В сознании Жанны с «голосами и видениями» связывались прежде всего мысли о спасении Франции и представление о своей роли спасительницы страны. Из ее показаний мы узнаем, что о бедственном положении Французского королевства ей рассказал ангел, а святой Михаил ее наставлял, что она должна пойти па помощь королю (Т, I, 163). «Она верила речам святого Михаила так же твердо, как верит в то, что господь наш Иисус Христос принял муки и смерть ради нас» (Т, I, 165). «Спрошенная, говорил ли ей в юности голос, чтобы она ненавидела бургундцев, отвечала, что как только она поняла, что голоса — на стороне французского короля, она не любила бургундцев» (Т, I, 63). Заметим, кстати, с какой легкостью она обходит здесь ловушку. Инквизиторы предлагают ей готовую формулу: «чтобы ненавидела»; они-то прекрасно знают, что слова «ненависть» не должно быть в лексиконе христианина. Но она говорит: не любила. .
Ситуация повторилась на одном из последних допросов, когда у нее спросили, ненавидят ли англичан святые Екатерина и Маргарита. Она ответила: они любят то, что любит бог, и ненавидят то, что ненавидит он. Немедленно последовало: ненавидит ли бог англичан? И тогда она произнесла знаменитые слова: «Я ничего не знаю о любви или ненависти бога к англичанам, как и о том, что он сделает с их душами. Но я твердо знаю, что они будут изгнаны из Франции, кроме тех, кто здесь погибнет, и что бог пошлет французам победу над англичанами» (Т, I, 169).
Почему Жанне «являлся» именно архангел Михаил? Чем ей были особенно близки святые Екатерина и Маргарита? Ответы на эти вопросы весьма существенны для понимания ее внутреннего мира. Простые ссылки на популярность этих святых в народной среде недостаточны: с каждым из названных персонажей Жанну связывали какие-то особые отношения, за каждым из них стояли какие-то стороны ее деятельности, обстоятельства жизни и личные качества.
Легче всего «прочитывается» образ святого Михаила: в конце XIV — первой половине XV в. архангел Михаил, издавна очень почитаемый во Франции (4), стал покровителем династии Валуа, главным французским «национальным» святым (82, LXXXIX сл.), оттеснив прежнего патрона Франции — святого Дионисия. (У Жанны, кстати, как-то спросили, не является ли ей святой Дионисий; она ответила, что, насколько знает, нет. — Т, I, 122). В народном представлении предводитель небесного воинства сражался на стороне Франции против англичан: его заступничеством объясняли, в частности, успешную оборону знаменитого монастыря Мон-Сен-Мишель (Горы святого Михаила) в Нормандии (55; 82, СУШ). Он как бы символизировал «национальное начало» и дух сопротивления. Необходимо также учитывать и широкое распространение его культа на родине Жанны: через Домреми проходила дорога, которая вела к популярному центру паломничества — аббатству Сен-Мишель в Лотарингии (Т, II, 72).
Святая Екатерина считалась покровительницей девушек. Ее культ получил во Франции в это время необычайную популярность: почти в каждой церкви можно было видеть статую юной девушки, почти ребенка, держащую атрибуты своего мученичества: зубчатое колесо и меч (35, т. II, 372). Кроме того, в жизни Жанны можно обнаружить ряд пересечений с культом святой Екатерины: так звали ее рано умершую сестру, которую она очень любила (сохранилось семейное предание о том, что, уходя «во Францию», Жанна просила свою кузину, если у той родится дочь, назвать ее Екатериной в память о сестре — 50, т. I, 428); свой знаменитый меч она нашла в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа; наконец, после того как она успешно выдержала трехнедельный «экзамен» перед комиссией теологов и юристов в Пуатье (см. ниже, с. 124), ее саму начали сравнивать со святой Екатериной, легендарное житие которой рассказывало о победе юной девы в диспуте с философами.
До сих пор не было объяснено, почему Жанне «являлась» святая Маргарита (обычно вместе со святой Екатериной, но реже, чем та). Об этом у нас речь впереди.
О своих «голосах» Жанна не говорила никому — ни отцу с матерью, ни священнику. А слышала она их все чаще.
«Спрошенная, давал ли ей голос наставления о спасении души, ответила, что он учил ее хорошо себя вести и посещать церковь. И еще голос сказал ей, что необходимо, чтобы она, Жанна, пошла во Францию… Затем она созналась, что сей голос говорил ей два, а то и три раза в неделю, что нужно, чтобы она, Жанна, ушла и направилась во Францию и чтобы отец ничего не знал об ее уходе.
Она сказала также, что голос ей говорил, что она должна идти во Францию, и она уже больше не могла оставаться дома, а голос ей говорил, что она должна спять осаду с Орлеана».
Жанна пытается спорить со своим «голосом»: «..она отвечала ему, что она всего лишь бедная девушка, которая не умеет ездить верхом и не знает, как вести войну».
«Затем она сказала, что голос сказал ей, чтобы она, Жанна, пошла в крепость Вокулер, к капитану Роберу до Бодрикуру, и тот даст ей людей, которые пойдут вместе с ней» (Т, I, 48).
И Жанна уходит в Вокулер.
