За византийской армией следом шел персидский вождь Разад, который наконец решился дать битву. За мелкими стычками передовых отрядов последовало большое сражение; оно продолжалось целый день от утра до вечера и в главных чертах описано в «Хронике» Феофана. Выбор места сделан Ираклием, и не только главное руководство битвой принадлежало самому царю, но он же стоял в середине войска и не раз вступал в единоборство с персидскими вождями. Нередко Ираклий подвергал опасности свою жизнь; наконец, под ним был ранен конь, сам он получил несколько царапин в лицо, но он вознагражден был решительной победой над персами. В битве пали полководец Разад, три подчиненные ему начальника и погибла значительная часть войска. Взята была у персов богатая добыча: 28 знамен, множество панцирей, шлемов и разного оружия. В особенности много было взято дорогих предметов в ставке Разада: золотые шпаги, перевязи, украшенные золотом и жемчугом, копье, панцирь, дорогой кафтан, наручники и седло — все это из золота и драгоценных камней.
Но т. к. персы получили подкрепление, то они сделали новую попытку задержать движение Ираклия, который, однако, искусными движениями удержал за собой выгоды одержанной победы. Здесь в руки победителей досталось еще несколько дворцов персидского царя, снабженных обильными запасами и продовольствием. Отпраздновав Рождество и Новый год в одном из дворцов Хосроя, Ираклий получил известие, что персидский царь находится в Дасдагерде, что около Багдада, и готовится вступить в борьбу. Но скоро затем получено было новое известие, что Хосрой, не считая себя безопасным в Дасдагерде, поспешно навьючил на верблюдов и мулов бывшие там сокровища и удалился в Ктесифон. «Кто бы мог вообразить, — говорит Феофан, — что Хосрой побежит пред лицом ромэйского царя из своего дворца в Дасдагерде в Ктесифон, хотя он 24 уже года не выносил пребывания в нем и перенес столицу в Дасдагерд». Победители нашли здесь 30 знамен, огромные запасы восточных товаров: много алоя и большие алойные деревья весом в 70 и 80 литр, много шелку, перцу, восточных тканей, сахар, имбирь и другие товары. Кроме того, были найдены слитки серебра, шелковые одежды, а равно ковры и вышивания — все это в таком громадном количестве, что пришлось многое предать огню. Точно так же подверглись сожжению походные шатры Хосроя и передвижные портики, которые расставлялись на местах расположения лагеря, а равно колонны с царскими бюстами. В этих дворцах оказалось множество страусов, коз, онагров, павлинов и фазанов, и для царской охоты здесь содержались львы и тигры. Богатства и диковинные вещи во дворцах персидского царя произвели на войско сильное впечатление и подняли его мужество.
В византийский лагерь стали стекаться в большом количестве содержавшиеся в персидском плену александрийцы, эдесситы и пленные из других городов. В сознании важности достигнутых результатов Ираклий отпраздновал здесь Богоявление и дал роздых людям и лошадям. Он не желал оставлять позади себя ни провианта, ни пристанища для неприятеля и безжалостно уничтожал все постройки, «дабы дать почувствовать Хосрою, какие страдания испытывали ромэи, когда он жег и опустошал их города»[48]. Дворцовые служители, захваченные в плен, показали, что Хосрой тайно покинул Дасдагерд за 9 дней до прибытия византийского войска и что бегство его было устроено в большом секрете от войска и жителей города. Все эти подробности, передаваемые писателем Феофаном, рисуют наглядно произведенное победами Ираклия громадное впечатление и подготовляют к роковым событиям, нанесшим непоправимый удар персидской державе.
