Но Екатерина прекрасно знала, что это комедия. И сама играла с фаворитом такую же комедию.
— Что же, друг мой, если Господь так настойчиво тебя призывает, то иди, я не смею препятствовать твоему святому намерению, — смиренно вздыхая, отвечала она.
Потемкин вскоре понял, что его ломание ни к чему не приведет. Он был доволен тем, что еще не удален из комнаты фаворитов, хотя знал, что Екатерина небезусловно ему верна. Она иногда пошаливала то с рослыми гвардейскими солдатами, стоявшими на часах во дворце, то с придворными слугами. Звание, образование и воспитание понравившегося ей случайно мужчины не имели никакого значения.
Но такие, авантюры ее императорского величества длились не более одной ночи, а иногда и менее одного часа.
У Екатерины было так много официальных любовников, что история не нашла возможным сохранить на своих страницах имена этих героев и дать их биографии.
Но все же известны многие случаи, которые сохранились в памяти потомства как невероятные анекдоты.
Екатерина и зимою, и летом ложилась неизменно в десять часов вечера и вставала в пять утра. К этому времени ее камер-фрау Перекусихина уже вставала, затапливала камин и готовила кофе.
Однажды императрица проснулась в половине пятого. Это было зимою. Камин потух, и в комнате царил ледяной холод.
Перекусихина и дежурная фрейлина крепко спали за перегородкой.
Не стесняясь никого и ни в чем, Екатерина принимала в своей спальне любовников, а за ширмой спала ее горничная, которая, таким образом, была свидетельницей таких сцен, при которых обыкновенно посторонним присутствовать не полагается.
Иногда Екатерина даже принимала в спальне министров и послов, лежа за китайской ширмой в постели с фаворитом.
Но в эту минуту ее постель была пуста. Потемкин ночевал в Петербурге, и Екатерина провела ночь одиноко в своем любимом царскосельском дворце.
Ей было очень холодно, но будить фрейлину или камер-фрау она не решилась.
«Растоплю камин сама», — подумала императрица, которая всегда очень заботливо относилась к прислуге, стараясь не затруднять лишний раз своих горничных и лакеев.
Надежда не обманула ее. И даже принесла ей более того, что она искала.
В конце коридора показался человек такого огромного роста, что ему могли позавидовать даже Орловы и Потемкин.
Человек приближался с огромной вязанкой дров на плечах.
От одного вида той силы, которая способна была поднять такую тяжелую ношу, у Екатерины дух захватило.
«Кто сей Геркулес?» — восторженно подумала она.
Человек поравнялся с нею. Он был молод и красив, но одет, как чернорабочий.
— Кто вы такой? — спросила царица.
— Придворный истопник, ваше величество.
— А! Вы меня знаете, — улыбнулась Екатерина.
Она всегда говорила слугам вы. Это было последствием французского воспитания девицы Кардель.
— Я уже полгода во дворце, ваше величество.
— Отчего же я вас раньше не видала?
— Я кончаю работы к пяти часам утра, когда вы изволите вставать, государыня. Мне так приказано.
— Мне холодно. Затопите, пожалуйста, камин в моей спальне, прошу вас, — сказала императрица.
Истопник покраснел от неожиданного счастья. Затопить камин по просьбе самой государыни, великой всесильной самодержицы!
Но его ждало еще большее счастье.
Затопив камин, крепостной Геркулес хотел удалиться.
— Подождите. Принесите еще дров, мне холодно.
Он покорно повиновался. Но Екатерина все твердила:
— Мне холодно. Согрейте меня.
Бедняк испугался. Печка пылала, как ад. Но он не умел угодить царице. Его ждет суровое наказание, Сибирь, солдатчина или даже казнь!..
— Согрейте меня наконец, — улыбаясь, сказала Екатерина и подошла к нему совсем близко.
— Неужели вы не понимаете, как надо согреть государыню? И она так ясно дала ему это понять, что он сразу просветлел. К тому же он вспомнил рассказы о похождениях царицы с фаворитами, с солдатами. Никто, даже цари не могут спасти свою интимную жизнь от пересудов прислуги.
И Геркулес так постарался, что Екатерина пришла в неописуемый восторг.
— Браво, господин капитан!.. Прекрасно, господин полковник!.. — страстно шептала она.
Перекусихина проснулась и все слышала. Но эта скромная горничная отвернулась к стене и, закрыв глаза, думала о том, что государыня опять обошлась без врача Роджерсона и «пробир-дамы» графини Брюс.
«Нетерпеливая эта матушка! — неблагосклонно ворчала она про себя. — Опасны такие штуки для здоровья».
