Ознакомительная версия.
По степи валялась масса трупов, лошадиных и воловьих; мы, приближаясь к Крыму, более и более встречали раненых, которых везли, как телят на убой; их головы бились о телеги, солнце пекло, они глотали пыль, из телег торчали их руки и ноги, шинели бывали с верху до низу в крови. Меня все более и более охватывала жалость и досада, а фантастические мечты о картине Севастопольской обороны исчезали и, наконец, не только исчезли, но и дух мой был возмущен до крайности, и меня взяло отвращение от войны. Меняя лошадей в Симферополе, следовательно, за шестьдесят верст до Севастополя, мы ясно слышали бомбардировку и видели множество тянущихся подвод, наполненных ранеными.
…Не одно интендантство грабило. Поставщики не доставляли мяса, полушубков, разбавляли водку; деньги, посылаемые крестьянами своим родственникам, мужьям, сыновьям, до них не доходили и назад не возвращались; а также не в надлежащем количестве доходил корм лошадям. Крались медикаменты, и знаменитый наш доктор Пирогов был в отчаянии от недостатка медиков. Везде и во всем был беспорядок невообразимый…»
В ноябре 1854 г. начались морозы. 2 ноября поднялась сильная буря, которая нанесла большой урон защитникам города. Большие потери понесли и союзники. В этот день затонуло более 30 купеческих судов с необходимыми продуктами и амуницией для армии. В районе Евпатории погибли стопушечный корабль и корвет.
Затишье позволило ввести в Севастополь дополнительные части, которые заняли места убитых и раненых. Продолжалось восстановление разрушенных укреплений. Но погода делала свое дело. Как у осажденных, так и у осаждающих не хватало теплой одежды и обуви, было мало теплых помещений. В частях увеличилось количество не только простудных, но и инфекционных заболеваний. В частях появились холера, лихорадка и др. Меншиков доносил государю, что в госпиталях находилось свыше 28 тыс. человек, из них 11 тыс. раненых. Не меньшие потери были и в лагере союзников.
Между тем наступил 1855 год. Продолжалась артиллерийская перестрелка. Противники стремились занять и укрепить новые позиции. Союзники ближе и ближе подбирались к центру города. Не будем утруждать читателя цифрами. Пожалуй, лучше, чем рассказали о событиях первой половины 1855 г. сами участники обороны, не сможет никто.
Участник войны П. В. Алабин 15 марта 1855 г. писал: «Способы ведения войны при защите Севастополя до чрезвычайности разнообразны. Мы боремся с врагами на воде, в поле, посредством земляных работ на поверхности земли и под землей, и, наконец, боремся – в воздухе.
При борьбе на воде мы не выходим с некоторого времени в море, правда; но и врагам нашим окончательно загражден доступ, посредством флота, в Севастополь. Не говорю о каменных твердынях, сторожащих Севастополь со стороны моря; положим, несмотря на их губительный огонь, союзники, рискуя потерять три четверти своих судов, могли бы еще, быть может, ввести в бухту остальную часть флота; но сверх этих фортов их ждут преграды, преодолеть которые не во власти человеческой: бухта, кроме свайной перемычки, перерезана двумя рядами затопленных судов! – С честью отслужив отечеству определенный для них срок, суда эти заживо погребли себя во влажную могилу, с тем, чтобы окончательно обезопасить свой родимый город, своих младших братий от покушений недруга. За этою же подводною твердыней незваных гостей ждет несколько сотен жерл военных судов, стоящих в боевой линии, бортами к морю, с вечно открытыми люками, в которые, до времени молча, чугунные пушки глядят. В первой линии (насупротив Павловского форта) стоят корабли «Париж» (у мыса), «Великий князь Константин» (в середине) и «Храбрый» (у Северной), готовые к бою по первому сигналу.
Адмиральский флаг поднят на корабле «Великий князь Константин»; пароходы беспрестанно шмыгают по бухте, будучи всегда готовы на помощь угрожаемому пункту; да и не раз уже им удавалось громить врага.
…Что сказать о нашей борьбе с неприятелем в поле? Наши неоднократные большие и малые вылазки, взятие балаклавских передовых укреплений отрядом генерала Липранди, сбитие неприятельских линий и овладение рядом укреплений на инкерманских высотах; наше ночное нападение на французские апроши в ночь на 11 марта разве не служит живым доказательством, как сильно мы действуем в поле, когда обстоятельства вызывают нас из-за импровизированных наших твердынь?»
