47-й стрелковый корпус — сводный отряд (два стрелковых батальона, две отдельные роты, два артиллерийских полка) оборонял переправы через р. Березина в районе Бобруйск.
Штаб корпуса — развилка могилевского и рогачевского шоссе.
28-й стрелковый корпус производит сбор личного состава и переформировывает части в районе Курганы, Красница, Варваровка, Берестовец.
Штаб корпуса — Довск.
Штаб 4-й армии — лес восточнее Рогачев.
Пятое. 55-я стрелковая дивизия 27.6.41 г. была в районе Слуцк. Имеет задачей через Осиповичи присоединиться к своим войскам.
20-й механизированный корпус, выполняя приказ командующего фронтом, с утра 30.6.41 г. начал отход к р. Птичь. Ведя упорные сдерживающие бои, части корпуса к исходу 30.6.41 г. вышли на восточный берег р. Птичь и заняли оборону на участке Русаковичи, Приворотье, имея перед собой до одной танковой и моторизованной дивизий противника.
143-я стрелковая дивизия двумя стрелковыми полками и артиллерийским полком в 16.00 29.6.41 г. находилась в районе Дегтянов, Яловка, Круглица и к исходу 30.6.41 г. должна сосредоточиться в район Шацк. По непроверенным данным, дивизия в значительной части обезоружена.
Остатки 14-го механизированного корпуса сосредоточились в районе Пропойск, Довск, Константиновка, готовятся к переходу в Смоленск для переформирования.
Штаб 14-го механизированного корпуса — лес 5 км юго-восточнее Довск.
Связь с 13-й и 4-й армиями — радио и телефон, с 3-й и 10-й армиями связь отсутствует.
Начальник штаба Западного фронта генерал-майор
Климовских Начальник Оперативного отдела генерал-майор
Семенов.Это был последний приказ, подписанный прежним командованием Западного фронта. 30 июня Сталин приказал вызвать в Москву генерала армии Павлова, который был отстранен от должности, а 4 июля 1941 года арестован в Довске при возвращении на фронт. Вскоре от своих служебных обязанностей были отстранены и отданы под суд:
— начальник штаба фронта генерал-майор В.Е. Климовских;
— начальник войск связи фронта генерал-майор А.Т. Григорьев;
— начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант H.A. Клич;
— командующий 4-й армией генерал-майор A.A. Коробков;
— командир 14-го механизированного корпуса генерал-майор С.И. Оборин;
— командующий ВВС фронта генерал-майор А.И. Таюрский;
— командир 9-й смешанной авиационной дивизии генерал-майор С.А. Черных.
Военной коллегией Верховного суда СССР от 22 июля 1941 года все они[590] были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу с лишением воинских званий, наград и конфискацией имущества. От своих должностей был отстранен и ряд других генералов и командиров Западного фронта.
На мой взгляд, это была неоправданная и скороспелая мера. Фронт и так испытывал большой недостаток командиров всех степеней, а руководство страны само истребляло свои уже получившие какой-то боевой опыт борьбы с немцами кадры. Только за 1941 год потери генералов составили 74 человека (48 погибло в бою, 10 умерло от полученных ран, 11 пропало без вести, 3 погибли в плену, 1 застрелился во избежание плена, 1 погиб от руки диверсанта)[591].
Так почему же войска Западного фронта, имевшие достаточно большое количество войск, боевой техники, оказались неспособными остановить продвижение врага в глубь территории Белоруссии и потерпели сокрушительное поражение в приграничном сражении?
Вот что ответил на этот вопрос генерал армии С.П. Иванов: «Было время, когда нам, пережившим на фронте драматические события первых недель войны, говорили: не кивайте на дядю, будьте самокритичны, ищите и показывайте собственные ошибки. И мы искали, показывали, называя такие, например, как низкая боевая готовность частей, соединений и их штабов, нечеткость, а в ряде случаев и ошибочность в постановке оперативно-тактических задач. Командующие, командиры и их штабы оказались в ряде случаев не в состоянии в обусловленное обстановкой время принимать обоснованные решения, доводить их до подчиненных, организовывать взаимодействие. Решения принимались зачастую при отсутствии минимально необходимых сведений о противнике, без глубокого анализа оперативной ситуации. Полученные от старших начальников боевые задачи не всегда доводились до войск, а если и доводились, то с запозданием и без соответствующих конкретизации и материального обеспечения. Перемещение пунктов управления заранее не планировалось и нередко осуществлялось неорганизованно.
