- О чем?
- О вашей позиции в искусстве.
- Позиции? Какой позиции?
- Реакционной...
Марк Семенович даже рот открыл от удивления.
- Вчера мы с вами смотрели фильм "Рим 11 часов". Прекрасная картина, а вы...
- Что я?
- Вы были против.
- Я против?! Против чего? - удивился Марк.
Мы запнулись: надо было срочно придумать, против чего был Донской, но в голову ничего не шло. Тогда стали делать вид, что уходим.
- Постойте. А что я сказал?
- Вы сами знаете...
Надо было сматываться.
- Постойте...- остановил нас Донской.- Ирочка, налей им борща. Давайте поговорим.
- Я уже налила,- Ирина Борисовна ставила на стол тарелки.
Мы ели и несли какую-то околесицу, обвиняя Донского в ретроградстве, а он, наивный человек, серьезно оправдывался.
Ирина Борисовна молча посмеивалась. Она все понимала. Она вела себя с нами удивительно просто. Это была полная достоинства простота хорошо воспитанного человека, чуждого всякой позы и неестественности.
Донской был классиком мирового кино, но никогда не говорил о своих фильмах, тем более не хвастал ими. Хвастал он тем, что был метким стрелком, футболистом, боксером.
Марк Семенович часто рассказывал, что в молодости был боксером. Но перчаток, как у Володи Наумова, у него не имелось, а поэтому в глазах Павлика настоящим боксером он не являлся. Да и мы все, кто клубился вокруг Донского, относились к его воспоминаниям, в основном, как к хвастовству старика. Мы слушали, но не очень верили в эти рассказы. А иногда и беззлобно посмеивались над Донским: "Были когда-то и мы рысаками!"
Но однажды Боря Немечек вернулся из города потрясенный.
- Теперь я верю, что Донской не врет. Он действительно был хорошим боксером!
Это заявление нас удивило. Борис Константинович Немечек был самым серьезным из нас, в легковерии и наивности его нельзя было заподозрить. Прекрасный художник, несмотря на свою молодость, он уже был лауреатом Сталинской премии (за фильм "Тарас Шевченко"), вел себя солидно и не любил ни восторгов, ни преувеличений. Всегда подтянутый, красивый, он относился ко всему с аристократическим спокойствием. Недаром мы называли его "графом".
И вот что нам рассказал "граф".
Он ехал в троллейбусе со студии в город. На одной остановке вошли два хулигана и, заметив среди пассажиров майора с ярко выраженной еврейской внешностью, стали к нему приставать. Майор не отвечал. Они разгорячились и стали его оскорблять. Пассажиры не вмешивались.
- Что вы смотрите в окна, когда при вас оскорбляют человека? раздался на весь троллейбус возмущенный голос.
Немечек повернулся и увидел Марка Семеновича. К нему сквозь толпу уже пробирался верзила хулиган. Подойдя к Донскому, он измерил взглядом его небольшой рост и надвинул шляпу ему на глаза. Донской сделал резкое движение. Хулиган пошатнулся и упал. Донской поправил на себе шляпу. Пассажиры зашумели. Троллейбус остановился. Появилась милиция. Хулиганов повели в участок. Донской увязался за ними в качестве свидетеля. А Немечек пошел с ним. ("Не оставлять же Марка Семеновича одного".)
Уже подходили к участку, когда Марк изловчился и ударил другого хулигана. Тот тоже свалился с ног.
- Вот вам и хвастунишка! - заключил свой рассказ Борис Немечек.
Однажды Марк Семенович с Ириной на несколько дней уехали к сыну Саше в Москву. Воспользовавшись этим обстоятельством, директор студии велел вскрыть квартиру Донских и выбросил в коридор все их вещи.
Возвратившись, Марк тяжело переживал это самоуправство. Теперь их поместили в небольшую, сравнительно с первой, комнату рядом с нашей, где в коридоре находился настенный телефон...
...Из Киева Донские переехали уже после нас.
Они помогали переезжать нам, провожали Ирину и Павлика ко мне в Москву.
С того времени, когда Марк снимал картину "Мать", у него в реквизите остался большой ящик. Когда Ирина собиралась и нужно было куда-то укладывать наши вещи, Марк отдал ей этот ящик. Так Ирина и приехала с ним в Москву, а он потом долго жил в нашем доме. На ящике крупными буквами было написано: "МАТЬ".
"Я научу вас мечтать"
Я очень любил Марка и Ирину Борисовну. Всю жизнь мы с моей Ириной хранили им благодарность. И уже в восьмидесятые годы мне посчастливилось сделать фильм о Донском. Фильм назывался "Я научу вас мечтать".
