Тициан не дал имени своей загадочной картине, или же оно было забыто. Обозначение «Любовь земная и любовь небесная» появилось значительно позже (вот возможности для подделок — моя вставка).
Сама картина была заказана к свадьбе венецианского аристократа Никколо Аурелио.
Первый сюрприз, который преподносит автор исследователям этой дихотомии, состоит в том, что священную любовь символизирует обнажённая Венера, а земную любовь — одетая девушка.
…Цвет плаща священной любви — красный пурпур, наиболее возвышенный из трёх герметических цветов (два других — белый и чёрный), поскольку обозначал свершение Великого Дела. Красный — также цвет королевского достоинства и цвет крови».
Прежде, чем знакомиться с этим гениальным творцом через призму моего восприятия действительности, скажу, что и он жил на добрую сотню лет позднее, тогда, когда Русско-Ордынской Империи в Европе уже был нанесён смертельный удар, или она доживала последние оставшиеся годы. А саркофаг — это, скорее, остатки священной могилы одного из знатных чинов или князей той самой Империи. Вся Европа была усеяна такими: Реформация праздновала победу. Спасибо, что Тициан «запустил» фонтан, а не «приставил» свиней жрать из такого импровизированного саркофага-корыта, как это описывал в своих путевых заметках Мериме [29*].
Обрати внимание на годы жизни мастера: сто лет без одного года. Очень подозрительно. Скорее всего, в это срок уместились жизни двух или даже трёх художников. То, что похуже получилось, было удобно свалить на учеников, которых ему тоже вменили немало. В отдельных источниках «плавает» год рождения — натяжка в 10 с лишним лет: так маскируют ложь под видом трогательной щепетильности. Чтобы легче было в случае «надобности» списать на него какой-нибудь шедевр или даже объявить ошибкой искусствоведа раскрывшееся очковтирательство. Реформация не могла, но хотела предвидеть всё: победивший хозяин — он же и барин. Империя агонизировала долго и сопротивлялась: вспомни так называемую Крестьянскую войну в Германии того времени, Тридцатилетнюю войну, Варфоломеевскую ночь во Франции, расширение власти инквизиции в Испании.
В очередной раз Фрерс не желает приблизиться к раскрытию тайны сюжета и замысла художника, но делает нам хорошие подсказки. Оказывается, Тициан не давал подобного названия. Это сделали его редакторы или душеприказчики: «если не ущипнём, то хоть не дадим пищи врагам». А вместе с тем, неплохо бы вспомнить название работы на итальянском языке: “Amor sacro e profane”. Вот что пишет советский специалист о ней [30*]: «Сюжет трудно поддаётся расшифровке… Некоторые искусствоведы видят в этой картине портрет возлюбленной художника…». Указывается на поэтическую силу полотна…Но если слово «profane» подойдёт как эквивалент для русского слова «земная» (хотя, на мой взгляд, тебе понятнее были бы такие его значения как «мирская», «житейская», и даже «вульгарная»), то «sacro» сегодня нуждается в более точном переводе (романовские и советские искусствоведы тоже не должны были дремать!). Так, большой словарь иностранных слов [31*] даёт следующие значения слова «сакральный» — «принадлежащий религиозному культу», «обрядовый», «ритуальный». Это создаёт возможность для иного прочтения увиденного. Обе женщины (плюс нежный ребёнок!) и воплощают ту самую мирскую любовь. Но на заднем плане видна церковь, вероятно католическая, где совершается религиозный культ, выражающий любовь к Христу. Кстати, в те годы и православные храмы часто имели вид католических, да и сама церковь ещё могла называться кафолической, то есть общей для всех народов. Разделение на три религиозные ветви произошло лишь XVI–XVII веках [32*]. Но ты не видишь, естественно, на шпиле того самого ритуального здания османского полумесяца, который украшал многие русские церкви. На то они и редакторы! Нашли на Тициана политически подкованного мазилу… Впрочем, в этой же книге [32*] на странице 70 есть гравюра из «Флорентийской Иллюстрированной Хроники» якобы XV века. На куполе одного из флорентийских храмов виден османский=атаманский полумесяц. На городских воротах помещён герб — «королевская лилия», то есть одна из форм старинного христианского вилообразного креста… Если вспомнить недавние времена, то даже Владимира Ильича Ленина, земного советского бога и гения (хорошо, что ты его не знал и не молился ему), редактировали (естественно, после смерти). Что говорить о деятелях искусства…
12 октября 2012 года
Мои замечания по «поэтическому» полотну Тициана — лишь подготовка к другим его творениям, среди которых едва ли не первенствующее место занимают портреты. В числе его моделей есть и фантомы, якобы исторические персонажи, знатные люди, которых он и в глаза не видал. Например, Карл V, император (не понятно, чего).
