Эдуард был возведен в сан наместника 5 сентября и вернулся в Антверпен к концу того же месяца. Уильям ле Галейс, как известно, был с ним там 18 октября и до декабря оставался в Антверпене с королевской свитой, в которую входил и юный принц Эдуард. Король выделил на его содержание 13 шиллингов 4 пенса в неделю — щедрая сумма для того, чьи потребности были, вероятно, скромны. 29 ноября, когда этот таинственный человек еще оставался в Антверпене, королева Филиппа родила третьего своего сына, Лайонела. После декабря Уильям ле Галейс более не упоминается в документах.
Тот факт, что до января 1339 года Николино де Фиески также находился в Антверпене, может оказаться немаловажным. 7 сентября Эдуард III выдал ему благодарственное письмо за примерную службу. Вполне возможно, что именно Николино возглавлял эскорт, который доставил к Эдуарду «Уильяма ле Галейса», или же он организовал их встречу.
Это придает достоверности гипотезе о том, что Уильям Валлиец на самом деле был Эдуардом II. С самозванцами обыкновенно не церемонились — сам Эдуард II повесил одного такого — но этот человек оставался при короле три или четыре месяца, и ни публичного, ни тайного опровержения его претензий не прозвучало. Кроме того, он прибыл из Кельна — города, в котором Эдуард II, по утверждению Фиески, побывал около 1332 года. Затем опять-таки этот псевдоним — «Уильям Валлиец»: Эдуард II был известен как «Эдуард из Карнарвона»; более того, он являлся первым английским наследником, получившим титул принца Уэльского. Мы знаем, что Уильям ле Галейс содержался под стражей, но это могло быть потому, что Эдуард III не желал, чтобы его узнали.
Таким образом, существует немалая вероятность, что он не был самозванцем, и это была тайная встреча отца и сына — возможность для бывшего короля дать благословение своему наследнику, прежде чем удалиться в Ломбардию и жить там отшельником до конца дней своих. Либо Эдуард III обратился с просьбой о встрече, либо его отец предложил ее. Мы можем даже предположить, что он знал, что долго не проживет, и хотел в последний раз увидеть своего сына.
У Эдуарда III имелись все причины для того, чтобы держать в секрете существование отца: он не хотел, чтобы тот становился средоточием каких-либо заговоров ради его реставрации, хотя это было маловероятно; он не желал потерять лицо, так как публично осудил Мортимера в Парламенте за убийство Эдуарда; равно не хотел он и ворошить старые сплетни, которые могли повредить его матери. Именно по этой причине годовщину смерти Эдуарда 21 сентября по-прежнему ежегодно продолжали отмечать церковными службами на всей территории королевства вплоть до самого конца правления Эдуарда III.{1875}
Теперь же Эдуард занялся реабилитацией Малтреверса. Показательно, что примерно в 1339 году Эдуард дал Малтреверсу официальную службу во Фландрии. В 1342 году он позволил его жене Агнес Берфорд посетить его там и оставаться с ним, сколько она пожелает, «невзирая на то, что он изгнан из Английского королевства».{1876} Над Малтреверсом все еще висел смертный приговор за то, что он заманил Кента — и именно поэтому король не мог открыто выказать ему благосклонность либо простить его, но то, что он использовал его в качестве агента, доказывает, что он ценил его способности и желал его окончательной реабилитации.
В дальнейшем, в 1345 году, Малтреверс сдался Эдуарду в Слайсе по всей форме, сказав в свое оправдание, что он был осужден за подстрекательство к казни Кента, не быв выслушан, и просил позволения уехать домой. Тогда же в августе, в благодарность за то, что он отлично послужил Эдуарду во Фландрии, ему было дарована королевская охранная грамота для возвращения в Англию, чтобы предстать перед судом лично.{1877} Не удивительно, что он оставался во Фландрии, пока Эдуард продолжал использовать его на официальной службе. В 1351 году он вновь вошел в милость, был призван присутствовать в парламенте сообразно своему баронскому титулу и стал губернатором Нормандских островов. Когда парламент в январе 1352 года собрался в Вестминстере, он освободил Малтреверса от всех обвинений, выдвигавшихся против него, а в следующем месяце ему наконец-то вернули имущество и восстановили доброе имя.{1878} С этих пор он служил Эдуарду III верой и правдой до самой своей смерти в 1365 году.
