Ознакомительная версия.
Вечером 7 сентября я вылетел в Киев, а 9 сентября приступил после отпуска к работе.
Иринка собралась поехать в Англию, но по линии КГБ Крикун и Чебриков из Москвы сообщили, что ехать нельзя, не рекомендуют, возможны, как они говорят, провокации. Истинно ли это причина, неизвестно, но жаль, что Иринка не побудет в Англии. Во всяком случае, при такой ситуации дал отбой с поездкой.
На семьдесят восьмом году трудной и сложной, но вместе с тем и интересной жизни скончался Н. С. Хрущев. По-человечески мне его жалко. Он был честный, добросовестный человек, неплохой руководитель, преданный коммунист. Много сделал полезных дел для народа, хотя многое и недорабатывал. Но он искренне стремился, старался, болел за дело. В большой политике, как и в самой жизни, много иллюзий, и Хрущев иногда увлекался. Но он честно служил своему народу и партии. В том, что так случилось с ним, не только он, и прежде всего не он один, виноват. Ведь в политической деятельности отвечает не только тот, кто ведет, а и те, которые позволяют себя «вести». В политике, тем более в большой политике, всегда происходит самая утонченная ложь и обман, а в борьбе за власть часто ближайшие соратники идут на интриганство, лесть, обман, искажение истины и даже преступление, как было с Хрущевым. Почему с ним так поступили, история еще об этом скажет свое слово.
12 сентября. Состоялся телефонный разговор с Брежневым по ряду вопросов. В ходе разговоров Брежнев задал мне вопрос, давать ли сообщение от ЦК КПСС и Совмина СССР в связи с кончиной Н. С. Хрущева. Чувствовалось, что в этом вопросе он сомневается. Кто-то его сбивает. Можно почти с уверенностью сказать, что это была работа Суслова — он ведь недалекий, черствый и мстительный человек. И если бы Хрущев еще хотя бы немного времени задержался на своем посту, то он убрал бы Суслова: ведь он ему цену знал отлично.
По разговору чувствовалось, что и сам Брежнев не очень был склонен давать такое сообщение в печати от имени ЦК КПСС и Совмина. Я высказался однозначно за сообщение от ЦК КПСС и Совмина. Также сказал о том, что Хрущев заслуживает похорон у Кремлевской стены. На мое предложение Брежнев категорично высказался против, при этом заявил: «Как нас поймут?» Да, вот именно, как нас поймут? А дело ведь не в понимании, а в желании самого Брежнева, а он явно не хотел этого.
Часто в наших средствах массовой информации неправильно, искаженно представляется наш рабочий класс, которого якобы целиком поглощает труд. Это клевета на рабочего человека. Не может человек труда жить одним производством, одним трудом. Если бы так, то тогда труд поглощал бы все его духовные качества и потребности. Ведь рабочий живет не единым хлебом. Человек по своей природе является художником, творцом. Он вносит в жизнь красоту, а красота неотъемлема от глубокого знания жизни и окружающей среды.
13 сентября. С секретарями ЦК КПУ рассматривал вопросы: о работе президиума АН и работе отдельных институтов Академии наук, некоторые из них малоэффективны. Обсуждался вопрос о создании Комитета по науке в республике — это диктуется самим делом. Но ведь этого вопроса без Москвы мы решить не можем, а там навряд ли поймут постановку этого вопроса правильно. Того и смотри, получишь обвинение в «исключительности». Рассказал секретарям ЦК КПУ о моих впечатлениях от встречи и с Параджановым. Я сказал, что он немного с «вывихами», но безусловно талантливый человек. А какой талант был без странностей и «вывихов»? Надо над каждым талантливым человеком кропотливо работать, направлять его ум, энергию в нужное русло, а не отвергать все и бить наотмашь. К сожалению, в искусстве, науке, технических изобретениях у нас часто бьют, и таким отношением к творческой работе мы наносим огромный вред. Пользы не извлекаем никакой.
Плохо мы изучаем и на практике применяем огромный опыт и наследие педагога Макаренко. Вызывает беспокойство постановка воспитательной работы в детских домах. Дал задание по всем вопросам подготовить предложения.
14 сентября. В Крыму намечается встреча Брежнева с канцлером ФРГ Вилли Брандтом. Брежнев буквально рвется к этой встрече, возлагает на нее самые радужные надежды. Известно, что все политики страдают большим честолюбием, а их дела не всегда диктуются разумом. В азартной политической игре задача умного политика не потерять меру реальности. Зрячий, но не желающий видеть реальные вещи — дважды слепец, а его домыслы, иллюзии, фантазия могут в определенный период обернуться в трагедию для народа и страны. Я дал задание первому секретарю Крымского обкома партии Кириченко все тщательно просмотреть и подготовиться к встрече Брежнева в Крыму.
