Спальня королевы Нимфенбурга, как мы уже знаем, находится в Южном павильоне дворца. Ее основной колорит — спокойный зеленый, поэтому иногда помещение называют Зеленой спальней. На небольшой кровати под балдахином 25 августа 1845 года, день в день и час в час со своим дедом Людвигом I, появился на свет будущий «лебединый король» Людвиг II. Перед кроватью находятся стол и несколько кресел, также обитых зеленой материей. Считалось, что при рождении наследника должны присутствовать особо доверенные наблюдатели из числа придворных, чтобы избежать возможных кривотолков. Но во времена Максимилиана и Марии этот обычай канул в прошлое. Вследствие чего «кривотолки» все же пошли: злые языки утверждали, что наследник баварского престола родился на несколько дней раньше официально объявленной даты, что радостное известие попридержали, чтобы сделать приятное Людвигу I. Такое утверждение — сущий абсурд. При том количестве придворных и прислуги, что находилось во дворце, утаить факт рождения принца не только на несколько дней, а даже на несколько часов, совершенно не реально. Тем более не реально заставить всех вступить в «преступный сговор» с молодыми супругами и молчать об этом. Поэтому серьезно относиться к подобным слухам не стоит.
Тем не менее с самого момента рождения принц Людвиг будет окружен целым рядом мистических совпадений. Считается, что человек, сознательно названный в честь кого-то, во многом повторяет судьбу того, чье имя носит. Наш герой не только родился в момент рождения своего деда, но и был назван в его честь. Неудивительно, что из всех родственников только с дедом у него установилась духовная близость, и экс-король по-настоящему любил своего внука. Возможно, эта любовь отразилась скорее пагубно, чем благотворно на развитии ребенка… Мистическая же связь с настоящим кумиром Людвига Рихардом Вагнером, можно сказать, тоже началась с самого рождения будущего короля: он родился именно в тот год, когда композитор закончил написание либретто своего «Лоэнгрина», над которым работал почти три года (с 1842 года — т.е. года заключения брака родителей Людвига). Впоследствии опера о рыцаре-лебеде станет роковым лейтмотивом в судьбе Короля-лебедя, как называли Людвига; даже свою смерть он найдет в водах озера, где и по сей день плавают прекрасные белые лебеди, словно постоянное напоминание о своем покинувшем эту землю короле.
Правда, в юности любимым героем Людвига был не Лоэнгрин, а Зигфрид. Кстати, Людвиг I часто пророчески называл своего внука «юным Зигфридом» и, наверное, во многом угадал его натуру. «С малолетства Зигфрид обладал полной самопроизвольностью. Вотан захотел напиться из источника мудрости и руководиться советами высшего разума; Зигфрид, напротив, всегда повинуется первоначальному закону инстинкта. Он живет в единении с природой; он понимает таинственный шепот леса, внимает щебетанию птиц и старается подражать им; он чувствует себя близким лесным зверям, любит их, следит за ними в их убежищах в глубине дикой чащи: наблюдая за ними, он догадывается, что такое любовь… У него нет другого проводника в жизни, кроме импульсов его природы: “следовать внушениям моего сердца, — говорит он, — вот мой высший закон; то, что я совершаю, повинуясь своему инстинкту, то я и должен делать. Проклятый ли для меня этот голос или святой — я не знаю, но уступаю ему и никогда не стараюсь идти против моего желания”»{11}.
Король Максимилиан II со своей женой Марией и детьми Людвигом (слева) и Отто. 1860 г. Фотография Йозефа АльфртаЛюдвиг II — поистине Зигфрид. Зигфрид, которому Вотан должен передать наследие своей власти; Зигфрид, не ведающий страха победитель ужасного дракона Фафнера; Зигфрид, которому Фафнер, умирая, предрекает скорую гибель…
Но хватит мистики. Обратимся непосредственно к участникам событий. Вот что написала сама Мария о рождении сына: «Людвиг Фридрих Вильгельм родился 25 августа в 12.30 ночи в Нимфенбурге, над спальней, в которой умер Максимилиан I Иосиф. Король Людвиг I, посетивший нас, был чрезмерно рад, что его внук рожден в тот же день и в тот же самый час, что и он… Король был настолько счастлив, что он обнял нескольких придворных. Рождение было объявлено в Мюнхене 101 выстрелом…»
Чтобы закончить рассказ о ближайших членах семьи нашего героя, скажем еще несколько слов об отце и младшем брате Людвига II.