Еще несколько замечаний. Сначала — о внезапности нападения. В принципе, казалось бы, войска, расположенные в приграничном районе, или, во всяком случае, большая их часть, должны всегда находиться в состоянии полной боевой готовности. Громадное значение имеет также своевременное получение частями приказа о развертывании боевых действий и нахождение всех родов войск в таком состоянии, чтобы они немедленно могли начать взаимодействовать.
Приходится признать, что эти условия не были соблюдены. У нас не было правильного представления о характере начального периода войны, кроме того, Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность. (И это ему полностью удалось. — Р. И.) Причем делалось это не с помощью заранее разработанных демонстративных мер, как это обусловлено необходимостью сохранения безопасности государства, а, что называется, в самом натуральном виде. Например, зенитные части находились на сборах. Авиация была расположена скученно на давно засеченных гитлеровцами аэродромах. Пехота и танки во многих случаях не имели укрытий…
Можно назвать и многие другие недостатки, в том числе и факты растерянности, проявление трусости и неумения управлять частями и соединениями… потеря управления… репрессии. Но можно ли соизмерять последствия названных упущений и ошибок военного командования с просчетами, а скорее всего, с преступной некомпетентностью политического руководства нашей страны накануне войны? Именно такая некомпетентность и игнорирование очевидных фактов поставили войска и их командование перед неразрешимыми задачами, ибо на стороне врага оказались огромные преимущества. Он без помех сосредоточил свои силы в выгодных для удара группировках у наших границ. Ему позволили скрупулезно разведать все объекты, имевшие стратегическое, оперативное и даже в ряде случаев тактическое значение, подготовить условия для почти полного нарушения связи и уничтожения авиации на аэродромах, а также в немалой степени артиллерии, боеприпасов и другого нашего военного имущества. Слепая вера Сталина в непогрешимость своих расчетов явилась для войск причиной внезапности вражеского вторжения»[592].
О «стратегической ошибке» Сталина мы поговорим во второй книге. Но самая главная причина поражения Красной Армии заключалась в запоздалом приказе Москвы на приведение войск западных приграничных округов в боевую готовность и отсутствии четких указаний по их действиям при вторжении немецко-фашистских частей на нашу территорию (Директива № 1).
На ход боевых действий в начальный период войны повлияли и другие факторы:
— чрезмерное преувеличение мощи Советских Вооруженных Сил;
— серьезные просчеты, допущенные в дислокации и сосредоточении войск приграничных округов, их авиации;
— отсутствие необходимой оперативной плотности и глубины боевых порядков армий и соединений, равномерное распределение сил вдоль западной границы;
— незавершенность организационных мероприятий в армии, затянувшееся перевооружение войск;
— непродуманная система обучения войск в летний период (части и подразделения артиллерии, зенитчиков, понтонеров и др. находились на своих сборах, вдали от своих соединений);
— введение до войны из Центра различных запретов — «до особых указаний»;
— недостаточное, а в некоторых случаях и полное отсутствие маскировки военных объектов, систем пунктов управления и связи, их неготовность к ведению боевых действий;
— плохое состояние дорожной сети в западных районах;
— до войны в приграничных округах, армиях, корпусах и дивизиях никаких мероприятий на случай внезапного нападения противника не было проведено, поэтому части и соединения после гитлеровского нападения оказались в очень тяжелых условиях и действовали неорганизованно и разрозненно;
— неподготовленность оперативных дежурных всех степеней к приему сигналов и четким действиям при объявлении боевой тревоги, что привело к необоснованной потере времени при получении, «наконец-то», сигнала на приведение войск в боевую готовность;
