Николай Ковалевский - Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах

Сохранилось немало отзывов о личных качествах Ганнибала. Римский историк Тит Ливий писал о нем: «Не было такого труда, от которого бы он уставал телом или падал духом. Первым устремлялся он в бой, последним оставлял поле сражения… Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже общеизвестное пуническое вероломство».

Древнегреческий историк Полибий подчеркивал: «Единственным виновником и душой всего, что претерпели и испытали обе стороны, римляне и карфагеняне, я считаю Ганнибала. Столь велика и изумительна была сила одного человека, одного ума».

Немецкий историк Т. Моммзен отмечал, что, возглавляя разноплеменное войско, Ганнибал «умел заменить солдатам Отечество своей личностью. Во время продолжительной военной жизни солдат находил в лагере полководца свое отечество, а патриотизм заменяла привязанность к нему».

После поражения у Канн Рим, довольно быстро восстанавливавший свои силы, вновь поставил во главе войск осторожного Квинта Фабия. Теперь он получил полную возможность осуществлять свою стратегию, которая определялась так: «Надо уметь выиграть войну без сражений».

Фабий-«Медлитель» повел выжидательно-оборонительную войну, не отдалясь от противника, но и не вступая с ним в сражения. Это был прообраз позиционных войн будущего, включая современную «стратегию непрямых действий».

Прикрываясь горами и ущельями, Квинт Фабий неотступно следовал за Ганнибалом, как бы вызывая того на бой, но избегая крупных столкновений. Такая тактика не нравилась начальнику римской конницы Минуцию. Отделившись от Фабия, он решил атаковать Ганнибала и был тут же разбит. Карфагенский полководец пошутил: «Наконец-то гроза, долго ходившая по горам, разразилась дождем».

Вернувшись к Фабию, удрученный Минуций покаялся перед ним: «Не раз случалось мне слышать, что выше всех стоит мудрый советник, на втором месте — тот, кто прилежно исполняет умные советы, а на самом последнем месте — тот, кто и сам ничего не соображает, и другому повиноваться не хочет. Я был не прав, Фабий».

Пытаясь вызвать Квинта Фабия на сражение, Ганнибал писал ему: «Если Фабий такой великий полководец, как он себя считает, то должен вступить в долину и дать сражение». Римский полководец без смущения отвечал: «Если Ганнибал такой великий полководец, как о себе думает, то пусть принудит меня дать это сражение».

Двигаясь по Италии, Ганнибал дошел до земельных владений своего противника — римского полководца Фабия. Применяя очередную хитрость, он не стал трогать этих владений, чтобы посеять в Риме подозрения насчет своих отношений с Фабием. Но последний был начеку и на всякий случай объявил, что передает эти земли соотечественникам в общественное достояние.

Решившись, наконец, двинуться к Риму, разбив вблизи него лагерь, Ганнибал был неспокоен. К тому же римляне, доказывая, что не боятся его, в это время отправили из города подкрепление в Испанию. Поле, на котором располагался лагерь Ганнибала, по стечению обстоятельств утратило хозяина, и власти Рима продали его по обычной цене новому владельцу. Ганнибал был взбешен. В качестве ответной меры он велел объявить, что назначает к продаже все торговые лавки на римском Форуме.

Спустя пять лет после первого наступления на Рим у стен «вечного города» карфагенские войска вызвали на сражение противника. В то время, когда обе стороны выстраивались для решительной битвы, небо будто взъярилось: начался сильнейший ливень с градом, сделавший и войска, и местность непригодными для сражения. Когда же враги разошлись, небо сразу очистилось, наступили тишина и покой. Было удивительным, что на следующий день повторилось то же самое. Подчиненные Ганнибала сочли это наихудшим предзнаменованием. «Пять лет назад брать Рим не решился я сам, теперь же за меня решила природа», — сказал Ганнибал и увел войска на юг Апеннин.

В Риме все случившееся было воспринято, как чудо. На том месте, откуда грозный карфагенский полководец начал свое движение от города, был воздвигнут алтарь в честь бога «Возвратителя» (Rediculus) или «Охранителя-Возвратителя» (Titunus-Rediculus).

