Все это оказало серьезное воздействие на политическую жизнь Мексики и прежде всего на правящую партию. В ее рядах возникло сильное течение левого толка во главе с К. Карденасом, резко критиковавшим новую политику правящей партии. Насколько эта критика нашла отклик в сердцах мексиканцев, стало ясно после того, как были обнародованы итоги выборов 1988 года. Их с полным основанием можно назвать сенсационными. ИРП вместо привычного подавляющего большинства получила чуть более 50 % голосов. В Палате депутатов за ней осталось 263 места (из 500). Возглавляемый К. Карденасом Национальный демократический фронт, созданный в преддверии выборов, сразу получил более 30 % голосов избирателей и 136 мест в Палате депутатов.
Тем не менее новый президент Мексики К. Салинас де Гортари продолжал действовать в русле тех рецептов, которая отстаивала «Чикагская школа». По его инициативе 3/4 государственных предприятий было передано в частные руки. Удалось добиться некоторого сокращения внешнего долга. Правительство проводило политику сдерживания роста цен и сокращения налогов. В 1992 году было разрешено передавать в частную собственность земли, принадлежавшие крестьянским общинам. В социально-политической сфере новый президент выдвинул концепцию «социальной либерализации», призванную соединить идеалы свободы и социальной справедливости. Хотя президент постоянно подчеркивал социальную направленность реформ, именно в этой сфере его достижения были наиболее скромными. Рост экономики не принес улучшения в положении основной части населения. Добиться ощутимого подъема уровня жизни не удалось. Более того, после очень долгого перерыва Мексика стала ареной взлета экстремизма. В январе 1994 года вспыхнуло вооруженное восстание индейцев, а в марте на предвыборном митинге был убит видный политический деятель Мексики Л. Колосио.
В 90-е годы в политической жизни Мексики большой популярностью стали пользоваться идеи интеграции страны с более мощными северными соседями – США и Канадой. Мексика рассчитывала в этом проекте занять важную и перспективную позицию связки между наиболее развитыми странами и весьма перспективными, но пока догоняющими странами Южной Америки. В 1992 году было принято решение создать Североамериканскую зону свободной торговли. С заключением этого договора различные политические силы связывали самые разные надежды. Пока еще трудно давать ему оценку. Правительство Мексики, однако, изначально стремилось сбалансировать свои внешнеполитические ориентации прежде всего за счет расширения контактов со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Принесет ли это ожидаемые результаты, сказать сегодня трудно.
Зато очевидно другое: все самые разные по своей сути попытки стран Латинской Америки вырваться на передовые позиции общественного прогресса не принесли ожидаемого результата. Пока латиноамериканскому обществу не удается выработать такие рецепты модернизации, которые бы позволили одновременно решить триединую задачу: создать эффективную, динамично развивающуюся экономику, решить унаследованные от прошлого социальные проблемы, ликвидировать зависимость от индустриально развитых стран мира, прежде всего от США. Решить эту сложнейшую задачу в XX веке им явно не удалось, однако поиски таких рецептов продолжаются, и именно это будет определять магистральные направления развития Латинской Америки в первые десятилетия нового, XXI века.
Международные отношения во второй половине XX в
К концу 50-х годов в мировой политике отчетливо обозначались тенденции, плохо коррелировавшие с жесткими нормами функционирования биполярной модели. Мир становился все более сложным и многоцветным. Безраздельная гегемония двух сверхдержав, их стремление свести всю палитру международных отношений к «историческому противоборству» двух систем ценностей наталкивалась на процессы плюрализации развития мирового сообщества. Мощнейший удар по жесткой биполярной схеме мирового развития нанес интенсивный распад колониальной системы и образование новых, независимых государств. Когда создавалась биполярная система, их просто не существовало, и этот фактор не мог быть заложен в конструируемую модель нового миропорядка.
Уже в 50-е годы эти страны достаточно громко заявили о своем желании найти собственную нишу, выбрать свой путь развития. Это создавало почву для возникновения движения неприсоединения. Весной 1955 года в Бандунге (Индонезия) собрались представители 29 государств Азии и Африки для того, чтобы обсудить совместную стратегию поведения в биполярном мире. На этой конференции было одобрено несколько документов. К числу важнейших относится «Декларация о содействии всеобщему миру и сотрудничеству». Хотя большинство новых государств не желало жестко привязывать себя к какому-либо из двух основных центров силы, большая их часть весьма настороженно относилась к США, ибо Америка олицетворяла враждебный им Запад, и с симпатией относилась к СССР, внимательно изучала его опыт индустриализации. В 1961 году эта тенденция получила дальнейшее развитие: по инициативе И. Б. Тито, Дж. Неру и Г. А. Насера было создано движение неприсоединения.
