Общее количество солдат, которыми располагал король, — правда, их редко собирали всех сразу, — составляло приблизительно пятьдесят тысяч человек, в том числе две или три тысячи конников. В Средние века не оперировали большими числами — прежде всего это проявилось в военной сфере, которая для Средневековья наиболее показательна. Военачальники средневекового войска были обязаны своим богатством в первую очередь доходам от больших доменов. Земля была одним из главных источников богатства и власти будущих европейцев. Можно утверждать, что Средневековье началось тогда, когда налоги, собираемые государством, сменились повинностями в пользу крупного землевладельца, в будущем — сеньора. На землях, принадлежащих таким богатым землевладельцам, жило и работало около 90 процентов всего светского населения.
Европу того времени можно назвать миром воинов, поскольку в ней господствовало меньшинство воинов-землевладельцев, но фактически большинство ее жителей составляли крестьяне. Их социальный статус был различен. По-прежнему существовали рабы: христианство почти не облегчило их участь. С другой стороны, возникали новые отношения между сеньором, его крестьянами и государственными землями. Все больше людей и земель переходило под непосредственную власть сеньоров. На место рабов приходили сервы, и появлялись сервильные земли, которыми крестьянин не мог распоряжаться, то есть не имел права обменять их или продать. Запад по-прежнему оставался краем лесов, хотя в VI–VII веках прокатилась первая волна раскорчевок. Крупные земельные владения, как правило, разделялись на две части. Первая часть, домен, или резерв, — земля, которую обрабатывали для самого сеньора его крестьяне, несколько раз в неделю выполняя барщину. На другой части земли крестьяне работали на самих себя, чтобы, во-первых, прокормить семью, а во-вторых, вырастить небольшой излишек и обменять его на нужные для жизни товары за пределами поместья своего сеньора. Многие из этих крестьян — больше, чем обычно представляют, — были свободными людьми, которые владели собственными наделами — аллодами.
Во времена Карла Великого намечаются процессы, которые станут одним из значительных событий Средневековья, а потом — важной характеристикой Европы в целом. Крестьяне добиваются от сеньоров ряда свобод, благодаря чему сельское население переходит в категорию свободных людей и освобождается таким образом от барщины, а сеньоры оказываются вынуждены или смириться с уменьшением своих владений, или проводить политику повторного закабаления. Второй вариант был реализован только на востоке Европы и стал еще одной причиной размежевания Западной и Восточной Европы и отдаления их друг от друга. Существенное внимание к обустройству сельской жизни остается и на сегодняшний день важной чертой Европы, а во времена Карла этот вопрос стал предметом его особого внимания и забот. Капитулярий «О поместьях» («De villis», ок. 800 г.) полностью регламентировал жизнь людей, занятых в аграрной сфере, даже за пределами королевского домена. По нему можно восстановить панораму деревенской жизни, характерную для раннего Средневековья, ранней Европы, которая сохранит впоследствии многие ее черты.
Каролингская цивилизация как пласт европейской культуры
В Европе времен Каролингов самой развитой сферой, безусловно, была сфера культуры. Просвещенность Карла Великого не стоит преувеличивать: сам он с трудом разбирал буквы, не умел писать и едва понимал по-латыни, но в его политике четко проводился один важный принцип. Карл считал, что ученость и образование являются неотъемлемым признаком власти и ее необходимым инструментом. Приумножать знание и покровительствовать ему, по мнению Карла, есть одна из первых обязанностей государя. Он понимал, что в подобных делах монарху следует опираться в первую очередь на клириков — они больше всех были сведущи в этой области, — а также что образование должно ориентироваться прежде всего на сыновей влиятельных мирян, которых он привлекал к управлению империей. Тут нельзя было ограничиваться силами одних франков, надо было использовать весь культурный потенциал империи. Карл привлекал к делу даже представителей стран, которые в империю не входили, — например ирландцев, англосаксов и испанцев. Иногда Карла Великого изображают этаким предтечей Жюля Ферри, который ходил по школам и подбадривал учеников[10]. Школы, созданные или преобразованные Карлом, предназначались в основном для детей аристократии. Начиная с 781 года Карл окружил себя образованными и учеными людьми. Жан Фавье (Favier) назвал их «придворными интеллектуалами». Это были, например, лангобард Павел Диакон (наст, имя Варнефрид), итальянец Павлин Аквилейский, испанец Теодульф, ставший в 797 году епископом Орлеанским и настоятелем аббатства Флери-сюр-Луар (Сен-Бенуа-сюр-Луар), и, конечно, главный советник Карла, англосакс Алкуин (ок. 739–804): он оставался всю жизнь простым диаконом, но сделался настоятелем аббатства Святого Мартина в Туре, ставшего при нем одной из самых мощных опор процесса, который назовут позднее Каролингским возрождением.
