Как хорошо известно, в послесталинском СССР не было надежной обратной связи — партийная верхушка не общалась с массами, не было глубокой критики и самокритики в газетах. Но это совсем не значит, что обратной связи не было вообще — это системный атрибут, и от него нельзя избавиться. Но раз своя печать сидела и молчала, то значит, обратная связь проходила за пределами страны. И она осуществлялась через американцев — через их «радиоголоса». Номенклатура, назначенная вне народа, реагировала не на мнение народа, а на то, что скажет о ней заграница. Скажет заграница на «Свободе» плохо о работе аппаратчика, и его уберут: у чиновника тряслись колени. Таким образом, воля диктовалась Америкой. И зачастую делалось это и по инициативе самого Кремля.
Особенно, надо сказать, наиболее уязвимыми становятся работники спецслужб. В разведке такой поворот дел, как отправка в отставку именно по причине удач противной стороны, совершается зачастую, таких примеров более чем достаточно во всей истории спецслужб всего мира.
Шифровальщик И. С. Гузенко совершил побег 7 сентября 1945 г. Следствием этого явился отзыв его непосредственного шефа военного атташе в Оттаве и резидента Н. Заботина в Москву, где он и был арестован. Однако суть не в том, что этот «образованный человек, профессиональный разведчик», он разделил судьбу многих «провинившихся» перед властью, хотя мог бы быть полезным своей родине. Н. Заботин не был расстрелян, но отсидел длительный срок, понеся наказание за чужое предательство, что вполне отвечает духу того времени [1.32. С. 392]. Н. Заботина посадили за то, что его подчиненный и его семья в нарушение инструкции жили не на территории посольства, хотя об этом предупреждал и требовал выполнения режимных требований приезжий проверяющий.
История повторилась еще не раз. Ушел капитан Ю. И. Носенко. «Большой ущерб разведке и контрразведке нанесло бегство на Запад в 1964 году руководящего сотрудника 2-го Главного управления КГБ Ю. И. Носенко (он был заместителем начальника отдела). После измены Носенко в контрразведке начался разгон руководства. Пострадали начальник 2-го Главного управления, его заместители, другие ответственные сотрудники. При расследовании этого дела задавались обычные вопросы: как руководство главка могло оказать доверие такому пьянице и развратнику, почему его все время выдвигали и поощряли? И вопросы эти были вполне закономерными: поведение Носенко в быту и на работе было полностью аморальным, а неумеренное употребление алкоголя уже начало сказываться на его психике. Быстрый же служебный рост Носенко имел незамысловатое объяснение: его отец был видным советским министром (прах отца покоится в Кремлевской стене), и сын, естественно, имел многих высоких покровителей» [1.33. С. 15].
Даже председателя КГБ В. Е. Семичастного сняли после подобного скандала с С. И. Аллилуевой. При этом ему не дали санкции использовать все оперативные возможности для того, чтобы парировать диверсию Запада. «…Когда Светлана Аллилуева переправилась на Запад, я на политбюро докладывал о контрмерах. Говорил, что у нас есть возможность немедленно опубликовать ее «Письма к другу» в одном из зарубежных изданий и не дать иностранным спецслужбам — а это было накануне 50-летия Советской власти — напичкать туда что-то такое, что сможет нанести нам вред. А у нас был экземпляр этих писем, и мы видели, что ничего там крамольного нет, кроме ушата грязи на своего отца. Она хвалила Хрущева, Косыгина, радовалась, что, наконец, избавилась от охраны, что живет в той же самой квартире… Но мне на политбюро сказали: «Что, мы сами, своими руками будем обмазывать себя грязью?» Говорю: «Я вам две недели назад посылал эти «письма», почитайте, какая же там грязь? Я же предлагаю не во вред государству». Но взяла верх осторожность, воспитанная годами: держать и не пущать» [1.34. С. 3].
В публикации, посвященной юбилею газеты «За рубежом», ее главный редактор Д. Ф. Краминов рассказывает, как и почему состоялось возрождение этой газеты, до этого издававшейся в 1932–1938 годах. «Перед самым открытием первого съезда Союза журналистов СССР (ноябрь 1959 года) в комнате ожидания за сценой Колонного зала Дома союзов собрались члены Президиума ЦК КПСС и секретари ЦК, главные редакторы центральных газет, организаторы съезда — руководители оргбюро Союза. Н. С. Хрущев, любивший и умевший захватывать внимание слушателей, рассказывал, что получил от президента Эйзенхауэра не то жалобу, не то упрек: американские газеты, в частности «Нью-Йорк тайме», публикуют выступления советского руководителя либо полностью, либо в больших выдержках, а советские газеты публикуют речи и заявления американского президента в кратком изложении. Президент хотел, чтобы восторжествовало равенство: пусть «Правда» отводит ему, Эйзенхауэру, столько же места, сколько «Нью-Йорк тайме» Хрущеву.
