Недостаточно обращается внимание на тот факт, что заведомой еретичкой или, вернее, отступницей от Православия была Елена Волощанка - супруга (с начала 1483 года) старшего сына великого князя, наследника престола Ивана Молодого и мать родившегося в конце 1483 года Дмитрия, который после смерти (в 1490 году) его отца был провозглашен наследником престола. Если бы Иван III не переменил своего решения, после его смерти (в 1505 году) на русский престол взошел бы воспитанный Еленой Дмитрий...
Но вернемся к самому феномену ереси. А. Зубов полагает, что ее и нельзя назвать ересью, ибо она означала полное отступление от христианства. Не будем забывать, что преподобный Иосиф в своих сочинениях говорит не столько о "еретиках", сколько именно об "отступниках". Но слово "ересь" в своем прямом значении дезориентирует и в другом чрезвычайно существенном отношении. Ведь те ереси, с которыми боролась инквизиция в Западной Европе, захватывали обычно только те или иные отдельные слои населения, а на Руси рубежа ХV-ХVI веков дело шло о еретическом захвате высшей государственной власти и верхов Церкви...
Еретиков как таковых было, очевидно, не столь уж много, но они находились на самых вершинах государственной и даже церковной иерархии, и их воздействие проявлялось в тогдашней русской жизни в целом,- о чем свидетельствовал преподобный Иосиф: "...ныне же и в домех, и на путех, и на торжищих иноци и мирьстии и вси сомнятся, вси о вере пытают... Поистине, приде отступление" - отступление от Христа...71
Между тем большинство популярных сочинений, в которых так или иначе характеризуется эта "ересь", внушает абсолютно ложное представление о неком "кружке" вольнодумцев, погруженных в свои "прогрессивные" искания,- кружке, который, мол, так неоправданно беспощадно обвиняли "злые" архиепископ Геннадий и игумен Иосиф... Речь же шла о том, чтобы удержать Русь от полного слома ее полутысячелетнего бытия,- слома, который, без сомнения, привел бы к катастрофическим последствиям.
Я. С. Лурье в своем новейшем сочинении о "ереси" достаточно объективно характеризует ситуацию 1490-х годов: "Геннадий (Новгородский.- В. К.) писал митрополиту и Собору епископов, что еретическая "беда" началась с приезда Курицына "из Угорские земли" (по дороге в Москву он, возможно, встретился со Схарией.- В. К.), что еретики собираются у Курицына, что "он-то у них печальник" (покровитель) и "начальник", "а о государской чести попечения не имеет". Никакого влияния эти заявления не имели, никаких доносов на своего дьяка великий князь не принимал. Мало того: спустя некоторое время обличители ереси смогли убедиться, что поставленный в 1490 году на митрополию... Зосима им вовсе не союзник. Напротив, вслед за великокняжеским дьяком и митрополит стал покровительствовать... вольнодумцам... В послании суздальскому епископу Нифонту, иерарху, на которого он еще считал возможным надеяться... Иосиф Волоцкий писал, что еретики "не выходят и спят" у митрополита... Но жалобы на митрополита мало помогали... "начальник" еретиков оставался неуязвимым. "Того бо державный во всем послушаше" (ибо его князь во всем слушался),- написал о Федоре Курицыне... Иосиф Волоцкий пятнадцать лет спустя... А в 90-х годах бороться с Курицыным было обличителям и совсем не по силам... Звезда Федора Васильевича и вправду была в зените. Все сношения с иностранными государствами происходили при его участии... В милость попал и брат Федора - Иван Волк, перенявший у старшего брата его склонность к религиозному свободомыслию и дипломатические таланты". И уже открыто ставился вопрос: "Не следует ли русскому государю вовсе уничтожить монастыри? Расстановка сил на великокняжеском дворе также не сулила,продолжает Я. С. Лурье,- ничего доброго Иосифу Волоцкому и его сторонникам... Дмитрий, сын еретички Елены Стефановны, был объявлен великим князем... В 1494 году противникам митрополита-вольнодумца Зосимы удалось добиться его отставки (она произошла как раз в то время, когда Курицын находился за рубежом). Но поставленный на место Зосимы новый митрополит Симон не оправдал надежд врагов ереси. В 1498 году он благословил венчание Дмитрия шапкой Мономаха, а в следующем году... был нанесен удар самому... Геннадию Новгородскому - великий князь забрал у него монастырские и церковные земли. Курицын мог надеяться: еще немного, и великий князь осуществит церковные (вернее, антицерковные! - В. К.) реформы"72.
