43 После казни королевы и жирондистов в Париже началась какая-то резня. Казнены были: г-жа Ролан, герцог Орлеанский, генералы: Люкнер, Кюстен, Ушар, Богарне и Бирон, затем Барнав, Дюпор, Шапелье, Дантон, Эбер, Клоотс, принцесса Елизавета и, наконец, 5 декабря 1793 г., Дюбарри, любовница Людовика XV. Далее идут уже жертвы, совершенно неизвестные; 2 декабря гильотинируют (приводим только примеры, а не полное перечисление всех гораздо более многочисленных казней) двух сапожников за поставку плохих сапог в армию; 9 декабря казнят четырех портных; 22 декабря 60-летнюю дворянку и ее прислугу, а также камердинера Дюбарри. 7 января была казнена некая г-жа Лекенже за то, что подписалась на роялистский журнал; 16 января — парикмахер, смеявшийся над Конвентом, 21 марта — г-жа Лорье за то, что она назвала казнь своего мужа делом тирании; 24 апреля казнят 33 обывателей Вердюна за то, что они когда-то с радостью встретили вступление в город пруссаков. 8 мая казнен был знаменитый химик Лавуазье; он просил отсрочки казни на четыре недели, чтобы окончить одно важное открытие, на что президент трибунала Кофеналь ответил ему: „Нам не надо ученых!“ Часто нельзя даже разобрать, за что казнили тех или иных людей.
10 мая умерли две монахини 60 лет и одна швея 77 лет; 28 мая — винодел, портной с женой, поденщик, опять винодел и портной, мельник, чернорабочий одного извозчика, бочар, слуга, швея, опять поденщик, рабочий табачной фабрики, стекольщик; 13 июня — портной, два стекольщика, торговец деревом, извозчик, живописец, мясник, садовник, типографщик и одна 24-летняя прачка из Гамбурга. С этих пор дневные списки становятся длинными; число жертв доходит до 80 в день. Уже список 16 июня содержит 54 жертвы: между ними 39 рабочих и 10 человек служащих. Списки остаются такими вплоть до низвержения Робеспьера; на пятьдесят осужденных всегда приходится около сорока лиц из бедных трудящихся классов, т. е. из народа, по определению самого же Робеспьера.
44 Милленариями назывались английские сектанты, ожидавшие скорого наступления на земле Царства Божия.
45 Робеспьер давно уже стоял на той обычной точке, что образованный человек может обойтись без религии, а для народа она необходима. Уже в ноябре 1793 г. он говорит: „Атеизм — аристократичен. Мысль о великом существе, которое охраняет угнетенную невинность, карает торжествующее преступление, в высшей степени народна. Если Бога нет, то его нужно выдумать“.
46 Вот некоторые подробности относительно законодательных мер, принятых Конвентом по настоянию демократии: 28 марта было постановлено организовать общественную помощь, которую объявили общественным долгом господствующих классов. Затем принялись за раздел общинных земель. Triage, „историческое право“ землевладельцев на треть общинных имуществ, еще раньше было уничтожено: общины получили обратно все свои имущества. Но и теперь люди не сумели сконцентрировать общинную собственность и устроить хозяйство в крупных размерах. Общинные имущества и общинное самоуправление, как говорит один современный писатель, могли бы образовать самые прочные устои демократии. Но Конвент, в противоположность Парижской коммуне, не хотел и знать ничего о широком самоуправлении общин; таким образом, общинные имущества были раздроблены. Сперва было постановлено разделить общинные угодья между теми гражданами, которые имели не более 100 франков дохода; впоследствии декретом 10 июня было предписано разделить общинные угодья между всеми жителями по числу душ. Но этот раздел был произведен лишь до известной степени.
Таким образом, Конвент увеличил число собственников мелких участков. Этим он создал тот класс, который должен был стать таким сильным тормозом дальнейшего демократического развития Франции. Конвент не воспользовался удобным случаем для организации обработки земли в крупных размерах. Люди не думали о том, чтобы восстановить старинное общинное хозяйство в улучшенном и более совершенном виде: в мелких собственниках они видели настоящих буржуазно нормальных людей. Таким образом, новая демократия стала на наклонную плоскость, что не могло обещать ей долговечности. Можно возразить, что эта демократия в борьбе с внутренними и внешними врагами не имела времени основательно подумать о преобразовании земледельческого хозяйства. Но ни у одного из ее самых светлых умов не появилось даже мысли о том, что увековечение карликового хозяйства воспитает эгоистическое, недоступное для идеалов поколение. Две наполеоновских империи были плодом системы этих мелких участков{24}.
