Всем, кто работает над ДОСами и «Союзами», грозит не сокращение, а увеличение объема работ. Через год нам предстоит сближение и стыковка с «Аполлоном» Здесь на карту поставлен не просто престиж Советского Союза, но наш с вами технический и научный авторитет на международном уровне. Кроме таких личных престижных соображений надо учитывать, что успех в этой программе может вообще привести к потеплению в атмосфере «холодной войны». Американцы победили нас в лунной гонке, после чего загнали в тупик свою лунную программу. Не исключена надежда, что с нами вместе они захотят ее продолжить. Имейте в виду, что Валентин Петрович меня предупредил: «Несмотря на то, что по структуре направления, связанные с пилотируемыми программами (ДОСы, „Союзы“ и „Союз“ — „Аполлон“), имеют своих главных конструкторов — Семенова и Бушуева, он желает лично разбираться в основных проблемах управления, а в критических ситуациях будет принимать решения как генеральный конструктор.
Каждый из вас, кто со мной или без меня будет с ним объясняться, должен быть полностью, до мелочей компетентен в проблемах, за которые несет ответственность. Я уже убедился, что в электричестве Глушко разбирается достаточно хорошо. Наши отчеты и проектные материалы будет читать с пристрастием. Перед тем как документы пойдут на подпись генеральному конструктору, перечитывайте их по пять раз и не жалейте исполнителей. Я за вас не хочу получать замечания по поводу лишней запятой.
Первые три месяца работы в новом качестве Глушко не жалел времени на разработку предложений по перспективной программе развития советской космонавтики. По существу, решения о создании орбитальных станций типа «ДОС» и транспортных кораблей уже были приняты до его прихода к нам. Их следовало доработать, добиваясь большего совершенства, надежности, ресурса. Предстояло уточнение программы перехода от корабля типа 7К к 7К-С, управляемому бортовой цифровой вычислительной машиной. Предстояла программа «Союз» — «Аполлон». До конца 1974 года были запланированы пуски трех «Союзов» и ДОСа № 4. На 1975 год приходилась отработка и стыковка с американцами. Все это отнимало много внимания и времени. Но эти работы были идейно начаты еще при Королеве, продолжены и развиты при Мишине. Глушко никак не мог называть себя генеральным конструктором этих объектов. Вот почему он уделял много времени разработке перспективной программы, в которой на первый план выходили ракеты-носители, создаваемые по его идеям, и для них — двигатели еще не виданной в мире мощности. Судьба H1 предрешена, но МКТС может помешать его честолюбивым творческим замыслам. Надо спешить. Ему уже 66 лет. Он уже дважды Герой Социалистического Труда. Но главное не это, в историю техники должны войти такие ракеты и двигатели, чтобы ни у кого не возникало сомнений относительно их истинного главного создателя. Как сегодня никто не сомневается в том, что истинный главный конструктор ракеты Р-7 и корабля «Восток» — Королев.
Наплыв новых задач, требовавших постоянного напряжения, постепенно заглушил тоску по H1. В семье, где мало детей, потеря одного ребенка может быть очень тяжелой травмой для родителей. В многодетной семье необходимость ежедневной заботы об остальных детях смягчает горе. Каждый день надо было заниматься проблемами предстоящей встречи «Союза» с «Аполлоном», испытаниями нового ДОСа — «Салюта-4», подготовкой очередного «Союза-15» для пуска к челомеевскому «Алмазу». Кроме того, в то жаркое лето нет-нет да и закрадывались крамольные мысли об отпуске.
В связи с отсутствием постановления правительства о полном прекращении работ по H1 в курилках и в неслужебное время высказывались робкие мысли о том, что «верхи» одумаются и заставят Глушко пересмотреть свою непримиримую позицию. Нашлись и смелые люди, которые обращались с коллективными письмами в ЦК КПСС по этому поводу.
Партийный комитет 6-го научно-испытательного управления НИИП-5 в нарушение всех военно-дисциплинарных традиций заседал целую ночь, возмущаясь прекращением работ по H1.
В результате появилось письмо военных испытателей в адрес президиума XXV съезда КПСС. В письме приводились аргументы за продолжение отработки H1 со ссылками на мнения специалистов организаций-разработчиков. Испытатели полигона просили немногого: «Дайте возможность испытать уже готовые ракеты №8, №9 и №10».
До съезда письмо, конечно, не дошло. Партийный аппарат отлично понимал, решения уже приняты на таком уровне, что отнимать время у делегатов съезда и даже у его президиума бесполезно. Строптивым военным испытателям, отдавшим, может быть, свои лучшие годы жизни Тюратаму, Байконуру, городу Ленинску, отработке грандиозной H1, разъяснили, что теперь главной задачей будет программа МКТС. Под нее надо перестроить МИК, стартовую позицию и многое другое.