ВОКУЛЕР: ЖАННА И РОБЕР БОДРИКУР
Когда и при каких обстоятельствах произошла первая встреча Жанны с Робером де Бодрикуром? Вопрос первостепенной важности: от ответа па него во многом зависит наше представление о Жанне в тот момент, когда она впервые появилась в поле зрения «большой истории». Именно с этой встречи начинают свое повествование о Деве наиболее осведомленные хронисты. Именно тогда юная крестьянка — дотоле «такая, как все», «такая, как другие», — вышла из исторического небытия. Здесь кончается история Жаннеты из Домреми и начинается история Жанны д'Арк.
А между тем эта встреча является одним из неясных эпизодов в биографии Жанны. Некоторые историки высказывают сомнения в правильности ее общепринятой даты; нет также и единого мнения относительно той роли, которую сыграл в судьбе Жанны Робер де Бодрикур. Одни считают, что Жанне удалось осуществить свой алан вопреки Бодрикуру, другие, напротив, приписывают коменданту Вокулера самый замысел использовать новоявленную «посланницу неба» в политических целях.
В исторической литературе очень давно и прочно утвердилась точка зрения, согласно которой Жанна приходила в Вокулер дважды, причем оба раза се сопровождал некий Дюран Лассар (или Лассуа), который состоял с ней в свойстве и жил в деревне Бюрей-Ле-Пти, вблизи Вокулера.
Приверженцы этой точки зрения утверждают, что Жанна впервые предстала перед комендантом Вокулера еще весной 1428 г. (предположительно в мае), т. е. чуть ли не за полгода до осады Орлеана. Когда она заявила Бодрикуру, что ее избрал господь для спасения Франции, он расхохотался и приказал Лассару отвести девчонку домой, наградив доброй оплеухой. Жанна вернулась в Домреми.
Она снова пришла в Вокулер через несколько месяцев, уже зимой, в январе или феврале 1429 г. Ее ждал у Бодрикура такой же прием, что и в первый раз, но она осталась в Вокулере и в конце концов добилась своего: комендант дал ей провожатых и она отправилась к дофину…
Такова общая схема событий в том виде, в каком установил их еще в XVII в. Эдуард Рише, автор первой биографии Жанны д'Арк, основанной па материалах обоих процессов. Сочинение Рише почти три века пролежало в рукописи (оно было опубликовано только в 1911 г.), однако его широко использовал аббат Лангле-Дюфернуа в своей «Истории Жанны д'Арк» (1753 г.), благодаря чему наблюдения Рише относительно даты первого прихода Жанны в Вокулер прочно вошли в научный оборот. Эту дату — май 1428 г. — приняли все авторы наиболее значительных жизнеописаний Жанны в XIX — начале XX в. (Ж. Кишера, Ж. Мишле, А. Мартен, А. Валлон, С. Люс, А. Дюнан, А. Франс, Э. Лэпг, Г. Аното). Эту же точку зрения разделяет и большинство новейших биографов Жанны, в том числе такие авторитетные специалисты, как Р. Перну и А, Боссюа. Перу последнего принадлежит книга о Жанне д'Арк, вышедшая в серии «Что я знаю?», издаваемой Парижским университетом (1968 г.); книги этой серии пользуются во Франции репутацией «канонических».
В обстановке столь полного единства взглядов остались, по существу, незамеченными осторожные сомнения в правильности общепринятой датировки, которые высказал мимоходом в статье, написанной по другому поводу де Буамармен (1892 г.). Не поколебала традиционную точку зрения и более развернутая аргументация, содержащаяся в книге Жака Кордье (41, 575—375; 11, 185). Наконец, недавно П. Тиссе, резюмировавший современное состояние этого вопроса в большом примечании к соответствующему месту протокола Руанского процесса (1971 г.), тоже присоединился к мнению скептиков, но воздержался от окончательных выводов (Т, II, 49).
Попытаемся составить собственное представление об этом переломном событии в жизни Жанны д'Арк на основе всего комплекса источников.
Здесь довольно быстро выясняется следующее: господствующая в литературе версия о том, что Жанна приходила в Вокулер дважды (первый раз в мае 1428 г., а второй — в начале 1429 г.), основывается на одном-единственном свидетельстве, в котором названы обе эти даты. Свидетельство, правда, очень авторитетное. Оно принадлежит Бертрану де Пуланжи — местному дворянину, который в интересующее нас время состоял на службе у коменданта Вокулера. Пуланжи, по его словам, присутствовал при первой встрече Жанны с Бодрикуром, а спустя несколько месяцев вместе со своим товарищем Жаном из Меца сопровождал Жанну в Шпион к дофину. Через четверть века, 6 февраля 1456 г., 60-летний Пуланжи, названный в протоколе процесса реабилитации Жанны конюшим королевских конюшен, дал следующие показания перед следственной комиссией: «Жанна-Дева пришла в Вокулер, как мне кажется, незадолго до дня вознесения господа (в 1428 г. этот праздник приходился на 13 мая. — В. Р.), и я видел, как она говорила с Робером де Бодрикуром, который был тогда капитаном названного города. Она ему сказала, что явилась к нему, Роберу, от своего господина, дабы передать дофину, чтобы он крепко держался и не воевал с врагами, ибо ее господин пошлет ему помощь не позднее середины великого поста (10 марта 1429 г. —В. Р.). Жанна говорила также, что королевство принадлежит не дофину, по ее господину: однако же господин ее желает, чтобы дофин стал королем и владел [королевством]. Она сказала, что наперекор недругам дофин станет королем и она сама поведет его к миропомазанию. Названный Робер спросил у нее, кто ее господин, и она ответила: „Царь небесный“».