Возник разговор. Редакторы заметили, что у этих газет далеко не равные тиражи: у «Нью-Йорк тайме» — 360 тысяч экземпляров, у «Правды» — больше 8 миллионов. Было тут же подсчитано, что на одного американского читателя Хрущева придется почти 25 советских читателей Эйзенхауэра.
— Это уже не неравенство, а большой перевес в пользу американцев, — сделал вывод Л. Ф. Ильичев, возглавлявший Отдел пропаганды ЦК КПСС.
— Да, это, конечно, неравенство, — согласился Хрущев и, подумав, предложил:
— Нам бы нужно такое издание, чтобы оно публиковало американские и другие важные документы, заявления и речи примерно в таком же объеме, как в иностранных газетах.
— И не только официальные речи, заявления, документы, — заметил О. В. Куусинен, член Президиума, секретарь ЦК, своим обычным тихим голосом с присущим ему финским акцентом. — В зарубежной печати много интересных и познавательных статей, с которыми советским людям полезно познакомиться.
Понимающее молчание других членов Президиума и секретарей ЦК было равнозначно общему одобрению. (…)
Несколько дней спустя на приеме, устроенном правительством в Кремле для делегатов и иностранных гостей съезда, Хрущев вернулся к своему предложению в разговоре с только что избранными руководителями Союза журналистов, изложив свое представление о новом издании:
— Оно (…) знакомило бы наших читателей с разными политическими явлениями и течениями.
— И с чуждыми нам? — обеспокоенно спросил один из слушателей.
— Да, и с чуждыми нам тенденциями в политике и идеологии. Говорят, что это идейная отрава. Но яд маленькими дозами, как известно, не страшен. Тем более если дать и нужную дозу противоядия» [1.35. С. 2].
Ничего не имея против самой газеты «За рубежом», которая в годы перестройки проводила нейтральную линию — ни сильно вправо, ни влево, — надо сказать, что здесь больше важен принцип, что некоторые решения принимались под воздействием (а в данном случае даже под давлением) внешних сил. Данный случай имеет совершенно невинный окрас. Но раз такое становилось возможным, повторюсь, в принципе, то в иных случаях могло проводиться решение и разрушительного свойства.
Например, вот как выглядит история с глушением западных радиостанций: март 1946 г. — образована Русская Служба Би-би-си. Апрель 1949 г. — первое глушение. Апрель 1956 г. — глушение прекращено накануне визита Н. С. Хрущева и Н. А. Булганина в Лондон. Октябрь 1956 г. — глушение возобновлено из-за беспорядков в Венгрии. Июнь 1960 г. — глушение прекращено накануне подписания Договора о запрещении испытания ядерного оружия. Август 1968 г. — глушение возобновлено из-за «Пражской весны». Сентябрь 1973 г. — глушение прекращено в связи с подписанием Хельсинкских соглашений. Август 1980 г. — глушение возобновляется из-за волнений в Польше. Январь 1987 г. — глушение прекращается. 29 ноября 1988 г. прекращено глушение радио «Свобода» и «Свободная Европа».
Удалось завлечь СССР и в афганский капкан: «Правительство СССР четко понимало, что полное признание независимости народов (и прежде всего Великого Русского народа) найдет только миролюбивая внешняя политика. Любая агрессия, в том числе и замаскированная под «интернациональную помощь», вызовет отрицательную реакцию в любых формах (кроме, правда, массового дезертирства — русским не свойственна трусость). Это должны были четко понимать в тех центрах, которые специально занимались проработкой вопросов внутренних истоков советской внешней политики. Отсюда же и умышленное доведение ситуации до прямого, грубого, неадекватного вторжения «Ограниченного контингента» в Афганистан. И здесь шла согласованная игра внешних сил: маневры американцев в Пакистане, ухудшение ситуации в самом Афганистане. Далее: нашептывание советников из Института США, и было это при сопротивлении «голубей» из Генштаба, не связанных с США, а руководствовавшихся государственными интересами» [1.36. С. 59–60, 216].
И сделано это было Ю. В. Андроповым, который был тут незаменимым специалистом: именно он довел дело до открытого конфликта и в Венгрии (1956 г.), и в Чехословакии (1968 г.).
