61
Формула клятвы дошла до нас (Diodor, Vat., 128): «Клянусь Юпитером Капитолийским и римской Вестой и родоначальником Марсом, животворящим Солнцем и кормилицей Землей, и божественными основателями и пенатами города, что для меня будет другом и врагом тот, кто будет другом и врагом Друза; равным образом, что буду беречь свою жизнь и жизнь своих детей и жизнь своих родителей лишь в той мере, в какой это согласно с пользой Друза и сотоварищей по этой клятве. Если же я стану гражданином благодаря закону Друза, то буду почитать Рим, как свою родину, а Друза — как величайшего моего благодетеля. Я возьму эту клятву также со стольких своих сограждан, сколько смогу. Если я клянусь правдиво, то да будет мне благо, а если я клянусь лживо, то да будет мне зло».
Впрочем, к этому сообщению надо относиться осторожно. Оно заимствовано либо из речей, произнесенных Филиппом против Друза (вероятно, отсюда бессмысленный заголовок «Клятва Филиппа», поставленный автором выдержки), либо, в лучшем случае, из актов уголовного процесса, состоявшегося впоследствии в Риме по поводу этого заговора. Но и в последнем случае остается неизвестным, получена ли эта формула от самих обвиняемых или была навязана им.
Это ясно видно даже из имеющихся скудных источников, среди которых Диодор (стр. 538) и Страбон (5, 4, 2) еще самые полные. Страбон, например, даже прямо указывает, что должностные лица избирались народом. Некоторые исследователи утверждали, что сенат «Италии» по своей организации и компетенции отличался от римского, но это утверждение не доказано. При первых выборах сенаторов, вероятно, позаботились о более или менее равномерном представительстве восставших городов; это было естественно. Но нигде не говорится, что сенаторы юридически являлись депутатами общин. Точно так же данное сенату поручение составить конституцию не исключает обнародования ее должностным лицом и утверждения народным собранием.
Свинцовые метательные ядра, найденные в Аскуле, доказывают, что в армии Страбона тоже было много галлов.
До нас дошло постановление римского сената от 22 мая 676 г. [78 г.] о награждении при роспуске войск трех капитанов греческих судов из Кариста, Клазомены и Милета за их заслуги и верную службу с самого начала италийской войны, с 664 г. [90 г.]. Аналогично Мемнон сообщает, что из Гераклеи на Черном море были затребованы на италийскую войну две триеры, которые через 10 лет вернулись домой с богатыми почетными наградами.
Это сообщение Аппиана не преувеличено, так как на свинцовых метательных ядрах, найденных в Аскуле, имеются в числе других также пометки пятнадцатого легиона.
Закон Юлия был принят, по-видимому, в конце 664 г. [90 г.], так как летом Цезарь находился в походе. Закон Плавтия, вероятно, был проведен в обычном для предложений трибунов порядке, т. е. непосредственно по вступлении трибуна в должность, в конце декабря 664 г. или в январе 665 г. [89 г.].
И теперь еще в окрестностях Асколи находят свинцовые метательные ядра с обозначениями легионов, которые ими пользовались, и с пожеланиями, вроде: «беглым рабам», или «попади в пицена», или «попади в Помпея». Первые две надписи были, очевидно, римскими, последняя — италийской.
К этой эпохе относятся, по-видимому, редкие денарии с надписью Safinim и G. Mutil на оскском языке, ибо пока существовала «Италия», отдельные восставшие области не имели суверенного права чеканить монету со своими именами.
Лициниан (стр. 15, под 667 г. [87 г.]) говорит: Dediticiis omnibus [ci]vita[s] data; qui polliciti mult[a] milia militum vix XV… cohortes miserunt. Мы имеем здесь повторение рассказа Ливия (Epit. 80): Italicis populis a senatu civitas data est, отчасти в более резкой формулировке. Dediticii по римскому государственному праву — свободные чужестранцы, которые стали римскими подданными и не были допущены к союзу (Gaius, 1, 13—15, 25. Ulp., 20, 14. 22, 2). Им не только сохранялась жизнь, свобода и собственность, но они могли также образовать общины с собственным управлением., Ἀπόλιδες, nullius certae civitatis cives (Ulp., 20, 14, сравн. Dig., 48, 19, 17, 1) — не что иное, как вольноотпущенники, приравненные только путем юридической фикции к dediticii (ii qui dediticiorum numero sunt), лишь неправильно называются прямо «dediticii», что весьма редко встречается у лучших писателей (Gai., 1, 12; Ulp., 1, 14; Paul., 4, 12, 6). Точно так же как близкие к ним по значению liberti Latini Iuniani.