18 сентября. В Крыму закончилась встреча-переговоры Брежнева с Брандтом. Подписано коммюнике, и, как всегда, много шумихи вокруг этого «исторического» события. А шум поднимаем преждевременно. Политическое лицо Брандта является не вполне ясным, Брежнев же в особом восторге от этой встречи. Он считает себя непогрешимым, а чувство интуиции, как он говорит, ему правильно подсказывает. Но ведь интуиция, тем более в политике, всегда может обмануть.
5—12 октября. Находился в ГДР с парламентской делегацией. Утром 5 октября делегация вылетела в Берлин, и в этот же день была встречена в Народной палате. 6 октября участие и выступление на торжественном заседании, посвященном 22-й годовщине образования ГДР. Все прошло хорошо, но над своим выступлением пришлось основательно поработать. Московский вариант был сухой, сугубо официальный, просто «дубовый».
7 октября — ознакомление и осмотр Берлина, его новостроек, осмотр пограничной стены от Западного Берлина. Посетили телебашню и осмотрели с нее весь город, как восточную, так и западную часть Берлина. Очень сложна жизнь этого города. В нем живет один народ, одна нация, а по-разному. Мне кажется, что так долго продолжаться не может. Берлин всегда будет камнем преткновения, яблоком раздора политических игр и интриг. Рано или поздно, но проблема Большого Берлина должна решаться. Но как это сделать, на какой основе, пока что трудно себе представить и предположить.
8 октября машинами отбыли в Дрезден, где состоялся большой митинг дружбы. Пришлось выступать. Затем посещение района жилого строительства и школы с преподаванием рус ского языка. Конечно же посещение, осмотр и ознакомление с Дрезденской картинной галереей. 9 октября посетил сельскохозяйственный кооператив. Организация и порядки отличные, высокая культура земледелия, урожай собирают по 45–50 центнеров с гектара. Животноводство тоже на высоком уровне. Оплата работников кооператива высокая — в среднем работник получает в месяц 200–250 марок.
В этот же день побывали в нашей группе войск. Осмотрели технику, посетили танковое подразделение, познакомились с жизнью и бытом солдат и офицеров. Встретился со многими знакомыми, в том числе с Андреем Лукьяновым — он тут проходит службу в качестве офицера. Оказалось, в войсках здесь много земляков. Все прошло отлично.
10 октября осмотрели достопримечательности «Саксонской Швейцарии» — изумительно красивый уголок, чудо природы. Много желающих посетить эту часть Германии, но немцы и умеют показать. 11 октября Хонеккер в ЦК СЕПГ принял всю делегацию. Беседа прошла довольно оживленно. Во второй половине дня я один поехал за город посетить Ульбрихта и Штофа. Оба они болеют. По всему видно, что Хонеккер не с большим желанием дал согласие на мое посещение Ульбрихта. Оба они, Штоф и Ульбрихт, обрадовались моему приезду. Штоф уже выздоравливает, а Ульбрихт еще тяжело болен. Ульбрихт особенно обрадовался моему приезду, даже прослезился старик. Я ему передал привет и наилучшие пожелания от Брежнева и Подгорного. Он искренне поблагодарил. В ходе беседы с ним Ульбрихт жаловался на притеснение его «молодыми». Они не считаются ни с каким его опытом и заслугами. Ульбрихт сказал, что он по этому вопросу написал письмо Брежневу, но от него даже ответа не получил, не то что какой-либо помощи. Раньше этого не могло бы быть. Продолжая беседу, Ульбрихт сказал, что Брежнев начинает страдать признаками зазнайства. Просил меня переговорить с ним по ряду вопросов и просил дать ответ на его письмо. Главный же вопрос — это его место в связи с предстоящими выборами в Народную палату. Ульбрихт при этом сказал, что если мы не поможем, то он окажется за бортом. Ульбрихт надеялся скоро поправиться и в новом составе занять пост председателя Госсовета. На деле Ульбрихт физически слаб и угнетен морально. Жена Ульбрихта Лота всячески поддерживает мужа, но она очень обозлена за несправедливость на новое руководство, а особенно на Хонеккера, который всячески игнорирует Ульбрихта, а тот от этого морально сильно страдает. Если Ульбрихта не поддержать, то он скоро погибнет, особенно под моральным гнетом и холодным невниманием. Лечащие врачи утверждают, что кризис у Ульбрихта не прошел. Почему же такое отношение к Ульбрихту? Ведь Хонеккер стал первым секретарем ЦК СЕПГ только благодаря Ульбрихту. Откуда такая холодность, отчужденность, безразличие, даже презрение к старому заслуженному коммунисту, бывшему руководителю ГДР? Видно, что это общий «стиль» нашей «братской коммунистической морали». Все это очень печально, но факты говорят сами за себя. Трудно простому коммунисту, народу разобраться в клубке политических интриг политической верхушки. В политике свое искусство-соперничество, лесть, интриги. В ней видимость и сущность далеко не тождественны. Тут всегда балансируют силы.
Ознакомительная версия.
