Ознакомительная версия.
Он решил, что давать детям фамилию их матери не следует, ибо их могли не признать другие Долгоруковы; дать имя Романовых он не мог, так как Екатерина Михайловна не состояла с ним в церковном браке, который, единственно, мог бы дать ей и детям его фамилию. И Александр решил назвать сына и дочь Юрьевскими, потому что основателем рода Долгоруковых был князь московский Юрий Долгорукий, восьмой сын Великого Киевского князя Владимира Мономаха. А так как «Долгорукий» было не более чем прозвищем князя Юрия, то не справедливей ли было назвать этих его потомков, отдаленных семью веками, светлейшими князьями Юрьевскими, дав тем самым простор новой ветви древнего генеалогического древа?
Написав указ, Александр, однако, не отослал его в Сенат, а, сохранив в тайнике, вручил генералу Рылееву, приказав хранить его до того времени, когда и понадобится его опубликование.
Свадьба великого князя Владимира Александровича и принцессы Марии Мекленбург-Шверинской
После благополучного разрешения беспокоившей его непростой проблемы с детьми из «малой семьи» Александр II занялся подготовкой к свадьбе Великого князя Владимира Александровича.
Владимир родился 10 апреля 1847 года и был третьим после покойного Николая и цесаревича Александра сыном императора. Его будущей женой стала Великая герцогиня Мекленбург-Шверинская – Мария-Александрина-Елизавета-Элеонора.
Император Александр II почему-то разрешил ей не принимать православия и остаться протестанткой. Этот случай был первым в доме Романовых и стал прецедентом для некоторых других невест из протестантских семей. Однако в 1908 году Мария добровольно перешла в православие, по глубокому внутреннему убеждению.
16 августа 1874 года Мария Павловна и Владимир Александрович обвенчались. По мнению многих, они представляли собой прекрасную пару. Владимиру было 27 лет, Марии – 20.
Несмотря на молодость, Мария Павловна многим придворным напоминала Екатерину Великую: она была прекрасно образованна, необычайно умна, очень самостоятельна и даже слыла вольнодумствующей.
Патриот и русофил Александр III не любил ее за то, что она осталась в протестантстве, и считал Марию германофилкой.
Двор Марии Павловны был очень влиятелен и активно формировал общественное мнение высшего света. Кроме того, Мария Павловна широко привлекала на свои приемы банкиров, торговцев и промышленников, которые из-за своего неаристократического происхождения не могли попадать ко двору. А у Марии Павловны они охотно становились благотворителями, с удовольствием отдавая на добрые дела много тысяч рублей.
Через год после свадьбы, 19 августа 1875 года, Мария Павловна родила первенца – Александра, который, однако, не прожил и полутора лет. Но 30 сентября 1876 года появился на свет второй сын, названный Кириллом.
А вообще к январю 1882 года – за семь лет – Мария Павловна выполнила «августейшую норму», произведя на свет пятерых детей: после Александра и Кирилла Великая княгиня родила Бориса (12 ноября 1877 года), Андрея (2 мая 1879 года) и Елену (17 января 1892 года), которая в 20 лет вышла замуж за Николая – Великого князя Греческого из династии Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург.
После восшествия на трон Александра III Владимир Александрович стал вторым человеком в дворцовой иерархии, соответственно и его жена оказалась старшей среди Великих княгинь царской фамилии. (Среди женщин только императрица-мать сохранила перед невесткой Марией Павловной несомненное главенство.)
Мария Павловна с умом и тактом использовала свой статус, но в тех вопросах, которые она считала важными, ее позиция всегда оказывалась неколебимой.
Вместе с Великим князем Николаем Михайловичем – внуком Николая I и сыном Великого князя Михаила Николаевича – Мария Павловна была самой важной персоной так называемой «великокняжеской фронды» – прямой оппозиции Николаю II и особенно императрице Александре Федоровне. Николай Михайлович был выдающимся историком, создателем и первым председателем Русского исторического общества, существовавшего с 1909 до 1917 года. Он понимал, что монархия в России обречена, и видел главное зло в Александре Федоровне и опутавшем ее проходимце и авантюристе Распутине.
И Николай Михайлович, и Мария Павловна одинаково относились к тому, что происходило на их глазах, и Мария Павловна сочувственно и с полным пониманием воспринимала постоянно произносимую Николаем Михайловичем фразу «наш дурачок Ники».
