Такие всесильные богачи, как Аргот или Саклей, владельцы земель, мастерских и сотен рабов, почти равнялись царю в могуществе и противостояли городской пантикапейской общине с ее демократическими устремлениями. Царь опирался на этих людей в борьбе с горожанами, которые упорно не желали расставаться со своим самоуправлением, пытались сохранить древние права города. Богатые и сильные мужи решительно влияли на дела и жизнь царства, входили в тайный совет "царских друзей" и действовали, не забывая своей выгоды. Они выступали совместно против народа, но в то же время враждовали между собою, боролись за влияние на царя, за свою долю в хлебной торговле, за. власть и высокие почести.
Саклей прекрасно зная, что Аргот непременно скажет царице что-нибудь обидное и унизительное о нем. Аргот пользовался доверием Камасарии, и противостоять ему было трудно. Поэтому Саклей старался всячески укрепить влияние на царя и привлечь к себе юного наследника. И уже обдумывал, чем ответить ненавистному сопернику на предполагаемую насмешку.
Следуя ходу своих мыслей, он выпрямился и направился к группе конников, готовых к заезду. В числе молодых наездников был и его старший сын.
Атамб, толстый я неуклюжий, уже сейчас выглядел куда солиднее своего отца. Он продолжал расти и раздаваться вширь, хотя и не производил впечатления атлета в эллинском вкусе. Он был мешковат, ходил враскачку, имел странно обвисшие плечи и широкое седалище. Его красное, словно распаренное в бане, лицо всегда было искривлено сонной усмешкой.
Несмотря на юность, он уже проявлял задатки любителя жирной пищи и пьяного питья. Саклей с внутренней досадой видел в нем черты варварского сластолюбия и лености. Отца раздражала неопрятность сына, его низменная пренебрежительность к хорошему тону и внешнему благообразию. Сейчас, перед скачкой, он ел сладкий хлеб и давал крошки коню прямо с толстой и красной ладони. Увидев отца, Атамб перестал жевать и вытер руку о дорогой, но уже закапанный жирными пятнами плащ. Саклей заметил, что пальцы его, сильные и грубые, как у кухонного раба, чернели непромытыми складками и необрезанными ногтями.
"Как мы, боспорские эллины, опростились и стали подобны диким скифам,- подумал Саклей с невольным вздохом,- если дети наши вырастают в варварской грубости, несмотря на наши богатство и знатность!"
Саклей высоко ставил свое происхождение и считал род Гераклидов восходящим к самому Гераклу и Афродите Апатуре, обманувшей сказочных гигантов. Это роднило его со Спартокидами и другими знатными родами. И он хотел, чтобы его потомство сохранило образованность и внешнее благородство староэллинских аристократических фамилий, когда-то прибывших в Скифию из далекого Милета.
Но Атамб оставался глух и слеп к требованиям хорошего тона. В играх на ристалищах выказывал чисто варварские ухватки. Признавал лишь борьбу с кряхтением и надсадным уханьем, встречи кулачных бойцов, разбивавших в кровь лица ременными обмотками на кулаках. И если принимал участие в таких состязаниях, то вел себя с запальчивостью и неуклюжей ловкостью травленого медведя, чем вызывал смех зрителей.
Атамб был старше царевича и готовился к окончанию эфебии. Однако участвовал в скачках, как того требовало его положение одного из друзей наследника.
Отец отозвал сына и сторону и наказал ему:
- Если твоя лошадь окажется резвее и пойдет вперед, незаметно сдержи ее. Царевич должен прийти первым.
- Но, отец,- пробовал возражать сын,- ведь это же состязание перед народом. Честное, с равными возможностями.
- Довольно, не дури и не старайся быть умнее отца. Делай так, как я сказал, если не хочешь вспомнить крепость гибкой лозы. И запомни: победа на ристалище над царским сыном - это поражение твое в жизни. Она но принесет тебе счастья. Садись, видишь, молодой Перисад уже на коне.
Мимо прогарцевала блестящая кавалькада всадников на тонконогих заморских жеребцах. Камасария милостиво и ободряюще улыбнулась наследнику и важно перевела строгий, но снисходительный взор на толпы, крестьянской молодежи, что приближалась с пением и танцами. Только что закончились состязания танцоров и певцов. Царица-мать наградила победителей дубовыми венками, коих удостоились уже лучшие прыгуны, метатели диска и борцы. Упражнений с оружием сельской молодежи не полагалось.
Празднование Сбора плодов приближалось к концу. Все эти дни из всех селений тянулись в Пантикапей бесконечные караваны возов с зерном.
