Начиная с 830-х годов и в особенности в 840 году приморские области от Фризии до Адура, долины Соммы, Сены, Луары, Гаронны периодически подвергались набегам норманнов. Равнинная страна, по-видимому, не пострадала. Да и что можно было награбить в крестьянских хижинах? Конечно, корм для лошадей, ибо норманны, пришвартовавшись к берегу на своих кораблях, приучались к кавалерийским переходам; провизию для людей, которую они добывали в окрестностях своих лагерей. Но что прежде всего искали варвары, так это драгоценные металлы. И они находили их там, где хранились главные ценности всего королевства: в церквях городов и аббатств. Древность этих церквей, их слава и священные реликвии казались вне досягаемости какого бы то ни было осквернения. Однако начиная с 840 года осквернения все же происходят. Вот что поражало умы людей. Первым кал Руан в 841 году. Затем настала очередь портового города Кентовика, Нанта, Сента, Бордо в 848 году. На следующий год были сожжены некоторые знаменитые церкви Парижа. Та же участь постигла в 853 году Сен-Мартен в Туре.
Начиная с 856 года норманны наступают все более решительно: снова атака на Париж, затем Шартр, Эврё, Байё, Бове, Анжер, Тур, Нуайон, Амьен, Мелён, Мо, Орлеан, Перигё, Лимож и множество крупных аббатств: Сен-Вандрий, Сен-Валери, Сен-Бертен, Сен-Жермен-де-Пре в 861 году; Сен-Сибар в Ангулеме, Сен-Илэр в Пуатье, Флёри-сюр-Луар в 865-м… Через несколько лет настала очередь Сен-Жери в Камбре, Сен-Васта в Корби, Сен-Рикье. В долине Роны, а вскоре и в альпийских предгорьях участились набеги мусульман. В частности, многочисленным атакам подвергался Арль. Несомненно, грабежи и насилия, разорения, производимые норманнами, были частью тех бедствий, которые обрушились на христианский Запад со смертью Карла Великого. Войны между королями, соперничество между феодалами, мелкие и крупные грабежи — все эти разбойные действия, о которых все больше упоминается в исторических документах, способствовали возникновению атмосферы постоянного насилия. В конце концов норманны нарушили правила игры: 24 июня 843 года в воскресный день на св. Иоанна в Нантском соборе во время богослужения норманнами был убит епископ и духовенство, а также часть прихожан, причем кровь пролилась над алтарем — несмываемое пятно крайнего осквернения, потрясшее всех окружающих. Еще ужаснее было норманнское вторжение в Сен-Жермен-де-Пре на Пасху 858 года — в самое святое воскресение года. Нечестивцы, надругавшиеся над святынями, не остались безнаказанными. На Западе служители Церкви все же были защищены самим своим саном. Пролить кровь епископа — все равно что пролить кровь Христа, совершить святотатство. Между тем были убиты Фротбальд Шартрский (его утопили), Бальтфрид из Байё, Эрменфрид из Бове, Иммон из Нуайона. Христиан брали в плен, продавали их как рабов. Столь внезапные невиданные несчастья были непостижимы для ума, и вывод был один: Бог решил покарать свой народ. Столь ужасная кара, должно быть, вызвана не менее ужасными прегрешениями. Мудрые церковные иерархи вскоре поняли это. Бог оставляет своих чад только тогда, когда они отклоняются от своего пути, падая в грязь, под грязью же разумелись в основном подрыв существующего порядка и нарушение христианского мира и согласия. Епископы, собравшись в Мо в 845 году, высказались следующим образом: «Так как заповеди Божии не соблюдались, то Бог в виде наказания попустил гонителям христиан, норманнам, дойти до самого Парижа». А Божией каре возможно только подчиниться и смиренно, в молитве и покаянии, ожидать, когда же Небо сменит гнев на милость. И тогда этот бич, эта чума, одновременно пагубная и очищающая, исчезнут.