В 1332 году, после реабилитации Малтреверса, Эдуард призвал Ранульфа Хигдена в Вестминстер со всеми его манускриптами и документами, «дабы тот пояснил ему некоторые детали». Король, очевидно, читал кошмарное описание, сделанное Хигденом, о том, как Эдуард II был убит раскаленным вертелом, и посчитал необходимым исправить запись надлежащим образом. Что бы ни было сказано на этой аудиенции, Хигден не сказал об этом ни слова. Равно как и не добавил ни слова более в свою хронику, хотя и прожил еще тринадцать лет.{1879}
* * *Как повлияло на Изабеллу известие о том, что ее муж жив? Она могла почувствовать чрезвычайное облегчение, узнав, что не несет ответственности, даже косвенной, за его жестокое убийство. Ей, разумеется, захотелось бы выяснить, не забыл ли он ее и что теперь думает о ней. Нет доказательств тому, что они когда-либо вновь увиделись — хотя точно так же нет доказательств и противоположному. В конце концов, Эдуард ведь прошел Европу в скромном одеянии нищенствующего монаха. Ему было бы несложно проскользнуть незамеченным в Англию, чтобы взглянуть на жену, особенно если бы король самолично облегчил ему путь.
Однако Эдуард ныне обратился к богу и проводил жизнь в целомудрии и одиночестве. Во всяком случае, его более не интересовали женщины, и слишком много проблем было между ним и Изабеллой. Он мог не желать видеть ее, или решил напрочь расстаться с былой мирской жизнью. При отсутствии каких бы то ни было доказательств противного, вероятно, надежнее будет утверждать, что он никогда более не попадался на глаза Изабелле.
* * *В декабре 1340 года Изабелла совершила один из своих редких визитов в Лондон, чтобы присутствовать в главном зале Вестминстерского дворца в Саутворке, когда король вручал Большую государственную печать новому канцлеру, Роберту Буршье.[155]
Вопреки мнению общества, 28 апреля 1342 года Эдуард сохранил за Мануэло де Фиески его английские бенефиции.{1880} Легко теперь понять, почему он так поступил.
Дипломатические переговоры с Францией зашли в тупик, и тучи войны сгущались. 26 января 1340 года на рыночной площади Гента Эдуард III торжественно предъявил права на титул и королевский герб короля Франции. Этим же летом его флот выиграл большую морскую битву при Слайсе в Голландии, разбив наголову флот Франции.
В ноябре того же года Изабелла была среди тех, кто приветствовал короля в лондонском Тауэре по его возвращении с континента. Она осталась там и после, чтобы отпраздновать вместе с ним его день рождения.{1881} Должно быть, примерно в это время Эдуард вернул Изабелле замок Лидс. Он принадлежал ей до самой ее смерти, а расходы по починке стен, которые начинали рушиться, она несла совместно с королем{1882}. В 1341 году Эдуард поставил условие, чтобы в часовне Лидского замка служили ежедневную мессу за благополучие его матери.
В тот же год Дэвид II и королева Джоан наконец смогли вернуться в Шотландию. Джоан к тому моменту исполнилось двадцать, она была «достойна и прекрасна», как и ее мать, но Дэвид пренебрегал ею ради любовниц, и брак их оставался бездетным.{1883}
27 февраля 1343 года парламент предоставил Эдуарду III средства на его военные расходы, равные по стоимости 30 000 мешкам шерсти, но все согласились, что земли королевы-матери должны быть освобождены от уплаты налогов, поскольку, в отличие от большинства знатных землевладельцев, она не заседает в Парламенте, и «было бы неразумно, чтобы особу, освобожденную и не призываемую в Парламент, обременяли сбором средств, им выделяемых».{1884}
В марте 1343 года Эдуард и Филиппа совершили паломничество к могиле Эдуарда II в Глостере.{1885} Не существует свидетельств о том, чтобы король бывал там когда-либо ранее, хотя гробница, по-видимому, была возведена в начале 30-х годов довольно быстро. Существует вероятность, что незадолго до этого в Чечиме умер реальный Эдуард II; его могли временно похоронить там, но затем его тело было тайно перевезено в Англию и погребено в глостерской могиле, откуда извлекли тело привратника. Сердце Эдуарда также, без сомнения, положили вместо сердца привратника, которое убрали из ларца, принадлежащего Изабелле.{1886}
Эдуард, вероятно, умер в 1341 году, когда Эдуард III выплатил Николино де Фиески сумму из расчета одна марка в день, плюс щедро оплатил расходы на путешествие в «различные земли за морем» с целью, которая было уклончиво описана как «определенные дела».{1887}
