Стоит сказать, что достоверность приведенного ниже рассказа Нартова подтверждается точным указанием им имен людей, с которыми Петр действительно встречался в Англии, мест, где происходили события, а также сопоставлением этого рассказа с другими исторически бесспорными данными.
Известно, что в конце XVII века Петр отправился за границу, «дабы, — по словам Пушкина, — в чужих краях учиться всему, чего недоставало еще государству, погруженному в глубокое невежество». Великий преобразователь твердо решил отвоевать необходимый для России выход к морю, и его особенно интересовало кораблестроение. «Помазанник божий», нимало не смущаясь, записался в цех плотников под именем Петра Михайлова и старательно орудовал топором на голландских верфях до тех пор, пока не узнал, что англичане, оказывается, овладели «морской архитектурой» еще лучше, чем его учителя-голландцы. Это и привело царя на Британские острова.
И вот Нартов рассказывает, что в популярном и фешенебельном лондонском парке Воксхолл Петру и его спутникам довелось как-то наблюдать единоборство английских боксеров. Среди них явно выделялся огромный шотландец богатырского телосложения, побеждавший каждого, кто осмеливался ему противостоять. Русских, видевших дома нечто совсем иное, особенно изумило, что англичане в качестве коронного приема использовали в бою мощные удары головой. «Сражались друг с другом лбами» — как не без удивления отметил Нартов.
Мы давно привыкли к тому, что современный бокс превосходит кулачный бой во всех отношениях. Но, каким это ни покажется странным, в тот период русский кулачный бой в смысле правил представлял собой тот далекий идеал, к которому английский бокс подошел всего лишь через полтора-два столетия. Применение ударов только кулаками и не ниже пояса так же, как и строжайшее запрещение бить упавшего противника, было для русских правилом, само собой разумевшимся. В туманном Альбионе дело обстояло совсем иначе. «Благородное искусство самозащиты» находилось в ту пору отнюдь не в самой благородной фазе своего развития.
Пребывание Петра в Англии относилось к 1698 году. Всего через два десятилетия англичане получили своего первого официально признанного чемпиона. Естественно, что в преддверии такого события бокс должен был особенно активно развиваться. Однако, англичанам потребовалось еще почти полстолетия для того, чтобы объявить вне закона избиение лежачего и нанесение ударов ниже пояса. Что же касается удара головой, то он не был запрещен и применялся даже в первых десятилетиях прошлого века, хотя уже и считался в то время «неджентльменским» приемом. Захваты и броски просуществовали еще дольше. Вот в таком не слишком приглядном виде предстал перед русскими путешественниками английский бокс на заре его существования.
Петр I при всей его склонности к полезным иноземным новшествам никогда не упускал случая с гордостью показать, на что способны его соотечественники. Строить корабли столь же хорошо, как англичане, русские еще не научились, но вот соперничать в кулачном бою они могли с кем угодно. В этом царь не сомневался.
Ему, должно быть, не раз доводилось наблюдать в Москве «удалую забаву» кулачных бойцов.
Возвратившись в свою резиденцию, Петр рассказал об увиденном и спросил сопровождавших его в путешествии гвардейских гренадеров, не хочет ли кто-либо из них помериться силами с лондонским атлетом. На единоборство вызывался мощный, плотного телосложения гренадер, «бывалый в Москве часто на боях кулачных и на себя надеявшийся». К сожалению, Нартов не называет имени гренадера, но в рассказе без труда угадываются не только огромная сила, ловкость и бойцовская сноровка гвардейца, но также и его сметка, то, что сегодня мы называем расчетливым и тактически умным мышлением.
Понимая, что он встретится с какой-то новой, незнакомой ему манерой боя, гренадер просил разрешить ему посмотреть схватки англичан. «А приметя все ухватки их, уверял государя, что он первого и славного бойца сразит разом так, что с русскими впредь биться не пожелает».
Петр улыбнулся, видя такую уверенность солдата в своих силах, но все же строго спросил:
— Полно, так ли? Я намерен держать заклад, не постыди нас.
— Изволь, царь-государь, смело держать. Надейся, я не только этого удальца, да и всех с ним товарищей вместе одним кулаком размечу. Я зубы с челюстями и ребры англичанину высажу, — пообещал гвардеец, а чтобы его слова не выглядели пустым хвастовством, рассказал свою, так сказать, спортивную биографию. Солдат этот вполне мог бы считаться не только абсолютным чемпионом своей родной Москвы, но, наверно, и всей России. Он не раз с успехом противостоял за Сухаревой башней в одиночку натиску целой кулачной стены.
