не знаю, где мне придется сойти. Мы и завтра будем вместе.
- Нет.
- Почему?
- Потому что я не хочу впутывать моего брата в мои дела. Это может быть опасно. По этой же причине я сделал вид, что не знаком с тобой. К тому же там был Олд Дэт. Он знает, что ты - Олд Шеттерхэнд?
- Нет, мы никогда не упоминали это имя.
- Я уверен, он его слышал. Ты все это время был на Востоке и не знаешь, как часто твое имя повторяют на Западе. Олд Дэт не мог не слышать об Олд Шеттерхэнде, однако тебя принимает, как мне показалось, за гринхорна.
- Так оно и есть на самом деле.
- Он сильно удивится, когда узнает, кого называл гринхорном. Ты представляешь его лицо, когда он услышит неожиданную новость? Я не хочу лишать моего брата удовольствия. А когда ты найдешь Олерта и того мошенника, что держит его в своих руках, мы встретимся снова. Я надеюсь, ты посетишь нас и погостишь у нас подольше.
- Обязательно.
- А теперь наступила пора прощаться, меня ждут бледнолицые.
Виннету встал. Уважая его тайну, я ни о чем не расспрашивал. Мы опять расставались, но, как мне казалось, не на столь длительное время.
На следующее утро мы с Олд Дэтом погрузили нашу поклажу на двух нанятых мулов и двинулись вверх по реке, где за отмелями и за завалом из затонувших деревьев ждал пароход. У трапа и на палубе толпилось множество пассажиров. Когда мы с седлами за спиной поднялись на борт, кто-то крикнул:
- Вы только посмотрите, два оседланных осла, хоть сейчас садись и погоняй. Люди, пропустите их, пусть идут в трюм! Джентльмены не путешествуют со скотиной!
Мы узнали голос - лучшие места под тентом занимали бандиты, которых мы накануне повстречали в кабачке. Задира, с чьим псом разделался я вчера и которого вышвырнул в окно Виннету, снова вошел в роль предводителя и пытался оскорбить нас. Я бросил быстрый взгляд на Олд Дэта, но тот невозмутимо пропустил оскорбление мимо ушей, поэтому и мне не оставалось ничего, как сделать вид, будто все сказанное ко мне не относится. Мы уселись напротив разбойников, а седла засунули под стулья.
Старик устроился поудобнее, достал револьвер, снял его с предохранителя и положил рядом с собой. Я в точности повторил его маневр. Негодяи сбились в кучку и принялись шептаться, не смея больше отпускать шуточки на наш счет. Их собаки, за исключением одной, были при них. Предводитель шайки бросал на нас косые враждебные взгляды, он прихрамывал и не мог выпрямиться во весь рост, видимо, Виннету сильно ушиб его, когда грохнул оземь в пивной. Лицо бандита было исполосовано свежими шрамами от осколков стекла.
Подошел кондуктор (Кондуктор - в некоторых флотах это звание присваивалось унтер-офицерам, оставшимся на сверхсрочную службу) и спросил, куда мы собираемся плыть. Олд Дэт назвал Колумбус, мы оплатили проезд до этого порта, где в случае надобности можно было взять билеты на следующий берег, так и не добравшись до Остина.
Прозвучал второй сигнал к отплытию, когда появился еще один пассажир Виннету, восседающий на великолепном вороном скакуне, оседланном по-индейски. Индеец заставил животное подняться по трапу, спрыгнув с седла только на палубе, и под восхищенными взглядами провел лошадь в загон на носу парохода.
Не обращая ни на кого внимания, краснокожий сел у борта. Надсмотрщики за рабами не спускали с него глаз, затем стали громко кашлять, чтобы заставить его взглянуть в их сторону, но тщетно. Виннету сидел, опираясь на свою украшенную серебром двустволку, и словно ничего не слышал.
Прозвучал третий сигнал, пароход постоял еще несколько минут, ожидая опоздавших пассажиров, затем колеса пришли в движение и мы отчалили от берега.
Поначалу казалось, что путешествие пройдет без происшествий. Мы спокойно добрались до Уортона, там на берег сошел один человек, зато село много новых пассажиров. Олд Дэт воспользовался остановкой, чтобы расспросить о Гибсоне, и узнал, что, судя по описанию, такие люди в той местности не появлялись. То же самое рассказали в Колумбусе, а потому мы приобрели билеты до Ла-Гранхи. От Матагорды до Колумбуса пароход проходит расстояние, которое пешком можно преодолеть только за пятьдесят часов. Уже перевалило за полдень, когда мы прибыли туда. За все это время Виннету только один раз покинул свое место, чтобы зачерпнуть воды, напоить коня и задать ему корма.
Казалось, бандиты забыли свои счеты с апачем. Они развлекались тем, что то и дело приставали к новым пассажирам, задирали их и явно искали ссоры. Забияки хвастались тем, что ненавидят аболиционистов, спрашивали у каждого мнение на этот счет и осыпали бранью всех, кто придерживался противоположной точки зрения. Ругательства, вроде "проклятый республиканец", "родственник вонючих негров", "продажный янки" и другие, более отборные и изощренные, сыпались как из рога изобилия. В конце концов все отвернулись от них, не желая иметь с ними ничего общего, и, по-видимому, именно это обстоятельство и было причиной того, что негодяи оставили в покое и не задевали нас. Они не могли ожидать поддержки со стороны пассажиров. Однако найди они на борту своих сторонников, атмосфера на судне превратилась бы в грозовую.
