За несколько поколений представители рыцарского рода из Гольштейна сумели воспользоваться шансом, какой давала близость восточной границы. Продвинувшись на несколько сот миль на восток и обращая свои материальные возможности на укрепление власти местных правителей, будь то славянских или немецких, этот род утвердился в качестве крупных землевладельцев, чье могущество и земельные владения не подлежали сомнению. Члены этой фамилии поднялись из зависимого положения вассалов в господской дружине до господского положения владельцев собственной дружины, основателей городов, хозяев земли.
Фон Велели были «как бы князья»; Джон де Курси был «властелин королевства» (princeps regni). Существовала и следующая ступень: высшим достижением являлась корона. XI, XII и XIII столетия были эпохой образования новых королевств — Кастилии, Португалии, Богемии, Иерусалима, Кипра, Сицилии, Фессалоник. Новые королевства нуждались в новых королевских династиях, и «поставляла» эти династии беспокойная знать Западной Европы.
Одним из знатных родов с притязаниями на корону стал дом Монферрат, в северо-западной Италии, который предпринял серию эффектных, но в конечном счете бесплодных попыток захватить какую-либо из новых корон на Востоке{61}. Вильгельм Старый, маркиз Монферратский, потомок древнего рода с обширными связями (по линии жены он состоял в близком родстве с французской династией Капетингов и германскими правителями Гогенштауфенами) был героем второго крестового похода ив 1187 году возвратился в Палестину, однако после сокрушительной победы мусульман при Хатгине оказался в плену у Саладина. У него было пять сыновей, из которых четверо сделали мирскую карьеру. Старший, рослый русоволосый мужчина, склонный к обильным возлияниям, женился на наследнице королевства Иерусалимского, однако вскоре умер при загадочных обстоятельствах{62}. Его сын, появившийся на свет уже после смерти отца, стал впоследствии Иерусалимским королем Балдуином I (1185–1186). Два других сына Вильгельма Старого нашли жен и состояние в Византии. Один стал жертвой запутанной константинопольской политической интриги, оказавшейся для него фатальной. Зато второй, Конрад, участвовал в походе в Святую землю, сражался при обороне Тира от войск Саладина, женился на другой наследнице королевства Иерусалим и два года правил, после чего был зарезан на улице Ассасинами, экстремистской исламской сектой, которую западные источники изображают как курильщиков гашиша и последователей таинственного «Горного Старца». Мусульмане боялись и восхищались Конрадом за его «дьявольское искусство обороны и управления городом» и «необычайную отвагу»{63}. Последний из братьев Монферрат, Бонифаций, в 1201 году был избран руководителем четвертого крестового похода, повел его не в Святую землю, а на Константинополь и получил, в качестве своей доли Византийской империи, королевство Фессалоники, где он расселил многих своих итальянских соратников. Таким образом он воплотил изящно сформулированные надежды своего придворного поэта Пейре Видаля, который завершал одно из своих стихотворений таким обращением к маркизу:
«И если все пойдет согласно моим желаниям и предвидению,
То я увижу на его голове корону из золота»{64}.
Бонифаций пал в бою в 1207 году, сражаясь за только что завоеванный престол. Его сын и преемник Деметрий не сумел сохранить своего положения и в 1224 году был изгнан из Греции.
Монферраты не могли удержать короны, которые одна за другой ускользали у них из рук. Другие обладали более цепкой хваткой. Одним из свидетельств того важного значения, какое имела экспансия франкской аристократии в Высокое Средневековье, служит их роль в основании правящих династий в Европе (см. карту 5). Подобно тому, как в XIX веке незаметные немецкие князья станут основателями новых национальных монархий, так отпрыски великих фамилий из средневековой Франции распространились по всему свету, чтобы занять королевские престолы в далеких пределах. Успехи французской аристократии на этом поприще можно считать выдающимся. В 1350 году в католическом мире было пятнадцать коронованных монархов.[3] Среди них некоторые были незнатного происхождения, то есть из пятнадцати только десять являлись выходцами из старинных родов. Если проследить родословную этих правителей по мужской линии до XI века (или, если это невозможно, то настолько, насколько позволяют имеющиеся данные), то получится, что из этих десяти династий пять были из старого королевства Французского, главным образом из северной его части (Иль-де-Франс, Нормандия, Анжу и Пуату), а один, и очень влиятельный, род — с юга (графы Барселоны). Две других династии происходили из районов, лежащих непосредственно к востоку от границы Французского королевства, одна представляла собой боковую ветвь рода Арлон в Верхней Лотарингии, а другая вела свое происхождение от графов Бургундских. Оба региона в культурном отношении были французскими и, конечно, «франкскими» в более старом понимании. И только три фамилии, Фолькунгер в Швеции, датская королевская династия и Пясты в Польше, не имели предков-франков. Результат будет еще более разительным, если мы попробуем взглянуть на правителей середины XIV века, так сказать, в индивидуальном плане, вне их принадлежности к той или иной династии. Оказывается, что из пятнадцати монархов пятеро были прямыми потомками королевского дома Франции — Капетингов. Из оставшихся десяти семеро по прямой мужской линии вели свое происхождение либо от династий королевства Французского, либо от правящих родов примыкающих франкоязычных областей Лотарингии и Бургундии. У нас остается только три правителя нефранкского происхождения — из скандинавских королевств и Польши, которые были потомками старинных нефранкских династий. К концу Средневековья франки составляли 80 процентов европейских монархов.
