Лейтенант-коммодор Королевского флота Т. Уинни был комендантом пунктов высадки морского десанта в секторах «Аитем» и «Джиг». Он сошел на берег в 07.45, примерно в 150 м от кромки воды. Когда он шел к берегу, «с побережья и из глубины территории был открыт интенсивный огонь вражеских батарей и минометов. Немцы чуть не поразили наши ДСА».
Уинни направлялся к дамбе, когда его «насторожила группа людей, примерно около дюжины, которые совершенно спокойно сидели, очевидно, глядя на море. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это немцы, которые должны были оборонять побережье». Они ожидали, когда их возьмут в плен.
Восточнее, в Ле-Амеле, немецкие войска не сдавали позиций. Один пулемет вел из ДОСа очень меткий огонь. Его поддерживали минометы, беглым огнем стрелявшие по берегу, который становился все уже из-за наступления прилива. Все танки, находившиеся на берегу, были выведены из строя минами (на препятствиях или при обстреле). Без танков инженерные части были не в состоянии расчистить ни одного выхода в сектор.
Немцы в Ле-Амеле (из 1-го батальона 916-го полка — части 352-й дивизии) были некоторым образом защищены, находясь в кирпичных домах и отелях, и вели равномерный огонь по побережью. Уинни решил приостановить высадку напротив Ле-Амеля и направил идущих следом за ним направо и налево, где противостояние было менее значительным и выходы были открыты. «Я также остановил расчистку береговых препятствий напротив Ле-Амеля, так как ни одно из плавсредств не причалило к берегу, и в условиях сильного прибоя под вражеским огнем это означало слишком большой риск для задействованного личного состава».
Уинни добрался до верхнего края дамбы, где вынужден был укрыться за вышедшим из строя танком. К Уинни присоединились и другие. «Подбитый танк был для нас очень кстати, — вспоминал Уинни, — так как обеспечивал узкий конус безопасного пространства, защищая от огня из ДОСа. Без него мы бы попали в гораздо худшую переделку. Единственный танк, которому удалось въехать на побережье, был танком-тральщиком. Он успешно оглушил многих из нас, пока сбрасывал свою водозащитную систему, прежде чем проследовать в глубь территории, чтобы поддержать морских коммандос».
Вскоре к Уинни и его маленькому отряду присоединился необычный «товарищ». Маленький самолет морской авиации, управляемый капитан-лейтенантом Королевского флота, был сбит со своего собственного корабля, в то время как передавал ему сообщение. Пилоту удалось выпрыгнуть с парашютом и благополучно приземлиться в зоне прибоя.
«Мы встретили его, когда он, шатаясь, шел по берегу. Он почти не мог говорить от ярости и требовал немедленно дать ему лодку. Более раздраженного человека я в жизни не видел и не позавидовал расчету, виновному в его вынужденной посадке».
(На следующий день произошел в чем-то сходный случай на участке побережья «Омаха». Рядовой Джозеф Барретт находился на 474-м ААА[96]. «П-51» появился из-за облаков и снизился; 474-й сбил его. Пилот, лейтенант, спустился на парашюте на берег. Он был одет в первоклассную форму и нес бутылку виски. Оказалось, что в ту ночь у него в Лондоне было назначено свидание, и он только думал пролететь разок над побережьем. «Он не помнил себя от злости, — вспоминает Барретт, — но нас оправдывал приказ стрелять во все, что летит ниже тысячи футов».)
Кроме Ла-Ривьер, который противник удерживал до 10.00, и Ле-Амеля, который продержался до середины дня, немцы, оборонявшие участок побережья «Золото», были не в состоянии остановить натиск людей и техники из 50-й дивизии. Не было и живых изгородей в глубине территории, чтобы сдержать продвижение. Расчет немцев строился на возможности контратаки. Возле Байе располагался боевой резерв — «Кампф-группе Мейера». Солдаты часто упражнялись в маневрах, чтобы быстро достичь побережья.
Но в 04.00 6 июня полк отправился на «гусиную охоту» — атаковать крупные соединения воздушного десанта, которые, как сообщалось, якобы высадились возле Изиньи. В 08.00 генерал Крайсс понял свою ошибку и приказал начать контрмарш назад в Байе, дабы провести контратаку в направлении Крепона. Но чтобы приказ достиг полка, потребовался час; военнослужащим пришлось проделать около 30 км, чтобы вернуться на исходную позицию. Путь проделали частично пешком, частично — на велосипедах, частично — на французских грузовиках, которые все время ломались. Еще пять часов потребовалось для того, чтобы головные подразделения приблизились к месту высадки. Так основной резерв Крайсса провел критические часы дня «Д», маршируя по сельской местности туда и обратно.