Король Максимилиан II Баварский родился 28 ноября 1811 года. Он воплощал собой тот тип «старого добряка-баварца», немного романтически-наивного, немного по-крестьянски грубоватого, который был так симпатичен в среде его подданных. Поэтому неудивительно, что сразу по восшествии на престол он настолько завоевал всеобщие симпатии, что вскоре были забыты и в целом прощены прегрешения его предшественника Людвига I. Вместе с тем он был истинным Виттельсбахом, то есть был неравнодушен к искусствам и наукам, сам занимался сочинительством и (что не удивительно!), как и его отец, пожелал видеть Мюнхен пресловутой «культурной столицей Европы». Страсть к архитектуре, как мы уже отмечали, также не была чужда новому монарху.
Кстати, отметим сразу, что семейная страсть к архитектуре проявилась и у маленького Людвига чуть ли не с раннего детства. Будучи 7-летним мальчиком, он привел в восторг своего деда, Людвига I, сложностью и математической точностью пропорций своих построек из кубиков. А уже в 11 лет Людвиг был способен собственноручно чертить планы различных зданий, причем практически профессионально. Вступив на престол, он вообще серьезно изучал архитектуру, с этой целью много путешествовал, осматривая и старинные замки Германии, и строгие соборы Италии, и великолепные дворцы Франции. Даже Кёльн он посетил исключительно с целью воочию увидеть и детально изучить знаменитый собор. Все полученные навыки впоследствии найдут у будущего короля практическое применение.
Казалось бы, при такой общности интересов у отца и сына должны были бы сложиться самые теплые отношения. Однако этого не произошло. Кабинетсекретарь Людвига II Франц Сераф фон Пфистермайстер[26] (1820—1912) вспоминал: «Король видел двух принцев Людвига II Отто только один или два раза в день, в полдень во время второго завтрака и вечером во время обеда. Он редко посещал их в комнатах, где они росли. Чаще всего их отец только протягивал руку в приветствии, быстро извинялся и уходил. Даже когда наследный принц был уже взрослым, требовались неимоверные усилия чтобы убедить короля взять его старшего сына на утреннюю прогулку по английскому саду. Король как-то заметил: “Я не имею ничего общего с этим молодым джентльменом, о чем бы я ни говорил, не интересует его”». Все дело в том, что Максимилиан подсознательно старался подавить в сыне те ростки романтизма, что были свойственны ему самому. Он словно предвидел, какую пагубную роль они сыграют в его судьбе. Но даже самому себе был не в состоянии объяснить причины, побудившие заменить настоящие отцовские чувства безжалостной муштрой и холодной отстраненностью. Возможно, опять же подсознательно, отец видел в сыне повторение своего собственного отца, благодаря которому он в свое время хлебнул столько горя. Недаром же, в отличие от Максимилиана, Людвиг I обожал своего внука. Мы еще вернемся к методам воспитания Максимилиана, когда будем знакомиться с замком детства Людвига II, Хохэншвангау.
Кстати, нужно сказать, что младший брат Людвига IIринц Отто имел гораздо более близкие отношения с родителями (но не с дедом). Он родился 27 апреля 1848 года и был полной противоположностью старшему брату. Начисто лишенный романтической мечтательности, он с детства был веселым, подвижным и резвым мальчиком, любимцем своей матери. Вместе с тем обнаруживал большие успехи и тягу к наукам, благодаря чему успешно учился в Мюнхенском университете. В то же время это был бравый вояка, отличившийся на фронтах франко-прусской войны, и женский угодник. Как и Людвиг, он страстно увлекался театром, но, в отличие от старшего брата, его интересовали легкие, если не сказать фривольные, постановки. Кроме того, принц обожал веселые пирушки и вообще вел разгульный образ жизни в обществе военных и опереточных певиц. Ничто не предвещало трагедии. Ничто, кроме неуловимых признаков зарождающейся душевной болезни в несколько тяжелом расфокусированном взгляде, заметном даже на детских портретах принца. Обычно отмечают, что следы будущего сумасшествия были заметны у старшего брата. Хрестоматийными стали слова, якобы произнесенные французским психиатром Огюстом-Бенедиктом Морелем при первой встрече с наследным принцем: «Это глаза, в которых горит будущее безумие». Но если абстрагироваться от штампов и стереотипов, то придется признать, что никаких внешних признаков болезни, включая даже и последние фотографические портреты, у Людвига II не наблюдается. В отличие от Отто!