По своей инициативе с письмом в ЦК обратился и неугомонный Андроник Иосифьян. Он считал прекращение работ по H1 принципиальной ошибкой. Ему просто позвонил по «кремлевке» знакомый из аппарата ЦК, попросил заехать и забрать свое письмо.
Приказ Глушко о прекращении работ по H1 не был подкреплен ни приказом министра, ни решением ВПК. Обстановка накалялась. Пошли разговоры, что H1 правительство не закроет. В пятницу 13 августа 1974 года, спустя три месяца после назначения Глушко генеральным конструктором и директором созданного НПО «Энергия», Устинов решил проверить «на месте» настроения «народа». Озабоченность Устинова была понятна.
Давно пора принимать новую программу вместо несостоявшейся экспедиции на Луну. Глушко обещал за месяц с момента его назначения на должность генерального конструктора разработать новые перспективные предложения по Луне, орбитальным станциям и космическим транспортным системам. Работы по Н1-Л3 в НПО «Энергия» практически остановлены, а что делать смежникам, имеющим огромный задел? Пора выслушать главных конструкторов и докладывать Политбюро.
Никто не мог упрекнуть меня в суеверии. Наоборот, часто упрекали в полном игнорировании общеизвестных народных примет. Я потешался над страхом водителей перед перебежавшей дорогу черной кошкой; не упускал случая высмеять стартовиков, до последнего дня опасавшихся появления женщины на старте; посмеивался, когда предлагали стучать костяшками пальцев по дереву для отвода неприятностей или плевать через левое плечо. Но где-то в подсознании установилась настороженность по отношению к двум датам: 13 августа 1937 года — наиболее вероятная дата гибели самолета Сигизмунда Леваневского — и 27 марта, об этом я уже писал. Сейчас напоминаю: 27 марта 1942 года — дата смерти моей матери, 27 марта 1943 года — дата гибели Григория
Бахчиванджи, 27 марта 1968 года — дата гибели Гагарина. 13 августа 1974 года могло стать датой окончательной гибели H1.
12 августа 1974 года основных руководителей НПО «Энергия» обзвонил лично Валентин Глушко и в корректной форме попросил полностью освободить следующий день, 13 августа: «К нам приедет для серьезного разговора Дмитрий Федорович».
Лично меня Глушко просил подготовиться к возможному выступлению об особенностях системы управления новой модификации «Союза» — корабля 7К-С, или по заводской номенклатуре «изделия 11Ф732».
О составе участников предстоящего сбора Глушко ничего не сказал.
В 10 утра 13 августа в большом кабинете бывшего главного, а теперь нашего генерального собрался руководящий состав НПО «Энергия» и главные конструкторы: Бармин, Пилюгин, Рязанский, Виктор Кузнецов. Приехали Афанасьев, его заместители Тюлин и Литвинов. ВПК представлял заместитель Смирнова Комиссаров. На стенах были развешены плакаты — картинки вновь предлагаемых новых ракет-носителей РЛА-120, РЛА-135 и РЛА-150. Над проектами этих ракет-носителей небольшая группа проектантов трудилась под личным неусыпным контролем Глушко последние два месяца.
Устинов приехал вместе с Сербиным и Строгоновым. До появления Устинова мы не рассаживались, а толпились, разговаривая на неслужебные темы. Он вошел, как обычно, быстрым, энергичным шагом. Увидев меня, протянул руку и, крепко пожав, спросил:
— Ну, как, «старая гвардия»?
— Держимся, — ответил я.
— Надо не держаться, а идти вперед.
Совещание Устинов открыл сам.
— Я очень рад, что снова нахожусь в этом коллективе и в этом историческом кабинете, где работал Сергей Павлович Королев. На днях на Политбюро был серьезный разговор о наших космических проблемах. Политбюро поставило задачу дать объективную оценку тому, что мы не осуществили высадку советских космонавтов на Луну. На Политбюро было сказано, что, учитывая успешные высадки американцев, задача освоения Луны для нас становится особо принципиальной. Какие бы другие задачи мы не решали, эта останется основной генеральной задачей, но в новом качестве. Сегодня хотелось бы поговорить, посоветоваться по всему комплексу задач. Он у вас очень широк. Как организовать работу так, чтобы не растягивать ее на десятилетия, не передавать эту работу нашим внукам. Пусть они пойдут много дальше нас. Нам самим решать, что мы в ближайшие годы будем делать.