Однако по отношению к римскому государству dediticii бесправны, поскольку по римскому государственному праву всякая dediticio непременно носит безусловный характер (Polyb., 21, 1, сравн. 20, 9, 10, 36, 2), и все прямо предоставленные или молчаливо допускаемые права дарованы им precario, т. е. до отмены их (App., Hisp., 44), так что как бы ни поступало римское государство со своими dediticii в момент сдачи или впоследствии, по отношению к ним оно не может совершить правонарушения. Это бесправное положение прекращается лишь с заключением союзного договора (Liv., 34, 57). Поэтому deditio и foedus с точки зрения римского государственного права являются противоположностями, исключающими друг друга. (Liv., 4, 30, 28, 34. Cod. Theod., 7, 13, 16 и к нему Gothofr).
Это такая же противоположность, как хорошо знакомая юристам противоположность между quasidediticii и quasilatini, так как латины и являлись союзниками в полном смысле слова (Cic., Pro Balb., 24, 54). По старому государственному праву, за исключением немногих общин, которых после войны с Ганнибалом лишили их договорных прав (I, 754), в Италии не было dediticii. Еще в законе Плавтия от 664/665 г. [90/89 г.] определение qui foederatis civitatibus adscripti fuerunt (Cic., Pro Arch., 4, 7) включало в сущности всех италиков. Но так как трудно допустить, что под dediticii, получившими в 667 г. [87 г.] право гражданства, разумелись только пицены и бреттии, то приходится предположить, что все повстанцы, сложившие оружие и не получившие права гражданства по закону Плавтия и Папирия, считались dediticii, а это значит, что их договоры, расторгнутые восстанием (поэтому у Цицерона употреблено здесь прошедшее время: qui foederati fuerunt), не были юридически возобновлены при изъявлении ими покорности.
Не ясно, что предписывал в этом отношении «закон о двенадцатой доле», изданный консулами Суллой и Руфом в 666 г. [88 г.]. Проще всего видеть в этом законе возобновление закона 397 г. [357 г.] (I, 286), т. е. считать, что максимальный размер процентов был снова ограничен одной двенадцатой долей капитала для 10-месячного или 10 % для 12-месячного года.
Принятые за фригийские слова Βαγαῖος = Зевс и старинное царское имя Μάνις, несомненно, правильно производятся от зендского bagha = бог и германского Mannus = индийскому Manus. Lassen., Ztschr. der Deutschen morgenländ. Gesellschaft. Bd. 10, S. 329 ff.
Все эти предприятия взяты здесь вместе, так как они частично относятся к периоду между первой и второй войной с Римом, частично уже предшествовали первой войне с Римом (Memn., 30; Justin, 38, 7; App., Mithr. 13; Eutrop., 5, 5); поэтому никак нельзя описать их здесь в хронологической последовательности. Недавно найденный Херсонесский декрет тоже не дает в этом отношении никаких указаний. Как видно из декрета, Диофант был дважды послан против таврических скифов. Но из этого документа не видно, да и само по себе неправдоподобно, чтобы второе восстание скифов было связано с постановлением римского сената в пользу скифских князей.
Весьма правдоподобно, что чрезвычайные засухи, которые являются теперь главным препятствием для земледелия в Крыму и вообще в этих местностях, значительно усилились вследствие истребления лесов в средней и южной России. В прежнее время эти леса в известной степени защищали приморские области от сухого северо-восточного ветра.
Недавно найденный декрет города Херсонеса в честь Диофанта (Dittenberger, Syll., № 252) полностью подтверждает дошедшие сведения. Из него видно, что Херсонес (гавань Балаклавы, очевидно, находилась тогда в руках тавров, а Симферополь — в руках скифов) теснили тавры с южного побережья Крыма и прежде всего скифы, которые царили во всей внутренней части полуострова и в примыкавших к нему областях на материке. Далее, мы видим из этого документа, как полководец Митридата отогнал врагов, со всех сторон теснивших греческий город, разгромил тавров и воздвиг на их территории укрепленный замок (по всей вероятности, Евпаторию), восстановил связь между эллинами на западе и востоке полуострова, покорил на западе династию Скилуров, а на востоке — скифского князя Савмака, преследовал скифов до самого материка и, наконец, разбил их вместе с ревксиналами — так назывались позднейшие роксоланы в этих местах, где они встречаются впервые, — в большом сражении, о котором упоминают также дошедшие до нас письменные документы. По-видимому, формального подчинения греческого города царю Митридату не произошло. Митридат является только союзником-покровителем, который сражался в защиту греческого города против считавшихся непобедимыми (τοὺς ἀνυποστάτους δοκοῦντας εῖμεν) скифов. Положение Херсонеса по отношению к Митридату, по всей вероятности, было примерно то же, что и положение Массалии и Афин по отношению к Риму. Скифы же в Крыму стали подданными (ὑπάκοοι) Митридата.