Первая вылазка в Севастополе была проведена моряками и казаками-пластунами с применением двух горных единорогов 23 сентября 1854 г. В этот день смельчаки разрушили напротив 5-го бастиона часть строений на хуторе, которые использовал неприятель. Одновременно огнем своего оружия они рассеяли два батальона французов и эскадрон конницы. С 5 октября 1854 г. защитники Севастополя стали проводить вылазки чаще. Причем иногда в них принимало участие от 200 до 500 человек. Так, 9 октября отряд охотников свыше 200 человек вышел с 5-го бастиона на позиции французов. Свою вылазку они завершили успешно, заклепав 8 мортир и 11 орудий противника. 17 отличившихся были удостоены высшей награды – знаков отличия военного ордена Св. Георгия. В одной из таких вылазок матрос Игнатий Шевченко своей грудью закрыл командира. Главнокомандующий А. С. Меншиков в своем приказе отметил, что матрос «явил особый пример храбрости и самоотвержения в вылазке» и поступил как «истинно храбрый воин, как праведник».
Одним из наиболее известных и популярных участников вылазок был матрос 1-й статьи 30-го флотского экипажа Петр Кошка, которого называли «молодцом редкой отваги». В одном из российских журналов того времени мы встречаем такое сообщение о храбреце: «В одной из вылазок он был в передовом отряде охотников; отделившись от своих и хорошо зная местность, Кошка незаметно прокрался к неприятельской цепи, бросился на трех стоявших в цепи французов и этой смелой выходкой взял их в плен, не встретив никакого сопротивления. Кошка несколько раз прокрадывался один к неприятельским траншеям и почти всякий раз возвращался с захваченным оружием или со сведениями о числе неприятеля». Он получал неоднократно ранения. Одно, когда «хватили в вылазке штыком в брюхо», привело его на лечение к Н. И. Пирогову.
Цель таких вылазок состояла не только в нанесении урона противнику. Многие смельчаки возвращались домой с захваченными винтовками, порохом и боеприпасами, так необходимыми Севастополю. Например, только за три вылазки, проведенных смельчаками в декабре 1854 – январе 1855 гг., они принесли домой более 100 нарезных ружей и штуцеров. Всего за пять месяцев обороны воины совершили свыше 80 вылазок, что позволило вооружить иностранным оружием до 1000 человек.
Безуспешность попыток войти в Севастополь со стороны 4-го бастиона заставила союзное командование в январе 1855 г. принять решение об изменении направления удара.
Центром удара теперь был определен Малахов курган. Французы стали строить укрепления на этом направлении. Чтобы не дать им закрепиться, в ночь на 11 марта 1855 г. 5 тыс. солдат и матросов под командованием генерала А. С. Хрулева пошли на вылазку. Ее целью были французы, которые окопались вблизи Малахова кургана. Участник боя вспоминал: «Русский штык работал неутомимо, удача так разъярила солдат, что они не слушались трехкратного отбоя, пока увещевания иеромонаха Иоаникия с крестом в руках, находившегося при войсках и напутствовавшего своими благословениями, не убедили их отступить». В результате вылазки была ликвидирована неприятельская батарея и заклепаны орудия, разрушены траншеи и ложементы, взяты ружья, шанцевый инструмент и 100 человек пленных. За успешную вылазку генерал А. С. Хрулев был удостоен ордена Св. Георгия 3-й степени, иеромонах Иоаникий – ордена Св. Георгия 4-й степени; 46 нижних чинов награждены знаками отличия ордена Св. Георгия. Участником этой вылазки был и подпоручик артиллерии граф Л. Н. Толстой, который в своем дневнике записал: «…имел слабость позволить Столыпину увлечь меня на вылазку, хотя теперь не только рад этому, но жалею, что не пошел с штурмовавшей колонной».
Теперь снова обратимся к запискам П. В. Алабина. Он продолжает: «…ратуем против недруга посредством земляных работ, и эта борьба чуть ли не труднейшая… Рука об руку с нашими оборонительными сооружениями на поверхности земли идут работы под землей. Дивны подробности этой подземной войны; но представить ее картину должны участники, действующие в ней лица; наши же о ней рассказы были бы бесцветны, потому что мы не посвящены в глубочайшие тайны этой войны гигантов в царстве гномов… Видим только, что полгода союзники трудятся под землей, что тысячи препятствий, им противопоставленных почвою и другими местными условиями, преодолены ими, и однако же ни одного значительного успеха им не удалось стяжать над нами. Тотлебен, не будем давать ему эпитетов – Россия и без них его знает. Тотлебен превращает в ничто все усилия и труды союзников; подкопы, нам уготованные, обращает в гибель им самим, и их, стремящихся взбросить нас на воздух, самих с их работами, как прах, взметает к облакам.
Ознакомительная версия.