Сначала картину смонтировали два других режиссера. Показали в комитете, но комитет счел, что картина не сложилась. Тогда я сказал:
- Я смонтирую этот фильм.
И комитет согласился.
Это была монтажная картина с небольшими досъемками. Я остался ею доволен. (Разумеется, я указал себя в титрах лишь в качестве соавтора двух начавших эту работу и, на мой взгляд, хороших и честных людей).
...Многие называли Донского "городским сумасшедшим". А мы знали его просто как очень незащищенного и ранимого человека. Марк был эмоциональным, часто его заносило в непредвиденном направлении. Но это был прекрасный человек и талантливый художник, снимавший по-настоящему хорошие фильмы. Обо всем этом я рассказал в своей картине "Я научу вас мечтать".
Самсон
Однажды - это было еще в Киеве, Марк Семенович был тогда на выборе натуры - к нам зашел коренастый, небольшого роста старик.
- Здравствуйте, я Самсон. Самсон Донской. Вы не знаете, где Маркуша?
- Он на выборе натуры. Вернется часа через два,- сказал я и предложил подождать у нас дома.
Старик оказался общительным.
- Я Самсон, отец Марка. Меня в Одессе все знают. Вы в Одессе бывали? Да. Тогда вы знаете дом Бейлиса. Нет, не знаете? Так я его строил. Я каменщик, и узкоколейку я строил, и печи клал. Меня считали лучшим печником. Я в Москве Сталину печь сложил, и он даже передал мне благодарность и 25 рублей. Тогда это были большие деньги!
- Вы и со Сталиным встречались?
- Нет, лично с ним я не встречался, но с начальником его охраны встречался. Так этот охранник передал мне благодарность Сталина и 25 рублей. Он, начальник, был хорошим человеком, но строгим. Он мне сказал: "У нашего начальника в кабинете нужно сложить хорошую печь". Тогда Сталин был не таким большим начальником. Тогда - Троцкий. А кабинет Сталина находился на втором этаже, где ГУМ.
- Интересно, расскажите об этом подробнее...- Меня и просто как человека и как режиссера всегда интересовала личность Сталина.
- Так начальник охраны - там было много начальников, а этот был одессит,- он меня знал. В Одессе все меня знали. Говорит: надо сложить для нашего шефа хорошую печку. Ну, для меня это знакомое дело. Вы знаете, сколько я в своей жизни сложил печей? И все были довольны. Ну, сложил я печь. Но для хорошего горения нужен же кислород. Так я врезал в окно форточку. Когда товарищ Сталин увидел эту форточку, он послал своего охранника посмотреть, видна ли эта форточка снизу. Охранник посмотрел и доложил Сталину, что форточка снизу не видна. Я врезал ее там, где был переплет,- внизу. Сталин успокоился: он думал, что по форточке узнают, где его кабинет и будут стрелять. Но теперь он успокоился, велел мне передать благодарность и 25 рублей!
...Прошло несколько лет после этой моей встречи с Самсоном Донским, и однажды, волею обстоятельств оказавшись на бывшей даче Сталина, я снова вспомнил рассказанную им историю.
В самом начале съемок "Баллады о солдате" у меня случилась неприятность: на съемках меня сбила машина. Оказались переломаны ключица и голеностопный сустав.
После съемок меня послали долечиваться в санаторий на Валдае. Раньше это была дача Сталина, теперь в ней устроили санаторий, но переделать и внутри и снаружи ничего еще не успели.
Санаторий был окружен колючей проволокой, высокой стеной и сторожевыми вышками, какими были снабжены места заключения. За первым забором находился второй забор, такой же высокий, как первый. Между этими заборами помещалась охрана, а уже за ними - санаторий. Здесь было несколько строений, а в самом центре располагались облицованные ореховым деревом апартаменты Сталина. В них жили министры. В комнатах для гостей - замы. И дальше все по чинам. Мое появление в санатории произвело некоторое замешательство среди администрации: где же по чину можно меня поместить? Чтобы облегчить им задачу, я вызвался жить там, где жила охрана.
Меня всегда интересовала личность Сталина, и я стал расспрашивать о нем обслугу. Мне показали лодку, в которой Сам плавал по озеру. Одна последняя скамейка в этой лодке имела отверстие: на случай, если вождь захочет справить нужду.
Зайдя в бильярдную комнату, я с удивлением увидел, что в нее ведут 6 дверей. При ближайшем рассмотрении оказалось, что двери вели в туалетные комнаты. Или медвежья болезнь, подумал я, или камуфляж, чтобы запутать противника.
- И много ли раз товарищ Сталин сюда приезжал? - поинтересовался я.
- Один только раз,- был ответ.- Товарищ Сталин сказал: "Хорошая дача, только много комаров... Подарим ее товарищу Жданову". И подарил.
