Войско Александра Македонского в походе
Представляется, что беря с собой в походы ученых, инженеров, деятелей искусств, Александр преследовал практические цели. Уже тогда без инженера не обходилось ни одно военное мероприятие. Потому и македонский царь не мог шагу ступить без их помощи. Одним из наиболее характерных примеров роли, значения инженерной службы стал захват им Тира. Выходцы из Тира основали знаменитый Карфаген. Являясь самым богатым городом Финикии, а, возможно, и всего Средиземноморья, город считался неприступным. Он был построен на скалистом острове в море (по-еврейски название острова звучало как «Сор», т. е. «скала», ныне Сур). Остров расположен довольно далеко от берега. Учитывая, что тут скопились огромные богатства, это был лакомый кусок для всех завоевателей. Тир безрезультатно осаждали 5 лет ассирийцы, 13 лет штурмовали его стены войска вавилонского царя Навуходоносора, пока не овладели им с помощью измены и голода (в городе к тому времени поедали даже трупы людей). И вот перед решением такой же задачи встал царь Александр. По словам Арриана и Плутарха, Александр решил захватить Тир потому, что принял за Геракла местное божество Мелькарта (тот протягивал к нему якобы руки). Думается, дело обстояло гораздо проще: полководец решил протянуть руки к сокровищам Тира. Созвав инженеров, он выслушал их идеи. Те хотели подступиться к скалистому острову в море с помощью моста. Мост осажденные постоянно сжигали с помощью града стрел и частых вылазок. Тогда инженеры придумали следующее решение. Они стали насыпать огромную земляную дамбу под защитой громадных щитов («черепах»). Осажденные тирцы беспомощно наблюдали, как грозная земляная змея приближается к городу. Войско македонцев сколотило огромные башни на колесах, высотой в 50 метров (20-этажный дом). На верхних площадках установили «секретное оружие» – бочки с кипящим маслом и разбрызгивателями, которые поражали защитников крепости. Через семь месяцев строительство дамбы завершилось и город был взят штурмом. Не помогло горожанам и то, что они опутали своего бога Аполлона веревками, дабы тот не перебежал к Александру. Всех жителей Тира продали в рабство, как это ранее было проделано с гражданами Фив.
Александр Македонский. Скульптура Леохара
Говоря о великом царе и великом философе, надо четко понимать, сколь различны их функции и роли. Один (царь) – правит, строит или разрушает, другой (философ) – думает, советует или критикует. Поэтому естественно, что при всем пиетете к своему учителю, предлагавшему ему видеть в варварах животных и держать себя с ними как хозяин, Александр в этом вопросе не мог и не хотел идти этим путем. Ему ближе философ Зенон, стремившийся к объединению греков и варваров. Александр пытался, используя силу оружия и армии, тем не менее вступить на путь объединения народов. За этим стремлением уравнять различные расы и народы, возможно, стояла и подлинно великая идея – о равенстве людей, некоем «братстве», в котором нет места различию между победителями и побежденными. Люди могут жить одной дружной семьей вне зависимости от их нравов, привычек, религий, языков, одежд и т.д. «Доблесть Александра, – пишут философы, – как раз и заключалась в том, чтобы воплотить философию в жизнь, взвалив на себя ношу, достойную не просто царя, но бога, а именно, собрать все народы в один мир, некий единый космос (heni cosmoi cosmesanta pantas anthropoys), связанный общностью власти и обычаев». Невольно тут напрашивается вопрос: а не были ли эти мечты и планы скорее плодом работы ума будущих его интерпретаторов, нежели целью самого Александра?!
Александр Македонский в битве против персидских войск
Александра в походах сопровождали ученые, художники, музыканты. Художник античности Апеллес, сопровождавший Александра, рисовал его в образе Зевса, что держит в руках молнии. Скульптор Леохар изобразил в виде божества, подобного богу Аполлону. Но живой и реальный Александр – это империалист, царь-разбойник, имевший задатки государственного деятеля и великого полководца. Он стремился к мировому господству. Аппиан так охарактеризовал созданное им государство: «При Александре же Македонском государство стало выдающимся по величине и обширности, удаче и быстроте военных действий и едва не дошло до безграничного и неподражаемого, но по кратковременности своего могущества уподобилось блестящей вспышке молнии; ведь даже тогда, когда оно распалось на многие сатрапии, некоторые его части были весьма блестящи». Список городов и стран, покоренных Александром Великим, неуклонно рос (как и его аппетиты) – Милет, Исс, Тир, Египет, Вавилон, Персеполь, Мидия, долина Инда. И все же то была лишь небольшая толика мира.