Все это ясно показывает, что длившаяся более полутора десятилетия борьба с "ересью" была поистине героической и вместе с тем подлинно трагедийной, ибо приходилось в сущности бороться со своей собственной государственной властью и собственной церковной иерархией!
Говоря об этом противостоянии государству и, конечно, его главе великому князю, нельзя обойти еще одно "обвинение", которое постоянно предъявляют преподобному Иосифу,- что он-де стремился подчинить Церковь государству и даже, мол, добился этого. Как без всяких доказательств заявлял Георгий Федотов, "осифляне... работают над укреплением самодержавия и добровольно отдают под его попечение... всю Русскую Церковь"73.
Что касается самого преподобного Иосифа, то по меньшей мере странно видеть в нем ревностного слугу "самодержавия", ибо, будучи в продолжении почти 36 лет (с 1479 по 1515 год) игуменом монастыря, 29 лет из них он находился в достаточно существенном и очевидном конфликте с "самодержцами" и только семь лет - с 1502 по 1509 год - в союзе с ними. Он исповедовал убеждение, что священство выше царства, и применяемое к нему с 1930-х годов вульгаризаторское обозначение "воинствующий церковник" все же более соответствует истине, нежели причисление его к апологетам "самодержавия". Здесь уместно еще раз сослаться на работу противника преподобного - Я. С. Лурье, который все же основательно доказывает, что действительными сторонниками неограниченной власти самодержца были как раз главные враги преподобного Иосифа - Федор Курицын и Вассиан Патрикеев, которых, по словам Я. С. Лурье, "сближало... стремление провести задуманные преобразования сверху путем чудодейственного подчинения государственной власти своим планам". Добиться всемерного "укрепления самодержавия" - именно такова была цель "Курицына, Вассиана и других близких к власти лиц". Этим они, в частности, и "покоряли" Ивана III, а затем и его сына.
Между тем преподобный Иосиф никогда не пытался добиться реальной "близости" к власти (в отличие от курицыных и патрикеевых) или хотя бы занять высокое положение в Церкви. Он все силы отдавал созиданию своего монастыря - как одного из воплощений священства на земле. Его младший брат Вассиан еще при его жизни стал архиепископом Ростовским, а два племянника епископами, но нельзя даже представить себе стремление преподобного Иосифа подняться по ступеням церковной иерархии; в этом отношении он, несомненно, следовал завету преподобного Сергия, никогда не имевшего намерений оставить свою обитель.
Мне могут, впрочем, возразить, что Георгий Федотов в цитированной фразе обвинил в "капитуляции" перед государством и самодержцами не самого преподобного, а иосифлян. Однако к верным последователям преподобного Иосифа это также неприменимо. Недоброжелатели иосифлян (в том числе и Георгий Федотов) высоко превозносят тех деятелей Церкви, которые самоотверженно воспротивились введению опричнины Иваном Грозным, но при этом, как ни нелепо, "не замечают", кто же именно выступал тогда против царя!
В 1542-1563 годах митрополитом был самый доподлинный иосифлянин Макарий, и, как показывает в новейшей работе Р. Г. Скрынников, он многократно добивался, чтобы власть Ивана Грозного "не приводила к кровавым эксцессам"74. Сменивший Макария на посту митрополита ближайший его ученик Афанасий пытался продолжать сопротивление, но он не имел авторитета своего предшественника, и через год царь учредил опричнину. Тогда Афанасий молча сложил с себя сан митрополита и удалился в монастырь.
Следующий митрополит, святитель Герман Полев, принадлежал к знаменитой "иосифлянской" семье. И всего через два дня после своего переезда на митрополичий двор он предложил царю уничтожить опричнину и при этом "грозил Страшным судом". Царь отставил непримиримого иосифлянина, и 25 июля 1566 года митрополитом стал игумен Соловецкого монастыря святитель Филипп.
Георгий Федотов, написавший о нем восторженную книгу, попросту умалчивает о том, что святитель Филипп был, вне всякого сомнения, верным иосифлянином; он пишет только, что Филипп "не был нестяжателем"75. И дело здесь не только в том, что Соловецкий монастырь являл собой одну из богатейших обителей, славившуюся своей громадной хозяйственной деятельностью. С конца XV века самым авторитетным лицом в монастыре был игумен, а затем "лучший старец" Досифей, избравший своим наставником святителя Геннадия Новгородского; и в 1538 году, еще при жизни или вскоре после кончины Досифея в Соловецком монастыре постригся будущий святитель Филипп.
