Ознакомительная версия.
В предвоенные годы на съездах партии и заседаниях по случаю различных юбилеев всячески восхвалялась военная мощь страны. Присоединение без особых усилий новых территорий с многочисленным населением породило эйфорию от успехов. С высоких трибун заявляли о готовности на удар врага ответить тройным ударом, хвастались увеличением веса артиллерийского залпа стрелковой дивизии, но мало думали, как создать условия, чтобы этот залп точно лег по цели. В гарнизонах красноармейцы распевали песню «От тайги до британских морей Красная Армия всех сильней…». А командарм 2-го ранга Г.М. Штерн на XVIII съезде партии в марте 1939 г. заявил, что наши люди «сумеют, если им нужно будет отдать свою жизнь, сделать это так, чтобы раньше получить десять жизней врагов за одну жизнь нашего драгоценного человека». Ворошилов из президиума подал реплику: «Десять мало. Надо двадцать». Под аплодисменты всего зала Штерн согласился, попросив занести это в стенограмму съезда [829]. В действительности степень подготовки армии и страны к войне была далека от подобных хвастливых заявлений. Это выяснилось в ходе вооруженных конфликтов в 1939–1940 гг. и особенно после войны с Финляндией.
Были приняты меры по устранению выявленных многочисленных недостатков, в том числе и по перевооружению армии и совершенствованию оргструктуры войск. Но оснащение Красной Армии новыми видами вооружения и боевой техники во многом сдерживалось недостаточной развитостью промышленной базы страны. Несмотря на колоссальные усилия, вложенные в первые пятилетки, экономика страны оставалась архаичной, полной диспропорций и во многом неэффективной. Сказывались, конечно, обширные размеры территории страны и недостаточная развитость ее инфраструктуры, которые сдерживали развитие промышленности. Производительность труда по-прежнему оставалась низкой по сравнению с развитыми странами Европы. Несмотря на успехи в ликвидации неграмотности, общий уровень образования населения страны оставался низким, что обусловило низкую техническую культуру основной массы рабочих и служащих, а значит, и личного состава армии. Страна в промышленном развитии и технологическом уровне производства по-прежнему отставала от Германии, военно-промышленная база которой была значительно мощнее, чем советская.
Уже по планам первой пятилетки при создании индустриальной базы страны в первую очередь строили заводы, способные выпускать военную продукцию. Но даже имеющиеся возможности экономики не всегда использовались целенаправленно и с достаточной степенью эффективности. Например, на развитие военно-морского флота в СССР в 1934–1937 гг. предназначалось свыше 30 % всех ассигнований на боевую технику. Хотя было ясно, что создать флот, способный на равных противостоять вероятным противникам на морях, в ближайшие годы вряд ли удастся. На строительство дорогостоящих линейных кораблей и тяжелых крейсеров перед войной были затрачены огромные людские, финансовые и материальные ресурсы. Однако достроить их так и не удалось, поэтому эти средства, по существу, оказались выброшенными на ветер.
Принцип формирования приоритетов при составлении заказов промышленности выдерживался не всегда, допускалось шараханье, ненужное дублирование. Военная промышленность страны зачастую была перегружена не тем, что требовалось войскам в первую очередь. Главное внимание уделялось производству максимального числа основных видов боевой техники, в ущерб вспомогательным (в том числе оснащению войск средствами связи, мехтяги и автотранспортом), без которых невозможно было добиться эффективного их применения на поле боя. В результате образовавшегося значительного некомплекта вооружения, боевой техники и снаряжения в войсках уже в мирное время появилось большое количество ограниченно боеготовых даже небоеготовых частей и соединений. На этот счет в предыдущих главах приводились многочисленные примеры.