Можно возразить, что такой анализ принижает значение германских правящих династий. Подсчет царственных особ по состоянию на середину XIV века заведомо оставляет за кадром многих представителей крупных германских династий, Габсбургов и Виттельсбахов, которые обе в прошлом занимали престол, а также Веттинов, по могуществу и древности рода стоящих в одном ряду с правящими фамилиями Шотландии или Кипра. Однако и это обстоятельство само по себе тоже примечательно. Многие правящие династии франкского происхождения завладели новыми престолами, то есть королевствами, образованными в ходе экспансии латинского христианства в XI–XII веках, а именно — Португалией, Королевством Обеих Сицилии или Кипром. В то же время германская экспансия в Восточной Европе не увенчалась созданием новых колониальных монархий. К началу второго тысячелетия Польша, Богемия и Венгрия уже существовали на политической карте, причем две из них — в виде королевств, и все три были государствами христианскими. Германская экспансия, протекавшая под неофициальной эгидой Священной Римской империи, вызвала к жизни новые политические образования — к примеру, Бранденбург или земли Ветгинов, которые впоследствии срослись в единое государство — Саксонию, но новых коронованных особ не прибавилось. Это важный момент для понимания природы экспансии в Восточной Европе, где немецкая эмиграция чаще имела вид переселения в христианские (славянские или венгерские) государства, нежели была сопряжена с созданием собственных новых государственных образований.
Карта 5. Распространение правящих династий в эпоху Высокого СредневековьяПо карте видно, что большинство правящих фамилий в позднесредневековой Европе имели давние франкские корни. Чтобы найти объяснение этому феномену, полезно провести различие между двумя периодами распространения франкских династий. Существование французских династий в Неаполе и Венгрии, представители которых вели родословную от брата Людовика Святого Карла Анжуйского, явилось следствием высокой политической игры конца XIII — начала XIV века. На Сицилии правление Каталанцев стало следствием того же хода событий, хотя в данном случае скорее имела место реакция, нежели активные действия сами по себе. Решающим моментом для этих новых династий является главенствующее политическое положение королевства Французского, завоеванное при Капетингах в XIII веке. В то же время другие волны распространения франкских династий выросли из той аристократической франкской диаспоры XI–XII веков, о которой говорилось выше, и политическое могущество династии Капетингов тут было ни при чем. В середине XIV века королем скоттов был потомок нормандского рода, сумевшего сделать свою игру на завоевании Англии 1066 года. Это же событие — Нормандское завоевание 1066 года — косвенным образом породило ситуацию, которая привела Плантагенетов на трон в Вестминстер. Королевские династии Португалии и Королевства Леон и Кастилия вели родословную от двух кузенов — из рода герцогов и графов Бургундских, которые оказались в Иберии в период интенсивного франкского (главным образом бургундского) влияния, ставшего отличительной чертой эпохи Альфонса VI (1065–1109). Альфонс был женат на представительнице бургундской фамилии, дочери герцога Бургундии Констанции, и когда сородичи жены Раймон и Генрих появились в Кастилии — вероятно, в числе крестоносцев, участников похода под предводительством герцога Бургундского, — он принял их весьма благосклонно. Около 1090 года оба женились на дочерях Альфонса, то есть наследницах королевского рода. Вскоре после этого в одном источнике говорится о Раймоне «из рода франкского» (de genere Francorum){65}, наделенном большой властью в Галисии. Генрих также получил высокие полномочия в районе Браги. Вместе с сыном он храбро бился в войне с мусульманами, а в 1140 году сын его стал королем Португалии. Одновременно с ним на троне Леона и Кастилии правил его родственник Альфонс «Император», сын Раймона Бургундского. Дела у двух франкских монархов по эту сторону Пиренеев шли хорошо. Еще одна франкская фамилия, Лузиньяны, не только присоединила к своим владениям обширные земли и значительно укрепила свою власть в Пуату и Англии, но и утвердилась на королевском троне в Средиземноморье, а точнее, получила два королевства — Иерусалим и Кипр. Кипр они удерживали дольше и прочнее всего. А получили они его из рук Ричарда Львиное Сердце, который в 1191 году по пути в Палестину отвоевал его у греков, и правили там до 1267 года, когда по брачному договору остров отошел антиохийскому роду Лузиньянов[4]. Династия Лузиньянов, корни которой находились в Пуату, правила на Кипре до самого конца Средних веков.