— Как ваша фамилия? — спросила царица истопника, отпуская его.
— Чернозубов, ваше величество, — смущенно ответил истопник.
— Отныне вы будете называться Тепловым, в память того события, когда вы согрели свою государыню. Благодарю за прекрасную службу отечеству, господин полковник! Прощайте!
В тот же день Чернозубов получил указ о пожаловании ему потомственного дворянства, фамилии Теплова и десяти тысяч крестьян в Черниговской губернии с повелением немедленно покинуть Петербург.
Потомки его живы и в настоящее время и сохранили эту легенду о своем происхождении.
Потемкин знал о похождениях царицы, но к случайным связям он ее не ревновал. Как и у Панина, у него был свой гарем, а в доме его жили три племянницы, и он не пощадил этих девочек, Сашеньку, Вареньку и Наденьку, которые в него безумно влюбились.
Но связь с родным дядей не помешала Саше выйти замуж за графа Браницкого.
Сохранились его записки к Варе и Наде Энгельгардт.
«Матушка Варинька, жизнь моя, душа моя! Ты заспалась, дурочка, и ничего не помнишь. Я, идучи от тебя, тебя укладывал и расцеловал, и одел шлафроком и одеялом, и перекрестил. Прощай, божество мое, целую тебя всю».
Эту записку Потемкин оставил над подушкой заспавшейся племянницы-наложницы.
Екатерина принимала трех сестер очень приветливо и не ревновала.
Начался Пугачевский бунт. Забитый, замученный помещиками народ переходил на сторону Пугачева, обещавшего ему дорогую свободу.
Престол Екатерины колебался. Но ее спасли дворяне, которые защищали не столько трон, сколько свои привилегии. И, как водится, солдаты из, народа пошли бороться за своих угнетатей с освободителем.
Правда, Пугачев жестоко расправлялся с помещиками. Но в это самое время почти нашумел процесс Салтыковой, замучившей сто двадцать семь крепостных девушек такими утонченными пытками, что страшно даже рассказывать. Священник, живший в ее вотчине, хоронил ее жертвы, не донося правительству, а палачами были лакеи, крепостные Салтыковой.
Обычные холопство и трусость, которые родили рабство.
Фавориты обращались с мужиками тоже неласково. В имениях Румянцева было запрещено давать рабу больше тысячи семисот розог. Какая трогательная кротость!..
К тому же все время царствования Екатерины ознаменовано войнами, а это всегда возбуждает недовольство народа. Завоевание Крыма, вторая турецкая война, война со Швецией, раздел Польши, Персидский поход следовали непрерывной цепью, Россия росла, расширялась, ее могущество было теперь непобедимо, а влияние никто уже не смел оспаривать.
Однако это разоряло народ. Война стоит дорого. Первая турецкая война стоила около сорока восьми миллионов. Весь бюджет государства, около восьмидесяти миллионов, тратился на фаворитов. Выпускались бумажные ассигнации, и государственные долги возрастали.
К Пугачеву шли крестьяне со всех сторон. Это был уже четвертый самозванец, если верить Соловьеву, который воспользовался тенью Петра III, чтобы вызвать восстание.
Пугачевский бунт продолжался четыре года. Половина России была разорена и разрушена бунтовщиками.
Но Екатерина победила. Ее войска рассеяли скопища Пугачева, а сам отважный героический казак был предан своими приближенными. Его привезли в Москву в железной клетке, судили и приговорили к четвертованию.
Но обаяние Пугачева было так сильно, что палач отрубил ему сперва голову, а потом уже тело было изрублено.
Говорили, что так повелела государыня, не желавшая пыток в царстве, хотя пытки и плети существовали и судьи широко пользовались своими правами.
После Пугачевского бунта Екатерина с наследником престола и его женой, Натальей Алексеевной Гессен-Дармштадтской, отправилась в Москву, где народ принял ее с холодным и угрюмым молчанием.
Павел Петрович, привыкший в раннем детстве к нежности своей бабушки Елисаветы Петровны, после ее смерти осиротел. Мать не любила его, и он рос забитым, загнанным ребенком. Фавориты издевались над ним беспощадно и говорили ему дерзости, и это нравилось Екатерине. Мать свою Павел ненавидел, зная, что она убила отца его и захватила трон, принадлежащий сыну.
Екатерина очень рано женила его на Гессен-Дармштадтской принцессе Вильгельмине, получившей при крещении в православие имя Натальи Алексеевны. Павел привязался к жене, страстной идеалистке и мечтательнице, как все девочки ее возраста, а ей было всего пятнадцать лет, когда она вышла замуж.