Во время марша на восток 915-й полк потерял один из трех своих батальонов, поскольку Крайсс отделил 2-й батальон и послал его в Колевиль, чтобы противостоять угрозе, исходившей от 1-й американской пехотной дивизии. Когда основная часть боевой группы Мейера, двигаясь на юг Байе, достигла места сбора в Бразанвиле, было уже 17.30, и англичане уже заняли позиции в Бразанвиле. Вместо того чтобы атаковать, боевая группа Мейера была вынуждена перейти к обороне. Полковник Мейер был убит. Контратака на побережье «Золото» не осуществилась.
Но боевая группа Мейера сослужила немцам свою службу: сопротивление, которое она оказала в Бразанвиле, сдержало наступление 50-й дивизии. Из-за чрезвычайной усталости и неудач в расчистке береговых препятствий дополнительные волны атакующих этой дивизии задержались с высадкой на два часа или более. Дорога на Байе была свободна вплоть до 17.30, но англичане слишком опоздали, чтобы использовать это преимущество. Тем не менее им удалось достичь Бразанвиля вовремя, чтобы задержать Мейера, и они заняли позицию, позволившую им двинуться на Байе на следующий день.
Эта схема развития событий повторилась на всех британских и канадских участках побережья. Штурмовые отряды пересекали берег через внешнюю сторону немецкой оборонительной системы относительно легко. Но идущие вслед за ними задерживались из-за сильной усталости и изобилия препятствий на побережье. На берегу штурмовым отрядам не удавалось продвинуться так быстро или так далеко, как ожидал от них Монтгомери. Всем хотелось остановиться, чтобы попить чаю и поздравить самих себя с выполнением задачи — высадка была осуществлена.
Продвигаясь днем, они вели себя осторожно, надеясь, что артиллерия или «игрушки Хобарта» подавят сопротивление. Наступлению противостояло небольшое количество танков и артиллерии. Немцы бросили силы в ту область, которая была для них исключительно важна. Байе располагалось на № 13 — дороге, которая шла от Кана на Шербур, а Кан был воротами на Париж, если двигаться на восток.
Приключения моряка Сиборна[97] в течение дня — лишь небольшая иллюстрация тех проблем, которые возникли у англичан после очистки побережья. После перестрелки с немецким снайпером на кладбище Сиборн поспешил догнать капитана своей команды «впередсмотрящих». Догнав, он обнаружил, что капитан присоединился к передовым пехотным соединениям. Они были не в состоянии продвигаться по вине немецкого танка, укрывшегося в поле у дороги.
Капитан велел Сиборну связаться с «Белфастом» по радио и приготовиться дать крейсеру координаты, чтобы он мог подбить танк, но пехотный командир попросил его не вызывать огонь судовых орудий, поскольку его люди находились слишком близко к танку. Капитан Сиборна предложил залечь метров за 100, но командир пехотинцев не согласился и на это.
— Что пользы просто держаться вместе с войсками? — заметил Сиборну капитан. — Если нам надо сделать что-то полезное, мы должны быть впереди. Тогда мы сможем ввести «Белфаст» в игру без риска для нашей стороны.
Команда отправилась в Крёли (пехота, которая не желала ни нападать на танк, ни отступать, осталась на прежнем месте) и около полудня достигла деревни, расположенной примерно на расстоянии 7 км от моря. Сопротивления оказано не было, хотя команде сдалось восемь солдат в немецкой форме. Пять из них оказались русскими. Трое горячо отрицали, что они русские: это были литовцы, ненавидевшие русских столь же сильно, как и немцев. Англичане послали эту группу в сторону побережья.
Команда Сиборна поспешила вперед. В 15.00 она достигла № 13 у деревни Сен-Леже, расположенной на полпути между Байе и Каком. «Там мы осторожно пересекли дорогу и оказались посреди группы домов на той стороне. Обстановка была по-настоящему сельской: деревенская зелень, кафе, высокое дерево посреди лужайки и две-три скамейки на траве. Все вокруг было очень тихо и спокойно. Кто сказал, что война продолжается? Это было очень приятно, но мы пришли не за этим».
Капитан решил вскарабкаться на дерево, чтобы осмотреть местность. «Так что мы двинулись наверх. Вдруг мы услышали под собой грохот. Поглядев вниз, мы увидели немецкий вездеход. Он въехал на площадь и остановился под нашим деревом». Шесть немецких солдат выкарабкались из него, облегчились у дерева, затем влезли обратно. «Мы надеялись, что это было единственной причиной остановки, но, к нашему испугу, вездеход не двигался». Десять минут спустя другой вездеход, громыхая, въехал на площадь; вскоре за ним последовал третий.