47 Вряд ли здесь мы имеем дело с настоящим покушением на жизнь Робеспьера. Вернее, что видя, какое всеобщее сочувствие к Колло д'Эрбуа возбудило покушение на него Адмира, Робеспьер из ничего не значащего инцидента раздул громкое дело. Ножички, найденные у Сесиль Рено, были совершенно игрушечные. Как бы ни было, на Адмира и Сесиль посмотрели как на глав большого заговора, устроенного Питтом, и всех, кто только был близок к арестованным, привлекли к этому делу. Вместе с Сесиль обвинили ее отца, братьев, ее тетку. В это дело впутали госпожу Сент-Амарант, ее дочь, сына, зятя и прежнюю любовницу этого последнего, а также и всех их слуг. Тут было 61 человек и среди них — десять женщин. Все протесты оказались тщетными, и Адмира, когда он заявлял, что не знает всех этих людей, даже не слушали. Эти лица были приговорены к смертной казни, в качестве членов одного и того же заговора, и 17 июня отправлены на эшафот в красных рубахах, как „отцеубийцы“. Этот необычайный процесс раздувал главным образом старый Вадье, так как он знал, что Сент-Амарант содержала игорный дом, где, как говорили, бывал брат Робеспьера. Он хотел этим скомпрометировать Робеспьера.
48 Решение провозгласить веру в Верховное Существо было принято Конвентом после речи Робеспьера, в которой он доказывал, что вера в бессмертие души увеличивает мужество и патриотизм. „Невинность на эшафоте заставляет бледнеть тирана на триумфальной колеснице; она обладает этой силой только потому, что смерть уравнивает угнетающего и угнетенного!“ — сказал Робеспьер между прочим. Конвент проголосовал за бессмертие души и бытие Верховного Существа и большинством голосов постановил: „Французский народ признает бытие Верховного Существа и бессмертие души и считает, что служение этому Верховному Существу должно состоять в исполнении обязанностей человека. Для напоминания людям идеи божества и величия его бытия следует установить праздники, которые должны быть посвящены славным событиям нашей революции, различным добродетелям и силам и благодеяниям природы. 20 прериаля должно быть осуществлено первое празднество в честь Верховного Существа“.
Празднество это, о котором Ф. Минье говорит только несколько слов, носило скорее не торжественный, а комичный характер. Всех речей Робеспьером было произнесено три, и именно третья кончалась словами, приведенными у Ф. Минье. После первой речи Робеспьер подошел к группе аллегорических статуй, сделанных из картона, которые должны были изображать раздор, атеизм и эгоизм; их нужно было уничтожить. Новый первосвященник зажег факелом статуи; из их пепла должно было подняться изображение мудрости. Изображение это показалось несколько почерневшим от дыма, и когда кто-то заметил, что мудрость нового первосвященника помрачилась, Конвент засмеялся. Робеспьер произнес вторую речь, относившуюся к этому акту. Затем Конвент направился на Марсово поле, причем Робеспьер с сияющим лицом шел на несколько шагов впереди Конвента. Это выделение озлобило членов Конвента; послышалось слово „тиран“, а какой-то голос даже крикнул: „От Капитолия до Тарпейской скалы — лишь один шаг!“
49 Федералистами во время революции называли тех граждан, что в различных провинциях и департаментах соединялись вместе для защиты принципов 1789 г.
50 Companies de Jesus (Общества во имя Иисуса). Правильное название этих обществ Companies de jéhu (Общества вуйя), и только по созвучию недостаточно образованные люди называли их Companies de Jesus. Сообщества эти, основанные после 9 термидора, держали в страхе весь юг Франции; члены их за преступления карали преступлениями же и совершали неслыханные жестокости. 24 апреля 1805 г., они, например, напали на Лионскую тюрьму, избили 80 заключенных там террористов и побросали трупы их в Рону.
51 Доступ в избирательные собрания имел только тот, кто платил какую-либо прямую (поземельную или личную) подать. Избирателями же во вторичном собрании могли быть только владельцы имущества, приносящего доход, смотря по местности, в размере, равном 100–200 дневным заработкам.