В ходе войны Рима и Карфагена Сицилия перешла на сторону Ганнибала, но посланный на Сицилию Марк Клавдий Марцелл силой оружия вновь заставил ее покориться Риму. Наибольшее сопротивление римлянам оказал город Сиракузы, где одним из организаторов обороны был великий ученый Архимед. Он создал ряд машин, поражавших противника со стен города, изобрел новые фортификационные сооружения.

Ворвавшиеся в Сиракузы римляне учинили разгром и убили Архимеда, когда тот среди мечущихся людей спокойно чертил что-то на песке.

Вышеупомянутый Марцелл был первым римским полководцем, сумевшим нанести Ганнибалу ощутимое поражение (под Нелой). Он действовал умело как нападая, так и обороняясь. Ганнибал говорил: «Даже проигрывая, Марцелл старается схватить победителя за горло».

Ганнибал в Италии фактически не получал никакой помощи из Карфагена. Его временные союзники были ненадежны. Главная надежда — брат Гасдрубал, шедший к нему на помощь из Испании, был разгромлен римскими консулами Клавдием Нероном и Марком Ливием. Когда голову убитого Гасдрубал а римляне перебросили через ограждение лагеря Ганнибала, он горестно произнес: «Теперь я вижу злосчастную судьбу Карфагена!»

Когда войско Гасдрубала было разбито у реки Метавр, римские командиры предлагали Марку Ливию преследовать карфагенян до полного уничтожения. Консул самодовольно заявил: «Пусть останется кто-нибудь, чтобы известить о нашей победе».

Город Тарент, потерянный Марком Ливием, через некоторое время был освобожден войсками Квинта Фабия. Желая преуменьшить славу последнего, Ливий утверждал, что Тарент был взят с его помощью. Фабий по этому поводу пошутил: «Конечно, если бы Ливий его не потерял, то мне нечего было бы возвращать».

Полководцем, в конце концов превзошедшим Ганнибала, станет Публий Корнелий Сципион. В 216 г. 19-летний трибун Сципион был одним из немногих римских офицеров, которым посчастливилось уцелеть при разгроме у Канн. В ходе войны он потерял отца, брата, дядю и тестя. Жажда возмездия, ум и честолюбие способствовали его энергичной и удачной боевой деятельности, росту полководческого таланта.

Прибыв к римским войскам под Нуманцию в Испании, Сципион изгнал из военного лагеря торговцев, запретил офицерам иметь слуг и париться в банях. По его приказу из лагеря были удалены кровати, столы и бокалы (последние заменены на глиняные стаканы). Отныне римские воины обедали стоя, обходились простой пищей, спали на жестких лежанках, усиленно занимались боевой подготовкой.

Признав военную непригодность трибуна Меммия, Сципион отправил его из войск, сказав ему с усмешкой: «Считай, что для меня ты негоден временно, но знай, что для себя и государства ты негоден всегда».

Заметив, что один воин хвалится своим красивым щитом, Сципион с улыбкой напомнил ему: «Римлянину стыдно полагаться более на левую руку, чем на правую».

Отряд нуманцийцев, воевавший на стороне карфагенян, был обращен солдатами Сципиона в бегство. Старики напомнили бежавшим, что нуманцийцы всегда были храбрым народом и упрекнули их:

— Разве вы бились не с теми же римлянами, которых мы много раз прогоняли?

— Это правда, — отвечал один из воинов, — овцы — те же, но пастух у них другой.

Римский полководец Сципион Африканский

Заслужив в сражениях авторитет освободителя Испании от карфагенян, Сципион вернулся в Рим, затем возглавил войска на Сицилии. Размышляя о ходе войны, он выдвинул необычный план: наступать не против Ганнибала в Италии, а против самого Карфагена в Северной Африке. Квинт Фабий-«Медлитель» назвал этот план сумасбродством, но удачливый Сципион верил в свой звездный час. В притихшем зале римского сената прозвучали его слова: «Долг истинного мужа и полководца — пользоваться счастьем, когда оно дается нам в руки». Зачарованный словами и личностью Сципиона сенат не решился запретить ему действовать по своему усмотрению.