(В 1918 году Михаил Николаевич был заключен в Петропавловскую крепость и 28 января 1919 года расстрелян большевиками.)
Великий князь Владимир Александрович очень походил на своего отца – императора Александра II. Он был отлично сложен, красив, умен и хорошо образован, однако, как многие русские вельможи, считал, что он всегда прав, не терпел возражений и позволял в крайнем случае перечить себе только наедине.
Как почти все Великие князья, он с младых ногтей был приписан к гвардии, однако этим не исчерпывались его служебные обязанности. Он страстно любил живопись и с 1867 был президентом Академии художеств. Не следует думать, что Владимир Александрович был крупным искусствоведом: с 1843 года императорская Академия художеств находилась в ведении Императорского двора и ее президентами были только особы царской крови. Точно так же, не будучи ученым, Владимир Александрович был избран почетным членом Российской Академии наук. Принадлежность к царской семье обеспечивала Великому князю беспрепятственное прохождение по лестнице чинов и званий как в военном ведомстве, так и в гражданской службе. В середине 70-х годов Владимир Александрович возглавлял Комитет по созданию офицерских собраний армии и флота.
Забегая вперед, скажем, что Владимир Александрович к концу жизни, – а скончался он 4 февраля 1909 года – был генералом от инфантерии, генерал-адъютантом, членом Государственного Совета и президентом Академии художеств. Кстати, в 1909 году президентом Академии художеств стала его вдова Мария Павловна.
Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов – войны за освобождение Болгарии от турецкого ига – Владимир Александрович стоял на левом фланге Рущукского отряда, командуя 12-м корпусом, отразившим 14 и 30 ноября 1877 года наступление главных турецких сил, что принесло Владимиру Александровичу славу подлинного полководца.
После войны Великий князь с 1884 года был Главнокомандующим российской гвардией, а потом и Петербургским военным округом. В 1905 году он стал организатором расстрела демонстраций, состоявшихся в Санкт-Петербурге 9 января.
Эсеры приговорили Владимира Александровича к смерти, но покушения на него оказались безуспешными.
Великий князь умер 4 февраля 1909 года от болезни почек.
После свадьбы сына Александр II недолго пробыл в Петербурге. События в Европе развивались таким образом, что уже весной 1875 года царь вынужден был поехать в Берлин. Его отъезд объяснялся единственной причиной – серьезным опасением начала новой войны между Германией и Францией.
К этому времени Франция уже выплатила Германии чудовищную контрибуцию в 200 миллионов золотых франков и, более того, сумела не только восстановить, но и значительно увеличить свою военную мощь. Этим обстоятельством был чрезвычайно обеспокоен Бисмарк, полагавший, что если Германия еще раз не разгромит Францию, то сама может стать ее жертвой.
В Берлине Александр II решительно заявил кайзеру Вильгельму, что не потерпит нападения на Францию. Вильгельм, не признаваясь в агрессивных замыслах, закончил беседу тем, что переадресовал царя к своему канцлеру. Александр принял Бисмарка на следующий день и столь же категорично заявил ему, что в случае войны Германии с Францией Россия не останется нейтральной. Позиция Александра серьезно повлияла на отношения двух держав – Бисмарк не только пообещал оставить Францию в покое, но и на самом деле прекратил всякие враждебные по отношению к ней действия.
Однако, не дав затянуться одному узлу международных противоречий, Александр не смог предотвратить затягивание другого узла – восточного.
Турция все еще жила, хотя и была таким же «тяжелобольным человеком», как и в царствование Николая. Она все еще была центром империи, в которую входили многие христианские народы Балкан, традиционно воспринимавшие Россию как защитницу и освободительницу. Этот узел проблем возник несколько веков назад и давал знать о себе, как только православные народы брались за оружие, пытаясь сбросить с себя ненавистное османское иго.
Ненависть этническая дополнялась ненавистью религиозной, а это оказывалось в совокупности такой гремучей смесью, от которой мог взлететь на воздух не только Балканский полуостров, но и вся Европа.
Спасение мира и благонравия в собственном доме
Уладив, как мог, дела внешнеполитические, Александр занялся «домашним устроением». И неизвестно, где потребовались от него большие усилия – в Берлине или же в Петербурге, ибо все сильнее разраставшаяся императорская семья порождала все новые и новые заботы.
Ознакомительная версия.