После праздника, когда крестьяне возвратятся в свои селения, старшины раздадут тем, кто взрастил и собрал урожай, заработанную ими часть полевых плодов, В мозолистые руки сатавков попадет самое плохое зерно, жмых, солома, а также чечевицеобраззая вика, репа, полба. И это все до нового урожая. Раздача зерна тоже считалась праздником и сопровождалась песнями, жертвоприношениями, прославлением щедрости царской н милости богов.
4
Скучающий царь, которому страшно надоело сидеть в кресле под дубом, когда солнце находит промежутки в листве и пронзает тень жгучими лучами, давно уже исходил потом и томился мучительной жаждой. Пить, пить!.. Он ушел бы сейчас же в шатер, но предполагались заключительные скачки лучших юношей страны, а в их числе - его сына. А потом - забег на большое расстояние более сотни крестьянских юношей, которые уже изготовились на дальнем конце поля и ждали сигнала, сверкая молодыми глазами и горя желанием отличиться на виду у всего народа, царя и царицы.
Под грохот рукоплесканий и звуки музыки помчались вперед на лихих конях представители золотой молодежи Боспора. Они выглядели очень красиво. Их плащи развевались, сверкали самоцветами наборные узды, лошади едва касались земли стройными ногами.
- Посмотри, сын мой,- не выдержала Камасария, обращаясь к Перисаду,- эти скачки могли бы сделать честь ристалищу самого Александра.
- Да, да,- без особого подъема отозвался царь, кивая головой.
Камасария сдержала гримасу досады.
Ее безвольный царствующий ныне сын был слаб духом и страдал телесной немощью. На его белом, как у женщины, лице ярко выделялся словно искусственный румянец. Он облизывал запекшиеся от зноя губы и поглядывал искоса то на мать, то на блестящие ряды знати, старался подавлять зевки. Вялый выродившийся потомок когда-то сильного рода Спартокидов, неутомимых воинов и жестоких властителей Боспора.
Камасария с болью в душе видела, что род северопонтийских владык угасает, и с мучительным вопросом и надеждой взирала на внука, тоже Перисада, еще подростка. Каков будет он?..
Новый взрыв криков и хлопанья рук означал, что всадники закончили свой бег. Вот и наследник в сопровождении дядек и друзей идет гордой походкой. Он еще по-мальчишески тонок, но уже умеет носить в обтяжку замшевые шаровары, голубой с золотом кафтан и огненный плащ-хламиду с драгоценной застежкой из лазурного камня. Подросток, готовый стать юношей, только что спрыгнул со своего скакуна, на котором обогнал всех участников забега. Его щеки раскраснелись, глаза сверкали молодым задором.
- О, - с нежностью произнесла Камасария, - настоящий юный Аполлон!
- О-о! - как многоголосое эхо, раздались вокруг восхищенные восклицания и одобрительные вздохи.
Придворные смотрели, однако, больше на Камасарию, чем на юного царевича. Полная чувств царица-бабка не отрывала увлажненных глав от любимца. Лицо ее стало мягче и проще, даже строгие морщинки на лбу разгладились.
Царевич выглядел очень хорошо, хотя внешностью напоминал своего болезненного отца. То же тонкое, красивое лицо, но с более костистым носом и одухотворенными глазами, в блеске которых можно было прочесть мальчишеское тщеславие, рано осознанное превосходство, даже надменность в обращении с нижестоящими и то кипение молодых сил, которого никогда не было у его вялого, безвольного отца.
Юный Перисад - не просто сердечная слабость царицы, но и ее надежда. Она разгадала в молодом Спартокиде несомненный ум, страстное стремление быть всюду первым и лучшим, артистическое поведение перед людьми, властность и любовь к оружию. "Все это царственные черты наших предков! - с гордостью говорила она приближенным. - О, Перисад Пятый сумеет воскресить дела и обычаи своих великих дедов!" - "Настоящий Спарток в юные годы, как его описывают летописи!" - вторили ей льстецы, зная, что это сравнение наиболее приятно тщеславной старухе. Как-никак Спарток после смерти был провозглашен богом. "Да, да,- соглашалась растроганная Камасария,- он одновременно и Аполлон и Геракл! Вот она, кровь, полученная от богов! Да будут они вечными его покровителями!" После чего следовали жертвы и моления упомянутым богам.
Сейчас она встретила царственного внука с благосклонной улыбкой.
- Ты мчался как Пегас! За это заслужил первую награду, как победитель. Золотой венок украсит твою голову в конце праздника. Ты на коне выглядишь непобедимым центавром!
