Ознакомительная версия.
Общение с таким человеком, как Черчилль, который позже был признан в Британии человеком столетия, безусловно, обогатило Елизавету. Впрочем, она так добросовестно исполняла свои обязанности монарха, что и Черчилль извлекал уроки от общения с ней. Её серьёзность по отношению к государственным обязанностям отмечал Джон Колвилл – личный секретарь премьер-министра. Однажды, во время очередной встречи, Елизавета поинтересовалась его мнением по поводу свежей телеграммы из Белграда. Уинстон Черчилль телеграммы не читал, поэтому своего мнения высказать не смог. На Даунинг-стрит он вернулся раздосадованным. Поначалу к таким встречам он относился весьма формально, не задаваясь мыслью, что вообще можно обсуждать с молодой женщиной. Но потом понял, что королева в курсе всех происходящих событий, ведь она получает точно такую же корреспонденцию, что и он сам. У неё есть своё мнение, и она готова обсуждать его. После того случая, он тщательно готовился к аудиенциям и очень внимательно просматривал последние сообщения[134].
При вступлении Елизаветы на престол между нею и Черчиллем возникли разногласия по вопросу, связанному с прямой трансляцией её коронации в июне 1953 года. Премьер-министр был настроен категорически против демонстрации одного из величайших таинств и многовековой традиции, некогда носившей даже сакральный характер. Королева и сама поначалу сомневалась, однако, поняв, что преимуществ было больше, чем недостатков, она дала согласие на съёмку. Черчилль же своего мнения так и не поменял. Однажды Елизавета сказала: «Я нахожу его очень упрямым. Тем не менее, я очень многому научилась у этого старого воина»[135]. Во время похорон Уинстона Черчилля в 1965 году Елизавета допустила, чтобы семья Черчиллей, которой была выделена королевская карета, появилась после неё и покинула церемонию раньше, чего прежде никогда не было (разумеется, всё это было заранее спланировано) – таким образом, королева выразила своё глубочайшее уважение этому человеку и его семье. Больше Елизавета II так никого из премьер-министров не выделяла.
Именно с Черчиллем королева выработала определённый порядок проведения еженедельных аудиенций, на которых через некоторое время в 1955 году его сменил второй премьер-министр, Энтони Иден. Королева не раз отмечала, что этот человек очень внимательно прислушивался к её советам. Одной из тем их первых встреч был вопрос замужества сестры Елизаветы, принцессы Маргарет-Роуз с разведённым военным командиром, членом двора Питером Таунсендом. Когда же возник Суэцкий кризис в 1956 году, в обществе появилось сомнение в компетентности королевы во внешнеполитических вопросах. В этих обстоятельствах Иден счёл своей первостепенной задачей осведомлять королеву о многих деталях Суэцкой военной операции, предоставив доступ к самым секретным государственным документам. Елизавету, как главу Содружества, серьёзно беспокоили возможные последствия операции для отношений Великобритании со странами-членами организации, а также её влияние на общественное мнение в США. В дальнейшем королева будет опираться на этот опыт при общении с Маргарет Тэтчер во время Фолклендской войны.
Далее в 1957 и 1963 годах возникали такие ситуации, при которых Елизавета была вынуждена прибегнуть к двум другим своим прерогативам – роспуску парламента и назначению премьер-министра по собственному усмотрению (после проведения консультаций с влиятельными деятелями партии тори). Первым королева выбрала Гарольда Макмиллана, а затем в октябре 1963 года Александра (Алека) Дуглас-Хьюма.
Вначале королеве было довольно сложно найти общий язык с Макмилланом (годы жизни 1894–1986). Он недостаточно серьёзно относился к ежегодным официальным поездкам в королевское имение Балморал, а еженедельные аудиенции воспринимал как формальность. Кроме того, как отмечает биограф Макмиллана Чарльз Уильямс, их общение, равно как и общение премьера с супругом Елизаветы, напоминало «чтение лекций» преподавателя студентам. Так, например, перед парламентскими выборами 1959 года, он подробнейшим образом разъяснил Елизавете, что она не обязана удовлетворять его просьбу о роспуске парламента (а также объявлении выборов) и может отказать в этом[136]. Аналогично, самым тщательным образом он в течение двух часов разъяснял Елизавете о целях своей поездки в Африку, которая должна была состояться в ближайшем будущем[137]. Королеве, как очень дипломатичному человеку, всё же удалось наладить с ним взаимопонимание. Вместе с тем, постоянная демонстрация Макмилланом своего интеллектуального превосходства привела к тому, что при посещении им Балморала, например, один из секретарей королевы получал инструкции развлекать премьера, совершая с ним долгие прогулки по парку, лишая его таким образом возможности поучать молодую Елизавету. Среди вопросов, которыми королева и премьер занимались вместе, в частности, были следующие: обсуждение идеи принца Филиппа о целесообразности внесения изменений в название династии для будущих внуков Елизаветы (Маунтбэттен – Виндзор)[138], открытие памятника президенту Кеннеди в 1965 году, планирование празднования 250-летия Даунинг-стрит 10 в 1985 году, когда Макмиллан (лорд Стоктон) уже был на пенсии. Королева прислушивалась к советам опытного политика и после его отставки, в частности, при назначении следующего премьер-министра.