Но движение на Ктесифон вслед за отступавшим Хосроем все же представляло значительную опасность. Мы должны вспомнить, что Ираклий имел у себя в тылу армию Сарвараза, стоявшую летом 626 г. в Халкидоне, что эта армия, соединившись с другими персидскими отрядами, которыми Хосрой располагал в Каппадокии, могла бы сделаться очень опасной для византийского, так далеко в Персию вдавшегося отряда, тем более что средства Хосроя далеко не казались исчерпанными. Вследствие указанных обстоятельств дальнейшее движение было на некоторое время приостановлено. Дальнейшие события могут быть восстановлены в фактическом отношении по письму Ираклия от 15 марта 628 г., которое было прочитано в церкви св. Софии константинопольской ровно через два месяца, т. е. 15 мая. Хотя это письмо не дошло до нас, но из него некоторые данные повторены в другом письме Ираклия, вполне сохранившемся[49].
Но прежде, чем говорить о последовавших в начале 628 г. событиях, необходимо упомянуть о ходячих в то время анекдотах, нашедших частью место в летописи. Прежде всего, ходила легенда о том, что сам Хосрой оттолкнул от себя полководца Сарвараза. Будто бы он поверил доносам на измену Сарвараза и на его сношения с неприятелем и послал доверенное лицо в Халкидон с приказанием убить предводителя, а отряд его привести в Персию. Посол Хосроя был будто бы перехвачен на дороге греками, и найденное у него письмо было показано Сарваразу, который сообщил о нем войску. Вероломный поступок Хосроя произвел весьма тяжелое впечатление на верного ему Сарвараза и заставил его изменить своему государю. Это сказание пытается объяснить тот факт, что стоявший под Халкидоном отряд ничем не заявил о себе и не произвел ожидаемой от него диверсии, но на самом деле об измене его нет положительных известий. Трудно также проверить те данные, которые касаются принятых Ираклием мер относительно движения вперед против Ктесифона, где персидский царь нашел себе убежище и где, однако, не считал себя вполне безопасным. Не подлежит сомнению то, что Ираклий в феврале и марте не продолжал наступления, а, напротив, отступил по течению Нарвы. Он надеялся, что затруднительные обстоятельства принудят Хосроя к уступчивости, и в этом настроении писал: «Своим движением вперед я стремлюсь к миру, ибо не по своей охоте предаю огню персидские селения, а вынуждаемый тобой. Прекратим военные действия и заключим мир».
Персия испытывала крайнее напряжение, началось среди народа недовольство, вспыхнула революция. Весьма правдоподобное воззрение передается у Феофана: «Хосрой взял в военную службу всех людей своих чиновников и всю прислугу свою и жен своих и, вооружив их, приказал всех отослать в отряд Разада и стать лагерем на р. Нарве в 12 милях от Ктесифона и разрушить мосты через эту реку»[50]. Неудачная война и опустошения, произведенные византийским войском, произвели свое действие: «ненависть к Хосрою возросла среди персидского народа». В феврале и марте Ираклий находился в местности Газака, в горной цепи между Ассирией и Мидией. В это время в Персии произошел тот переворот, которого не без основания ожидал византийский император и который освобождал его от продолжения страшно утомительной войны. Вследствие общего недовольства против Хосроя произошла революция, причем власть перешла к Сирою, сыну Хосроя, который должен был озаботиться прекращением военных действий с Ираклием. После насильственной смерти Хосроя преемник его заключил вечный мир с византийским царем на условиях восстановления старой границы между империями и возвращения всех пленников с патриархом Захарием во главе. Но в глазах современников и с точки зрения Восточной Церкви неоцененное преимущество этого мира заключалось в том, что персы обязались возвратить христианам Животворящее древо креста Господня. К началу апреля 628 г. предварительные переговоры с Сироем доведены до конца, и Ираклий мог подумать о возвращении в Константинополь.