Этот ученый мир был в основном мужским, но в нем выделяется и несколько женских фигур. Алкуин, например, был еще и советником Гислы, сестры Карла Великого и настоятельницы аббатства в Шелле; с его подачи она поощряла в аббатстве умственный труд и организовала мастерскую, где усердно переписывались древние рукописи. Графиня Дуода, аристократка из Аквитании, жившая в начале IX века, вдали от королевского двора, получила прекрасное образование, которое захотела передать своему сыну Вильгельму, герцогу Септиманскому, и написала для него сборник наставлений.
Каролингское возрождение в период правления Карла на самом деле было не столь блистательным и победоносным, как это часто представляют, и носило более скромный характер. Прежде всего, в это время двор Карла проникается не только серьезным вниманием к культуре, но и живым интересом к различным играм. Карл и его ближайшее окружение создают так называемую придворную академию — это литературная игра, участники которой носят прозвища, напоминающие об античности. Любопытно отметить, что среди этих прозвищ есть и греческие, и латинские имена, а также библейские. Алкуин был Альбином, или Флакком, то есть Горацием; Ангильберт звался Гомером, Теодульф — Пиндаром; молодой поэт Модуэн был Назоном, то есть Овидием; Пипин Италийский — Юлием, то есть Цезарем; но кроме них, были Аарон и Самуил. Адальхард назывался Августином, а сам Карл Великий — Давидом, «мирным государем». Это мероприятие в точности соответствовало намерениям Алкуина превратить двор Карла Великого в «Афины даже прекраснее древних, ибо теперь они будут облагорожены учением Христовым».
Вторая волна интереса к учености продолжит и даже углубит эти начинания, предпринятые Карлом, так что период «возрождения» продлится при Людовике Благочестивом и Карле Лысом. Кроме королевского двора, проводниками этого движения станут монастыри. Так, в новом Фульдском аббатстве в Германии будет учиться Эйнхард, а начиная с 822 года настоятелем Фульды станет знаменитый Рабан Мавр.
Можно без преувеличения признать, что интеллектуальная жизнь Каролингской эпохи стала целым пластом европейской культуры. В капитулярии «О необходимости занятий науками» («De litteris colendis») Карл Великий утверждал, что королевская власть должна понимать важность знания и защищать его престиж.
Некоторые из реформ, проведенных в жизнь Карлом и его советниками, были очень важны. Возьмем реформу письменности. Новое начертание, получившее название «каролингский минускул», было ясным, стандартизованным и изящным; в результате читать и писать стало легче. Можно сказать, что это была первая общеевропейская письменность. В монастырских, королевских и епископальных скрипториях идет усердная переписка рукописей, и Алкуин делает новый шаг в сторону ясности и упрощения — обращает внимание на пунктуацию. Карл инициирует также работы по пересмотру текста Священного Писания. Это сопоставление списков Священного Писания, с которого на средневековом Западе начнется большая работа по толкованию Библии, было важным начинанием, в котором уважительное отношение к исходным священным текстам совмещалось с внесением в перевод разумных поправок, обусловленных развитием наук и образования.
Каролингское возрождение до сегодняшнего дня привлекает к себе внимание, в особенности роскошными иллюстрациями и миниатюрами того времени. Ряд молитвенников и Псалтырей каролингского периода — это подлинные шедевры. Интерес к текстам псалмов, который ощущается в течение всего Средневековья, положит начало той особой приверженности к библейской поэзии, которая ощущается в Европе и поныне.