Когда в 1963 году этот пост занял Алек Дуглас-Хьюм (годы жизни 1903–1995), он был первым политическим лидером, которого королева хорошо знала и до его премьерства. Дуглас-Хьюм был другом детства Елизаветы Боуз-Лайон, королевы-матери. Перед Елизаветой II встала непростая задача придать официальный характер их регулярным встречам, так как она, как и во всём, не хотела отходить от протокола. Однако, премьерство Дуглас-Хьюма оказалось недолгим. Он занял свой пост в связи с неожиданной болезнью Гарольда Макмиллана[139], смертельный диагноз которого в итоге не подтвердился. Уже в 1964 году премьер-министр сложил свои полномочия, передав бразды правления лейбористам во главе с Гарольдом Вильсоном (годы жизни 1916–1995)[140].
Во внешней политике Вильсон продолжил курс на вступление в Европейское Экономическое Сообщество. В области экономики его правительство не добилось успеха, более того, – в 1967 году состоялась девальвация фунта стерлингов, что послужило причиной «бархатного» вето де Голля, не позволившего Великобритании вступить в ЕЭС. Парадоксально, но именно лейбористское правительство увеличило выделяемую государством сумму на королевский Цивильный лист чуть ли не в 1,5 раза, что не могло не радовать королеву. Однако, согласно историку Хардману, между Вильсоном и королевой всё же были более напряжённые отношения, если сравнивать с другими премьерами, хотя сам Вильсон считал себя чуть ли не «любимчиком»[141]. На самом деле, Елизавета II абсолютно ко всем премьер-министрам всегда относилась очень лояльно, не показывая своих истинных чувств.
Были расхождения во взглядах и со следующим премьером-консерватором Эдвардом Хитом (годы жизни 1916–2005; премьерство 1970–1974). Видный европеист Хит считал, что основная задача Британии – это европейская интеграция, королева же, как глава Содружества, была обеспокоена соблюдением интересов этой организации, а они, безусловно, пострадали бы в случае вступления Великобритании в ЕЭС. В своих мемуарах бывший премьер отзывается о королеве как об очень талантливом монархе, с которым на аудиенциях можно было свободно обсуждать внешне– и внутриполитические проблемы без недомолвок, не опасаясь утечки информации. Он считал, что Елизавета является не только очень серьёзным и осведомлённым политиком, но также обладает чувством юмора и пониманием, что так важно для выстраивания не только дипломатических, но и простых человеческих отношений[142]. С этой целью иногда устраиваются мероприятия, имеющие неформальный характер (такие как, например, обед-барбекю), на которые могут быть приглашены не только премьер-министр с семьёй, но и прочие политические деятели. Описывая одну из таких встреч, Эдвард Хит отмечает, что она проходила в очень дружеской обстановке – в то время как королева и герцог Эдинбургский лично занимались приготовлением мяса-барбекю, Хит беседовал с другими гостями, расположившись на берегу озера[143]. Вопросы политики на таких встречах, как правило, не обсуждаются. К слову, в этой связи очень любопытно привести воспоминания Дикки Арбитера о личных встречах с королевой в неформальной обстановке. Он отмечает, что такие «частные вечеринки» проходят без прислуги, и королева, её супруг и прочие члены королевской семьи не считают зазорным ухаживать за гостями лично, при этом поддерживая непринуждённый дружеский разговор. Вспоминая пикник в замке Балморал с королевской семьёй 1988 года, Арбитер описывает свой шок, когда на предполагаемое место отдыха королева отвезла его лично на своём «Рэндж Ровере», а после еды они вместе мыли посуду[144]. Конечно, это может оказаться и сильным преувеличением бывшего пресс-секретаря, и королева, вероятно, до такой степени не нивелирует субординацию, но то, что даже королевским особам не чужд простой быт – факт. То, что должно оставаться за закрытыми дверьми Букингемского дворца, как правило, там и остаётся, а люди видят и знают ровно то, что они должны видеть и знать.
Ознакомительная версия.
