id="id3">
Северная граница приводилась в оборонительное состояние, армия организовалась, приступили к наборам. В Ингрии и Карелии производили разведки.
Через несколько дней после поражения Петр писал уже Б. П. Шереметеву: «Понеже не леть есть при несчастий всего лишитися, того ради вам повелеваем при взятом и начатом деле быть, то есть надо конницею Новгородскою и Черкаскою... ближних мест беречь, идти в даль, для лучшего вреда неприятелю»...
После Нарвского несчастья работа закипела с удвоенной энергией. Насколько Нарва легла тенью на историю Петра, настолько светлой является его изумительная деятельность после этого поражения. Города Новгород и Псков укреплялись. «А на работе были драгуны и солдаты и всяких чинов люди и священники и всякого церковного чина, мужеского и женского пола». Великий Царь лично рыл окопы и таскал землю, подавая пример неутомимости. На работе у Печерского монастыря должен был находиться подполковник Шеншин. Придя на занятия и не застав там Шеншина, Петр велел бить его нещадно плетьми и послать в Смоленск в солдаты. Часть церковных и монастырских колоколов были перелиты в пушки. «Колокольной меди собрано близь 40000 пуд.», — писал Виниус. «Ради Бога, — отвечал Царь, — поспешайте артиллериею, как возможно время, яко смерть». — «В деле артиллерии, докладывал Виниус, мало трудности: пущая остановка, Государь, от пьянства мастеров, которых ни ласкою, ни битьем от той страсти отучить не возможно»... Было много и других помех. Вследствие нерадения бургомистров лафеты оставались неисправленными. Петр писал: «Бургомистрам скажи и сие покажи, что, если не будут за их удержкою станки готовы (также и красная медь не доставится), то не только деньгами, но и головами платить будут». К концу 1701 г. «надзиратель артиллерии» Виниус успел изготовить уже более трехсот орудий.
Одновременно энергично строился наш первый флот. Стук топоров на верфях был необычным явлением для русских; но Петр скоро освоил их с этой новинкой. Правда, еще 21 октября 1696 г. Московская Дума, сознав необходимость флота, постановила: «морским судам быть», но дело плохо налаживалось, пока Петр несколько не обосновался в раионе Невы и Ладожского озера. Один из приближенных царя писал, что уже в 1694 г. Петр имел намерение обзавестись собственным флотом на Балтийском море; еще до объявления войны Швеции по рекам Волхову и Луге «для свейской службы» были заготовлены струги; но Петра это не удовлетворяло. Северная война побудила его забросить азовскую эскадру и сосредоточить все свое внимание на постройке Балтийского флота.
Финляндец Эренмальм, находившийся у нас в плену, видел этот флот и свидетельствует, что он явился исключительным созданием Петра, которого личное рвение и способности к морскому делу были столь велики, что он «представлялся не только как-бы рожденным, но и воспитанным Нептуном».
В 1703 г. с верфи Лодейного поля спущено было 6 фрегатов. С этого года и в самом Петербурге ежегодно спускалось по несколько судов; сначала строились мелкие суда, фрегаты и галеры, а затем и линейные корабли. Собственных гаваней пока не было, но флот строился, ибо Петр В. знал, «что сильный флот сам найдет себе гавань».
Эренмальм говорит, что в 1712 г. около Петербурга находилось 9 кораблей с 50—60 пушками. В апреле 1714 г. резидент Вебер одновременно видел на стойках шестьдесят полугалер, которые несколько позднее употреблены были в Финляндских шхерах. В 1718 г. флот состоял уже, — по уверению Вебера, — из 40 военных кораблей и 300 галер. Это показывает, с каким рвением велась работа по созданию нужного тогда флота. Кумпанства, монастыри, купечество — все были привлечены к этому государственному делу.
Постройка судов производилась с большими затруднениями. Дубовый лес для корабельного флота приходилось привозить с Урала и из Казани, что подымало стоимость корабля до 75.000 руб. Строгими законами правительство охраняло эти леса от порубок. В конце своего царствования (в 1724 г.) Петр расходовал на флот до 1.400.000 руб. в год.
Приобретать суда за границей оказалось более выгодным, чем строить их дома. «Здесь корабли зело дешевы против нашего», — сообщал Федор Степанович Салтыков Петру из Голландии, — но в то же время они оказывались хуже русских, почему Царь говорил о них: «подлинно они достойны звания приемышей». Тем не менее, лондонскому нашему агенту ежегодно делались заказы по покупке их. В период времени с 1712 по 1715 г. Салтыков сторговал 20 судов, которые с большими предосторожностями, под иностранным флагом, доставлялись в Россию, дабы не были перехвачены шведами. Случилось, что в 1714 г. морские офицеры-англичане, приглашенные Салтыковым на русскую службу, были задержаны неприятелем.
В 1702 г., — по свидетельству кн. Куракина, — «кликали в матросы ребят и набрано с 3000 человек». Эренмальм указывает на существование морских полков, которые по обмундированию не отличались от пехотных; их переводили во флот и приучали к морскому делу.
Больших усилий стоило Петру привлечь в Россию корабельных мастеров. Им сулили богатое вознаграждение. В 1704 г. в Голландии нанято было 69 офицеров, 13 лекарей, 103 унтер-офицера и три матроса, а в 1707 г. в Амстердаме — более 1500 матросов. Много морских офицеров привлечено было из Дании. С торговых иностранных судов матросов за хорошую плату брали против их воли. После войны все иностранные матросы были уволены, остались по найму лишь иностранные офицеры.
Жилось матросам на петровских судах, конечно, неважно. Помещались они обыкновенно среди бочек с водой, сухарей и солонины, в трюмах, которые нередко от течи и песку, заменявшего балласт, превращались в род болота. Здесь матросы гибли более от болезней, чем от неприятельских пуль. В гаванях корабли не стояли праздно: Петр начинал кампании рано, когда лед покрывал еще море и только глухой поздней осенью корабли возвращались к своим стоянкам.
Галера
Но прежде всего, надлежало исправить недочеты в армии, куда, благодаря прежним порядкам, попадал «самый горестный народ».
«Воинским делом, — писал впоследствии Петр своему сыну, — мы от тьмы к свету вышли», а потому оно заслуживает удвоенного внимания. Петр начал теперь с пополнения армии новобранцами. Рекрутские наборы производились иногда по несколько раз в год. В течение зимы 1705—1706 г. состоялось три общих рекрутских набора. Набор шел среди крестьян и горожан. Военная повинность ложилась всей своей тягостью на личных землевладельцев. Петр сделал повинность ратного дела всеобщей, государственной, всесословной. «Петр привязал солдата исключительно к службе, оторвав его от дома и промысла». Своими реформами он применялся к «новым в деле ратном вымыслам».
Чтобы получить офицеров,