Достаточно сказать, что к началу войны оборонная промышленность, транспортные, авиационные, автомобильные и другие предприятия не имели даже утвержденного правительством мобилизационного плана на 1941 г. А значит, не были в должной мере учтены нужды мобилизационного развертывания вооруженных сил, потребности в оснащении оружием, боевой и вспомогательной военной техникой вновь формируемых соединений и частей. План по переводу промышленности на военный лад приняли только в июне 1941 г., перед самой войной. Из-за этого производственные возможности не были своевременно переключены на увеличение выпуска вооружения и особенно боеприпасов. Чрезмерная централизация управления всем и вся, отсутствие инициативы сдерживали работу по укреплению обороноспособности страны. Решения по важнейшим вопросам перевода промышленности на военные рельсы неоднократно откладывались, срывались сроки принятия на вооружение новых видов оружия, а его качество нередко оставалось недопустимо низким. Многие предложения Наркомата обороны и Госплана подолгу не рассматривались.
Пагубное влияние культа личности Сталина особенно проявилось при осуществлении кадровой политики в ходе военного строительства и подготовки армии к войне.
Стремясь укрепить личную власть в стране, вождь особое внимание уделял армии. Сталин, провозгласивший лозунг «Кадры решают все», на словах не раз подчеркивал необходимость заботы о них. В частности, в публичных выступлениях он фарисейски заявлял: «Чтобы управлять всей этой новой техникой — новой армии нужны командные кадры, которые в совершенстве знают современное военное искусство». Но именно Сталин развязал настоящий террор, направленный в основном против тех, кто имел не только опыт, но и мужество отстаивать свою точку зрения, кто не занимался лизоблюдством перед большими и маленькими вождями.
Жестокие репрессии, продолжавшиеся вплоть до самого начала войны (достаточно вспомнить дела «авиаторов» и «испанцев») вырывали из армии наиболее опытных и способных командиров. Непосредственно перед войной сменилось практически все руководство Наркомата обороны, Генерального штаба, главных и центральных управлений, командование войск военных округов и флотов. Их заменили молодые, энергичные, но, как правило, недостаточно опытные офицеры и генералы, не имевшие необходимых знаний и навыков работы на ответственных должностях. Между тем, чем выше уровень, на котором принимаются неверные решения, тем к более тяжелым последствиям они приводят. Германия сумела сберечь свой офицерский корпус периода Первой мировой войны, который и составил костяк ее высших командных кадров. Противостоящие им командиры Красной Армии уступали им по всем этим показателям.
Только недалекие или злонамеренные люди могут утверждать, что репрессии не сказались на боеспособности Вооруженных Сил СССР, а даже наоборот — укрепили их. Они обычно ссылаются на незначительную долю репрессированных относительно общего количества комсостава армии и флота, заодно бросая тень на репутацию уничтоженных военачальников. При этом сознательно закрываются глаза на то, что в высшем эшелоне Вооруженных Сил СССР репрессиям подверглось подавляющее большинство командного, начальствующего и политического состава. Замалчивается и моральная сторона последствий террора. Действительно, в количественном отношении образовавшуюся брешь удалось закрыть, но качественный уровень командных кадров резко упал. Уцелевшие в ходе репрессий, за редким исключением, были запуганы. Они боялись принимать самостоятельные решения, идти на малейший риск, подавляли в себе любую инициативу, ведь в случае неудачи их могли обвинить в умышленном вредительстве. В этой обстановке карьеристы и демагоги получили возможность быстро продвигаться по службе путем устранения своих конкурентов при помощи доносов. За два года «большого террора» в конце 30-х годов в компетентные органы поступило примерно 5 млн. доносов [830].
Особенно плохо обстояло дело с руководящим^ кадрами, их оперативной подготовкой. Ее уровень, как и уровень боевой подготовки войск, далеко не соответствовал требованиям современной войны. Соединениями и частями зачастую командовали люди, не имевшие достаточной квалификации и тем более — боевого опыта. И таких командиров на всех этажах служебной лестницы, к несчастью, было много. Боевым мастерством им пришлось овладевать в ходе боев ценой больших и порой неоправданных потерь. Советские пропагандисты, чтобы подчеркнуть авантюризм планов Гитлера, где надо и не надо приводили его слова: «русские вооруженные силы — глиняный колосс без головы». Но они по своему обыкновению и по понятной причине приводили только часть фразы, что совершенно меняло ее смысл. Гитлер же дословно сказал следующее:
«Хотя русские вооруженные силы и глиняный колосс без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена, и когда русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности, созданной с посторонней помощью» (выделено нами. — Авт.) [831].
Ознакомительная версия.