Выше было указано, что ход событий занимающего нас времени восстановляется по письму Ираклия, отправленному в Константинополь и торжественно прочтенному 15 мая в храме св. Софии. По возвышенному настроению и тону начало письма напоминает песнопения нашего благодарственного молебствия по случаю освобождения от нашествия Наполеона: «Воскликните Богу вся земля. Работайте Господу в радости, войдите пред лице Его в веселии и познайте, что Господь есть сам Бог. Да возрадуется небо, и да веселится земля, и да наслаждается море и все в них находящееся, и все христиане, хваля и славословя, возблагодарим единого Бога, радуясь во святом Его имени радостию великою. Ибо пал высокомерный и богоборный Хосрой, пал и низвержен в преисподнюю, и истребилась от земли память его. С шумом погиб тот нечестивый, который в надменности и презрении изрыгал нечестие на Господа нашего И. Христа, истинного Бога и пречистую Матерь Его, благословенную владычицу нашу Богородицу и приснодеву Марию. Обратился труд его на голову его, и на вершину его сошла неправда его. Ибо 24 истекшего февраля против него начал возмущение первородный сын его Сирой, как было о том сказано в первом нашем указе[51], и все персидские архонты с местными войсками и с теми, которые были собраны с разных стран, перешли от проклятого Хосроя на сторону его сына вместе с Гурданаспой, прежним экзархом персидского войска. Тогда замыслил этот богоненавистный Хосрой спастись бегством и, будучи схвачен и заключен в оковы, посажен в новую крепость, им самим построенную для хранения накопленных им богатств. И 25 февраля Сирой короновался царем персов, а 28 того же месяца богоненавистный Хосрой был предан жесточайшей смерти, дабы познал, что родившийся от Марии Иисус, распятый иудеями, как он писал[52], на которого он изрыгал хулу, есть Бог всемогущий, воздавший ему согласно писанному нами. В другом же нашем указе, данном из лагеря близ Ганзака, где изложены события от 17 октября до 15 марта, мы ознакомили вас с тем, как Бог и владычица наша Богородица сверх человеческого соображения оказали содействием нам и христолюбивым нашим воинам, и как побежал перед нами богоненавистный и позорный Хосрой от Дасдагерда в Ктесифон, и как погибли дворцы его со многими областями персидского государства, и как все это помогло Сирою начать против него заговор. После того, как мы послали этот указ 15 текущего марта с целью собрать точные сведения о Хосрое и Сирое, мы отправили в различные места нарочитых людей, которые 24 марта привели двух пленников, передавших нам донесение одного персидского протасикрита по имени Хосдаи, в котором значилось, что Сирой, провозглашенный на царство, отправил к нам его вместе с другими персами со своим письмом, и что он посылает двух упомянутых мужей вперед просить у нас охраны для его и сопровождающих его людей. Эта просьба Хосдаи была уважена. Как стало нам известно, он напуган был видом многих персидских трупов, лежащих на пути, число коих достигало 3 тысяч, и потому боялся пуститься в дальнейший путь без нашей охраны. Мы отправили 25 марта превосходительного стратилата Илию, по прозванию Варсока, и друнгария Феодота с военным отрядом и с 20 запасными оседланными конями, чтобы встретить их и сохранно привести к нам. К ним присоединили и Гусданаспу Рази, персидского хилиарха, перешедшего на нашу сторону во время смуты. В том же стане близ Ганзака 30 марта получено было донесение от упомянутых Илии, Феодота и Гусданаспы, что их застигла вьюга в горах Цара и что они прокладывают себе путь с помощью персов, что по дошедшим до них слухам недалеко от тех мест находится посольство Сироя, которое из-за снежных заносов не может двинуться далее в горы. Отсюда убедились мы и христолюбивое наше войско, как водила и водит и спасает нас милость и благость Божия. Ибо если бы мы замедлили еще несколько дней в горах Цара и если бы дождались там такой погоды, то при недостатке продовольствия в тех местах наши войска подверглись бы большим лишениям. Но по милости Божией, пришедши в область Ганзак, мы нашли здесь большие запасы продовольствия для людей и коней и могли расположиться в самом городе Ганзаке, который довольно благоустроен и имеет до 3 тысяч домов, так что в нем и в окрестностях мы могли с удобством провести значительное время. Мы провели в лагере близ Ганзака до 3 апреля, когда явился к нам Фэак от имени Сироя, которого мы приняли в тот же день и час. Он передал нам послание Кавата Сироя, царя персидского, в котором заключалось извещение о вступлении на царство и заявление о том, что он желает соблюдать мир с нами. Копию этого письма присоединяем к настоящему указу»[53].