Здесь вы должны себе ясно представить внутреннюю подоплеку действий сторон. С одной стороны, это желания македонцев, бывших «медвежьим углом» Греции, воплотить давнюю затаенную мечту греков – овладеть Азией и ее сокровищами. Мысль выразил Исократ, обратившись к македонскому царю Филиппу со словами: «Перенесем богатства Азии в Европу, а бедствия Эллады – в Азию». Этого хотели многие. К стремлению обогатиться прибавилось желание и отомстить персам за их вторжения в Грецию, за жертвы и страдания греков. После того как македонцы одолели греков в битве при Херонее (338 г. до н. э.), собравшийся в Коринфе общегреческий конгресс подтвердил главенство Македонии и вручил Филиппу «жезл главнокомандующего». Поход в Азию становился делом решенным. Мотив возмездия был предлогом, действительной же причиной намеченного предприятия стал передел мира. Филипп и Александр действовали в схожем направлении, но разными методами. Римский автор Помпей Трог писал: «Способы побеждать у того и другого были различны. Александр вел войны открыто. Филипп пользовался военными хитростями. Он радовался, если ему удавалось обмануть врагов. Александр – если удавалось разбить их в открытом бою… Благодаря этим чертам характера отец заложил основы мировой державы, а сын закончил дело». С другой стороны, многие греческие полисы, которые недавно и сами являлись гегемонами греческого мира (Спарта, Афины, Фивы, Коринф), разумеется, были не в восторге от «железной пяты» Филиппа, а затем и Александра. Отсюда и восстания против македонцев (Фивы и др.). Александру удалось на какое-то время удержать греков в пределах своего влияния. Но надолго ли?! И вовсе не случайно на стороне персов будут выступать многие греки. И это не только потому, что вольнолюбивая Греция «звенела в карманах» персидским серебром и золотом. Она куда больше, как нам представляется, боялась «звона македонских кандалов» на ногах ее свободы. Стоит привести хотя бы такой многозначительный ответ коринфянина Демарата, данный на вопрос царя Филиппа: «Как ладят между собой греки?» Подтекст был таков. Филипп надеялся услышать предложение стать гарантом мира и единения Греции в лице Македонии. Но Демарант заявил: «Что и говорить, Филипп, кому как не тебе заботиться о Греции, тебе, который в свой собственный дом внес распрю и беды!» (вздумав жениться на молодой девчонке, Филипп в гневе чуть не убил сына, Александра).
А. Мюллер. Свадьба Александра и Статеиры, дочери Дария
Говоря о роли и значении походов Александра Македонского (и вообще о его личности), нельзя забывать, сколь многим он обязан отцу – Филиппу. Тот основал Коринфский союз, запланировал азиатский поход и начал его. Его дело продолжил Александр. Хотя бешеный и необузданный нрав отца вполне передался и его сыну. В нем явственно обозначились те же черты завоевателя. В качестве примера можно упомянуть отрывок из «Истории Александра Македонского» Курция Руфа. Царь читает там своим воинам «лекцию», описывая яркими красками, что ожидает их на Востоке. «Они, мол, прошедшие по всему миру, покорят себе не только персов, но и все остальные народы: Бактрия и Индия станут македонскими провинциями. То, что они видят теперь, – это наименьшая часть их добычи; победа откроет перед ними все. Их уделом будет не бесплодный труд на крутых скалах Иллирии и камнях Фракии, но весь Восток станет их добычей. Им почти не понадобятся мечи: вражескую армию, дрожащую от страха, они смогут отогнать щитами… Обращаясь к грекам, он напоминал им, что война против Греции была начата народами Персии, сначала по дерзости Дария, а затем Ксеркса, потребовавших от них земли и воды, чтобы не оставить сдавшимся ни глотка из их источников, ни привычного куска хлеба. Дважды были разрушены и сожжены греческие храмы, осаждались города и нарушались все божеские и человеческие законы. Иллирийцам же и фракийцам, привыкшим жить грабежом, он приказывал смотреть на вражеское войско, сверкающее золотом и пурпуром, несущее на себе добычу, а не оружие; пусть они, как мужи, отнимут золото у этих по-женски слабых народов и обменяют свои голые скалы, промерзшие от вечного холода, на богатые поля и луга персов».