Однако норманны не уходили. Очи снова и снова возвращались, более того, они селились на землях франков. Тогда как духовенство со своими сокровищами старалось держаться как можно дальше от грабителей, было совершенно очевидным, что возглавить аристократию и повести ее в бой должен король. Не поворотливая франкская кавалерия в военном отношении не была готова к сражениям с противником немногочисленным, рассеянным, неуловимым, быстро передвигающимся по воде. Более того, уже длительное время на территории Франкского королевства не происходило войн с внешним противником. Наконец, светские власти, на которых лежала обязанность отражать нападения врага и защищать Церковь и безоружный народ, оставались в бездействии. Эрмантер из Нуармутье, Эмуан из Сен-Жермен-де-Пре с возмущением свидетельствуют: вместо того чтобы сражаться с варварами, феодалы сидят сложа руки, а король вынужден давать выкуп за то, чтобы норманны убрались из королевства. Идея коллективной защиты не приходила в голову властям, гораздо более озабоченным тем, как бы сохранить и увеличить свое состояние, нажитое в середине века. Во время набега 845 года на Париж Карл Лысый созывает свою армию. Ведь речь шла о защите Сен-Дени — жемчужины королевских аббатств. «Многие пришли на зов, но не все», — многозначительно пишет летописец. Да и те, кто пришел, отказались воевать и обратились в бегство, посоветовав королю заплатить семь тысяч фунтов, как того требовал вождь норманнов Рагнар, с тем чтобы установить хотя бы хрупкий и непрочный мир. В 852 году на Сене по тем же причинам было уплачено другому вождю Готфриду. В 858 году, когда Карл предпринял штурм лагеря викингов в Осель и сражался, как полагается королю, в первых рядах, — его приближенные внезапно оставили его. За недостатком решительных действий королям постоянно приходилось платить дань. В 877 году Гинкмар писал Людовику Заике, сразу же после его восшествия на престол: «Многие годы это королевство никто не защищал, а только платил дань и откупался»… Тот же архиепископ Реймсский тридцать лет назад негодовал по поводу того, что епископ Нантский Этард, город которого находился под угрозой, пожелал сменить епархию: «Как можно допустить, чтобы священник, не имея жены и детей, не желал жить среди язычников, вместо того чтобы последовать смелому примеру графа того же города, у которого, сверх того, имелась на попечении семья?» Хороший призыв к сопротивлению. Но когда в 882 году те же язычники приблизились к Реймсу, после того как они разграбили лаи, Гинкмар, не дожидаясь их, бежал. Правда, захват церковного иерарха был дорогостоящим. В апреле 858 года норманны схватили аббата из Сен-Дени Людовика, архиканцлера и внука Карла Великого. Они потребовали за него огромный выкуп: 688 фунтов золотом и 3250 фунтов серебром; для сбора денег объединили свои усилия епископы, графы, аббаты и другие богатые персоны.
Неучастие, дезертирство, а иногда кощунственный союз… В 849 году Гийом Септиманский завербовал в ряды своих мятежников мусульманские отряды, которых предоставил в его распоряжение Абд-аль-Рахмаи. В 857 году Пипин II Аквитанский входит в Пуатье «на штыках» норманнов. В 862 году Соломон Бретонский мобилизует норманнов против Карла Лысого, с которым он раньше был в союзе против тех же норманнов.
Несмотря на дезертирство, кризисы и мятежи аристократов, в частности в 857–859 годах, Карл, насколько было возможно, давал отпор внешнему противнику, достойно представляя свою королевскую власть. Начиная с 860 года и в течение последующих пятнадцати лет он развертывает активную деятельность по вытеснению врага из своего королевства. Весной года 861 Карл подкупает датские отряды на Сомме, чтобы они разбили своих же датчан в нижней Сене. В начале 862 года он покоряет отряд норманнов, разграбивших Мо, который он остановил на Марне, на укрепленном мосту Трильбарду. Обращенные в истинную веру, они стали сражаться на стороне Карла. Самой эффективной защитой стали укрепительные сооружения. Норманны не умели вести осадную войну, и для того чтобы их остановить, достаточно было нескольких заграждений, земляных или каменных. В 862 году в Питре, в месте слияния Эр и Сены, по инициативе короля началось сооружение укрепленного моста, хотя трудно было предположить, будет ли он когда-нибудь достроен. Подобные сооружения возводились в Пон-де-Се и на острове Сите в Париже. В 864 году на новой генеральной ассамблее в Питре Карл проявил настойчивость: «Чтобы все без промедления встали на защиту страны; чтобы графы в своих крепостях бдели неусыпно; чтобы крепости возводились быстро и активно». Именно королю и общественным властям принадлежала монополия возведения крепостных стен и башен — этих орудий мира и стабильности в обществе. В том же самом капитулярии король распорядился, чтобы «все те, кто в последнее время без королевского разрешения возводил замки, укрепительные сооружения и заграждения, разрушили подобные постройки до первого августа». Было ли это распоряжение исполнено? Король настаивал на уважении к своей власти, однако заграждения, как с его согласия, так и без него, все равно возводились или восстанавливались в Овер-сюр-Уаз, Шарантоне, Сен-Дени, Компьене. Епископы работали над восстановлением древнеримских стен, давно заброшенных и уже полуразрушенных: Тур, Реймс, Нуайон, Ле-Ман, Орлеан, Лангр, Ренн, Отён были окружены защитным кольцом. В конце века сами аббатства укреплялись, похоже, с помощью живущего поблизости населения. Таковыми были Сен-Васт и Сент-Омер.
