и монголо-татары напали сперва не на саму Русь, а на ее союзников – половцев.
Известны примеры выделения кочевым «федератам» земель в домонгольской Руси. Так, например, в XII веке Перепетово поле было обнесено укреплениями и предоставлено кочевым союзникам для выпаса скота и защиты границ Киевской Руси (но подчинялись «перепетовцы» не Киеву, а Владимиру). Когда в первой половине XV века в результате распада Золотой Орды ожесточились распри претендентов на ханскую власть, усилилась эмиграция знатных татар и их воинов с переходом на службу московским князьям. Служивые татары были расположены гарнизонами в Поволжье и на Оке – в Романове, Арзамасе, Алатыре, Кашире и целом ряде других городов. Однако среди них особняком стоял Касимов на левом берегу Оки ниже Рязани. Первоначально называясь Городец Мещерский, он был в 1452 году пожалован Василием II Темным своему татарскому сподвижнику – казанскому царевичу Касиму. Тот, спасая свою жизнь, бежал на Русь и сыграл едва ли не решающую роль в победе Василия над мятежной группировкой Дмитрия Шемяки. Василий Темный первым из московских князей начал именоваться царем. Попытка эта сразу не укоренилась, а сам факт остался малоизвестным. Гораздо лучше известна практика назначения с тех пор татарских царевичей «царями Касимовскими». Начиная с Ивана III, правители Московской Руси сами именовались и короновались царями, но тем не менее цари Касимовские сохранялись до самого царствования Петра I.
В чем же состоял смысл института русского «двоецарствия» XV–XVII вв.? Этот смысл геополитически глубок и неоднозначен. Касимовское «царство» поддерживалось в качестве противопоставленного татарским ханствам бывшей Золотой Орды своего рода «антитела»; в Касимове взращивались геополитические «антивирусы» [64] – верные Москве претенденты на ханские престолы Казани, Астрахани, Крыма, Сибири либо верные Москве антиханы. Касимовское «царство» примечательно тем, что «цари» в нем менялись, а постоянные династии не допускались. С другой стороны, если правители мелких татарских владений, пожалованных на службу Москве, постепенно, если не в первом, то в последующих поколениях принимали православие, то в Касимове это никак не допускалось и касимовские «цари» обязательно оставались мусульманами. В противном случае они не могли выступать претендентами на ханские престолы и как потенциальные ставленники Москвы теряли какой-либо смысл. В данном плане утилитарное значение Касимовского царства совершенно очевидно.
В течение ровно ста лет с помощью касимовского фактора Казанское ханство старались превратить в вассала и союзника. Попытки эти удавались эпизодически, но по мере усиления Крымского ханства и его сюзерена – османской Турции – они утратили свою действенность. Нападения, грабежи, разорение приволжских земель Руси, захват людей и продажа их в рабство в Среднюю Азию продолжались как до подчинения Казанского, Астраханского и Сибирского ханств Иваном Грозным, так и после – до самого присоединения Казахстана и Средней Азии. Таким образом, попытки мирного соседства с обломками Золотой Орды (наподобие домонгольского симбиоза с кочевыми половцами и оседлой Волжской Булгарией) не увенчались успехом, хотя временами бывали удачны.
Казалось бы, неудача добрососедского сосуществования Московской Руси и постордынских татарских ханств положила конец феномену Касимова. Однако, напротив, его роль возросла, а институт «двоецарствия» усложнился и получил углубленное развитие.
Иван Грозный сохранил Касимовское царство как «младшее» в составе «старшего» – Московского. Роль Касимова как геополитического «двойника» присоединенных к России и особенно еще не присоединенных к ней мусульманских государств всецело сохранялась. «Царство» обладало всеми атрибутами суверенитета, правом самостоятельных внешних сношений – но не внешней политики. Находилось Касимовское владение в ведении Посольского приказа. Иными словами, налицо было государство суверенное, но вассальное. С другой стороны, татарским царевичам (если они не «назначались» в Касимов) могли предоставляться уделы в Кашире или Звенигороде. При этом нельзя не учитывать, что это были наследственные уделы… великих князей и царей Московских. Тем самым «двоецарствие» получало дополнительное подкрепление.
Механизм складывающейся многонациональной и поликонфессиональной державы отнюдь не сводился к чистому «двоецарствию». Имела место и не менее интересная практика непростых и неоднозначных династических связей. Иван III символически «усыновил» царевича-мусульманина Мухаммеда Эмина (впоследствии хана Казанского). Его сын Василий III выдал замуж свою сестру Евдокию за взятого в плен и позже крещеного казанского царевича Худай-кула (Петра Ибрагимовича). Когда Петр Ибрагимович умер, он был погребен в Успенском соборе Московского Кремля, т. е. неподалеку от св. Петра, митрополита Московского. Дочь Петра Ибрагимовича Анастасия стала женой князя Василия Васильевича Шуйского, ее сестра (тоже Анастасия) – женой князя Мстиславского, дочь Шуйских – женой князя Бельского, внучатая племянница Петра – Худай-кула – женой царевича Симеона Бекбулатовича (бывшего касимовского царя Саин Булата). Этот замкнутый круг знати во главе с царевичем Симеоном официально правил так называемый Земщиной (Россией, не входившей в Опричнину Ивана Грозного).
Личность и биография Симеона Бекбулатовича заслуживает особого внимания в силу своего наглядно евразийского характера и статуса в политической системе Московского царства. Примерно в 1562 году этот сибирский царевич и его брат Тохтамыш перешли на русскую службу и отличились в Ливонской войне. В конце 1560 года Саин Булат (тогда еще мусульманин) короткое время был касимовским царем, а затем князем Тверским. Со времен объединения Руси Иваном III на началах квазифедерации Тверь (а с нею Смоленск и Рязань) считались унаследованными в пользу московских царей. Теперь Иван Грозный формально делегировал свои суверенные права на Тверь Саин Булату. В 1573 году тот крестился и позднее был даже провозглашен Иваном Грозным в качестве «царя всея Руси» (сам Иван стал называться «князем Московским»). Суть политической системы России и полнота власти Ивана Грозного от этого не изменились. Однако к тому времени ритуальные усыновления и династические браки сложились в такую систему, что Иван Грозный и жена Симеона Анастасия Мстиславская в равной мере оказались потомками царя Ивана III по прямой линии. Вдобавок Анастасия Мстиславская оказалась правнучкой не только самого первого русского царя Василия II Темного, но и его свояка Худайкула (Петра Ибрагимовича). Иными словами, она происходила равным образом от Рюрика и Чингисхана. По этому принципу ее и подобрали в жены Симеону Бекбулатовичу. Внешнеполитический символизм такого династического решения очевиден и Востоку был вполне ясен: Симеон – «второе я» царя Московского, Чингисид – «младший брат» Рюриковичей. В этом контексте Иван Грозный – естественный сюзерен и номинальный повелитель всех постордынских государств Евразии.
Иван IV Васильевич (Грозный) (1533 / 1547–1584 гг.)
• царь всея Руси (1547 г.);