Усложнение мирового сообщества неизбежно сказывалось на уровне конфликтности и на характере самих конфликтов. Если в первые послевоенные годы в центре большинства конфликтов было столкновение двух сверхдержав, то теперь все чаще стали возникать кризисные ситуации, порожденные действиями кого-то из их союзников, отстаивавших собственные интересы. США и СССР так или иначе втягивались в эти в общем-то не нужные им конфликты. Примером этого могут служить Суэцкий кризис 1956 года, два кризиса вокруг Тайваня в 1954 и 1958 гг., начавшаяся в 1954 году затяжная война Франции против Алжира.
В конце 50-х – 60-е годы супердержавы столкнулись с весьма неприятным для них явлением – эрозией единства своих блоков. Первым это ощутил СССР. После того как в пылу борьбы за власть Н. С. Хрущев выступил на XX съезде КПСС в феврале 1956 года с разоблачением культа личности, нашему государству пришлось сразу же столкнуться с весьма неприятными последствиями. В среде наших союзников возник естественный вопрос: почему они должны следовать во внутренней и внешней политике тем рецептам, которые вырабатываются в Москве? К такой постановке проблемы Хрущев был явно не готов, он растерялся и на время потерял контроль над ситуацией в Восточной Европе, где прокатилась волна антисоветских и антирусских выступлений. Их кульминацией стали события в Венгрии осенью 1956 года. Ценой огромных усилий, создав себе массу проблем, удалось предотвратить неприемлемое для СССР развитие событий в этом жизненно важном регионе. Постепенно стали обостряться отношения с КНР. Поначалу это была чисто идеологическая полемика, но по мере нарастания ее накала она начала оказывать все более негативное влияние и на характер межгосударственных отношений этих двух держав.
В конце 50-х годов начались проблемы с союзниками и у американцев. В 1958 году президентом Франции стал Ш. де Голль, сторонник независимой внешнеполитической линии Франции. Он постоянно напоминал Вашингтону, что Франция – великая держава и с ней нельзя обращаться как со своей марионеткой. Конфликт достиг своей кульминации в 1966 году, когда Франция объявила, что выходит из военной (но не политической) организации НАТО, и стала налаживать диалог с СССР. Другие западноевропейские страны не пошли столь далеко. Но по мере того, как интеграционные процессы набирали размах и укреплялся их совокупный экономический потенциал, у них таяло желание идти в фарватере внешнеполитического курса США. На Дальнем Востоке Япония, оправившаяся от разгрома в войне, начала в 60-е годы демонстрировать фантастические успехи в сфере экономики. В мире заговорили о «японском чуде». Япония доказала, что вполне реальна и перспективна иная, чем американская, модель развития рыночной экономики. Американцам все больше приходилось считаться с этим. Даже в Латинской Америке, традиционно входившей в сферу влияния США, нарастали антиамериканские настроения. Открытый вызов США бросила Куба.
Руководители и США, и СССР не могли не видеть, что в мире происходят неблагоприятные для них изменения. Естественно вставали два взаимосвязанных вопроса: почему это происходит и как на это реагировать? На рубеже 50-х – 60-х годов на первую часть вопроса в столицах обеих сверхдержав давался простой ответ: причина всех бед – козни врага. Соответственно предлагались и рецепты борьбы с этими кознями. Во-первых, всеми средствами укреплять и наращивать свой военный потенциал за счет новейших видов ракетно-ядерного оружия. Гонка вооружений в это время вступила в новый виток.
Во-вторых, любой ценой втиснуть процесс плюрализации развития мирового сообщества в жесткие рамки борьбы двух систем. И США, и СССР громогласно утверждали, что именно их страна символизирует оптимальную модель общественного развития. По инициативе Н. С. Хрущева в СССР была принята новая программа КПСС, в которой декларировалось, что в СССР в обозримом будущем будет построено коммунистическое общество. Новый президент США, молодой, амбициозный Дж. Кеннеди при любом удобном случае бросал вызов СССР, заявляя, что в США будет построено «общество всеобщего благоденствия» – что-то вроде коммунизма, но с частной собственностью. Хрущев и Кеннеди активно убеждали остальное мировое сообщество, что по-прежнему существует только два варианта развития: американский и советский.