Знай, что в эпоху так называемого Ренессанса был единственный реальный император в мире — Владимиро-Суздальский, или Русско-ордынский. А все прочие самозванцы — его вассалы, которым лишь после победы Реформации в XVII веке и приклеили ярлычок «императоров», что и закреплялось на страницах рукотворной истории. Вот только их биографии при сегодняшнем прочтении отличаются какой-то неопределённостью, одновременным присутствием (на страницах фальсифицированных учебников) и вполне вероятным отсутствием в том же месте и в тот же день, схожестью линий судьбы с другими, но подлинными творцами истории.
Чтобы тебя хорошо понимали, приходится быть не совсем точным, а чтобы быть абсолютно точным, приходится быть непонятным.
Бертран РасселТак, «жизнеописания» Карла V, «современника» Тициана, похожи на таковые Карла Великого, жившего, якобы, в 768–814 годах. Но как сообщают ФН [32*, 33*], последний есть никто иной, как Русско-ордынский царь-хан Иван IV «Грозный», живший как раз в XVI веке. Он же библейский Навуходоносор. Такая вот одобренная учёными и политиками ложь, которую принято считать истиной в последней инстанции.
Кто докапывается до корней обычая, тот его уничтожает
Блез ПаскальВзглянем же, наконец, на «деятеля мировой политики» на картине «Карл V в сражении при Мюльберге» кисти Тициана из собрания мадридского музея Прадо [34*]. Вот он герой с узнаваемо выдвинутой челюстью. Интересно, кого же Тициан взял в качестве модели? Одного из своих деревенских подмастерьев или (едва ли) вообще из головы? Но вот портрет того же Карла V в молодые годы работы Barend van Orley [28*]. Можно узнать тот же габсбургский подбородок, а вот губы мясистыми явно не задались. На всём лице истероидного сластолюбца не видно дерзости, зато сквозят нотки любителя подглядывать. Если всё же поверить, что портрет рисован вскоре после становления императором (1519 год), то возникает неясность, кого же он представляет.
Согласно реконструкции ФН [33*, 35*], Габсбурги XIV–XVI веков — это Новгородцы, цари-ханы Руси-Орды, правители «Монгольской» Империи. Лишь начиная с XVII века, уже после победы мятежа Реформации, Западная Европа присвоила своим новым правителям титул «Габсбургов», лукаво приписав им прежнюю ордынскую историю русских царей-Новгородцев XIV–XVI веков.
Вот так вот рисовать императоров! Всё-то про них известно, хотя большая часть правды скрывается или уничтожена. Но что это за шляпа-берет на голове молодого человека? Где же корона? Это ещё одна загадка, которую не желают разгадывать искусствоведы. Кое-кто из их числа даже выразил недоумение в печатном виде. Так, в альбоме картин Бадапештской галереи [36*] со ссылкой на Lomazzo G.P. (1844) говорится, что он осуждал практику, согласно которой «все императоры выступают перед нами в шапках и потому выглядят скорее купцами, чем монархами». Но если задуматься: могло ли быть иначе? Вассалам Ордынского царя-хана корона была не положена.
Вот изображение лица на стр. 608 [37*], сработанного А. Дюрером, которого у скалигеровских историков принято величать императором Максимилианом I (на самом деле, это фантом, которому присвоены черты биографии ордынского царя Василия III). На голове всё та же шляпа. Ничего себе император! Однако как он хотел быть близким своим подданным! Прямо, Человек «с большой буквы»! Зато над головой маячит изображение двуглавого орла, символа Великой «Монгольской» Империи. Это и есть признак вассальной зависимости. На груди у Максимилиана I подвеска Ордена Золотого руна — тоже один из символов той самой империи, свидетельствующий о почитании русского Христа, то есть Андрея Первозванного (он же император Византии Андроник-Христос). С такой же точно подвеской изображён Дюрером (с. 334) и Карл V [33*], правда орёл на груди уже одноглавый, хоть и смотрит на Восток. Значит, произошло что-то важное на европейской политической сцене, и Дюрер подыгрывает своим содержателям-спонсорам. ФН предполагают, что реально здесь изображён молодой Иван Грозный.