Среди нескольких англичан, с которыми Петр находился в дружеских отношениях, был «командовавший на море» маркиз Кармартен, сын старого английского политического деятеля Томаса Осборна герцога Лидса. К этому герцогу через несколько дней после описанных выше событий Петр был приглашен на званый обед. Беседуя с хозяином, царь искусно перевел разговор на английских бойцов, которых недавно видел, и уверенно заметил, что его гренадер «первого их витязя победит». За несколько месяцев пребывания в Британии Петр успел неплохо изучить английский характер и совершенно точно рассчитал ответную реакцию. Находившиеся рядом лорды очень почтительно, но вместе с тем очень твердо заявили, что его величество, к сожалению, заблуждается. Они совершенно уверены в «силе и мастерстве победителя своего, против которого никто стоять не мог». В подтверждение таких слов предлагали, если угодно государю, даже держать заклад. Рассчитывающий именно на это, Петр принял пари на крупную сумму в пятьсот гиней, однако счел нужным оговорить, что его солдат придерживается не английской, а своей собственной манеры боя, и предупредил лордов:
— Но ведайте, господа, что мой боец лбом не бьется, а кулаками обороняется.
Большая точность даже в деталях, с которой Нартов описал этот эпизод, позволяет установить, когда именно происходил обед у Лидса и, главное, последовавшее после него полное драматизма единоборство.
Дело в том, что во время нахождения Петра в Англии один из его придворных — князь Щербатов — уже вел «Журнал или поденную записку блаженныя и вечно достойныя памяти Государя Императора Петра Великого…», где фиксировал все, со своей точки зрения, достойное внимания. Вспомнив для начала, что царь чуждался монарших почестей и носил невысокое воинское звание десятника, заглянем в «Журнал», где под датой 20 апреля записано: «Был десятник у Кармар-тенова отца; там кушали…» На следующий день Петр уже покидал Британские острова. Поэтому схватка гренадера с англичанином могла состояться только 20 апреля 1698 года.
«К сражению был назначен сад Кармартена», петровского любимца. Там собрались британские вельможи, вся царская свита и семьдесят гвардейцев, сопровождавших царя в путешествии. Известие о состязании лондонского, силача с иноземным бойцом распространилось широко и привело к месту боя немало английского простонародья — «черни», как говорит Нар-тов.
Вышли бойцы, и можно сказать, что «нулевой раунд» окончился в пользу лондонца. В гренадеры набирали только сильных людей достаточно высокого роста, ведь в бою они метали чугунные бомбы — прообраз нынешних гранат. Петровский солдат был и высок и широкоплеч, но все-таки внешне сильно уступал шотландскому гиганту. Большинство присутствующих просто не верили, что гренадер устоит. К тому же опытный боксер не упустил случая еще до боя оказать на противника соответствующее моральное воздействие. «Англичанин богатырским своим видом при первом на соперника своего взгляде уверял уже. почти каждого зрителя, что сие есть для него малая жертва». Сама «жертва», однако, не проявляла никаких признаков беспокойства.
Вероятно, свой коронный удар головой боксер наносил в момент, когда противник бросался на него. Встречное движение значительно увеличивало мощь сокрушительного удара. С первых же секунд схватки шотландец всячески старался вызвать, гвардейца на атаку. Быть; может, он пытался даже проводить какие-то захваты за руки, так как «гренадер, поджав руки, стоял прямо, не спускал с ратоборца глаз и ожидал его к себе». У солдата уже был выработан свой план боя, и он твердо проводил его в жизнь.
В конце концов уверенный в своем превосходстве английский атлет не выдержал и ринулся в атаку сам, целясь поразить противника головой в солнечное сплетение. Это был тот самый знаменитый прием, который столько раз приносил силачу чистую победу. Зрители, которым казалось, что удар уже дошел до цели, увидели вдруг, что в последний миг гренадер, только этого и ожидавший, успел обрушить свой увесистый кулак на нагнутую шею атакующего. Это был удар хорошего тяжеловеса, и его последствия нетрудно угадать. Шотландец рухнул на землю как подстреленный…
