У англичан такие охотники именовались «кечами», а у голландцев — «яхтами». Да, тогда это слово обозначала небольшой скромно вооруженный вспомогательный боевой корабль. В задачи яхт входило сопровождение собственных подбитых «больших кораблей» в родной порт, охрана на стоянке и ночью, посыльные функции… да мало ли работы маленькому кораблику! Ну а имя происходит от голландского «яхт» — «охота» и обозначает, всего лишь, охотничью собаку. Задача та же — обнаружить, загнать, помочь завалить сто пушечного «медведя».
День второй и третий этой битвы ничего особенного не представляли. Англичане так же методично атаковали, а затем оттягивались к западу. Голландцы так же послушно наступали раз за разом на те же грабли, позволяя втягивать себя в бой по частям, и каждый раз самому де Райтеру приходилось с помощью «ядра» флота — нескольких мощных кораблей, куда он поставил капитанами людей, все-таки выполняющих даже странные на их взгляд приказы — ломиться на помощь, и спасать окружаемых и растерянных соотечественников. Разве что на третий день флоту Республики здорово повезло: они захватили в плен целого английского адмирала, адмирала Эскью. Захватили прямо вместе с его флагманским кораблем. Это был первый и последний такой случай в истории английского флота. Нидерландцам помогло, конечно, то, что корабль на мель сел. А вот не нужно было пытаться такую тяжелую посудину провести там, где для нее места нету! Даже если очень хочешь выиграть время и добраться до второй своей эскадры, проложив курс через мелководье. И вот сто пушечному «Prince Royal» не удалось проскочить коварный песчаный нанос. Корабль был немедленно атакован, захвачен и сожжен.
Но долго так продолжаться не могло. Наступал день четвертый.
Да, а почему, собственно, так получилось? Почему силы англичан были разделены и только безалаберность и недисциплинированность голландцев позволила им вновь встретиться? А все дело в хорошо налаженном шпионаже.
В жизни все бывает, и вот перед нами пример, что слишком хорошо — тоже не хорошо. Дело в том, что многочисленная и разветвленная шпионская сеть помогла англичанам эту войну… проиграть. Ага, проиграть — забегу уж немножко вперед.
Англия знала о Нидерландах все. Сколько кораблей, куда, где, какой состав экипажей, какие слабые и сильные стороны капитанов и адмиралов… Шпионы исправно снабжали начальство информацией. И не то, чтобы шпионы оказались ленивыми или нелюбопытными, врали бы там или двойную игру бы затеяли… Нет, информация была абсолютно честной, правильной и ее было много. Кто знает, не будь столь много — может англичанам больше бы повезло?
Для примера приведу ту же Францию. В ту пору — сильнейшая держава на континенте, Король-Солнце, как-никак, на троне. Английские шпионы раскопали секретный договор аж от тысяча шестьсот тридцать седьмого года между Францией и Нидерландами о возможном союзе против Англии же. Значительная часть английских сил отныне сторожила Францию. И вот, накануне битвы в Лондоне получили шокирующее известие: французский флот покинул свою главную базу в Тулоне, на Средиземном море, и направляется к Гибралтару!
«Все! — решили англичане. — Это по нашу душу!» И — как результат — мало того, что очень много кораблей просто не участвовали в в первые три дня в боевых действиях против голландцев, так еще и оба командующих английской эскадрой непрерывно оглядывали горизонт в поисках французских вымпелов. Вот почему болтался на западе Руперт со своей эскадрой, вот почему отходил на запад Монк.
А забавность заключается в том, что ни Нидерланды, ни Франция про тот договор вообще не вспомнили! И французский флот шел всего лишь чуть развеяться в гостеприимном Лиссабоне…
А вот когда полу годом позже Франция вступила в войну по-настоящему, то этой новой информации Карл II просто не поверил. За что, конечно, и поплатился.
Но пока наступает четвертый, решающий день битвы. Это сражение так, кстати, и назовут — «Четырехдневная битва». В ночь перед днем четвертым де Райтер в очередной раз собрал господ адмиралов. Положение было сложным. Англичан изначально было больше, но была надежда разбить их по частям. А тут едва не разбили по частям самих голландцев. Я не знаю, что там говорил господин лейтенант-адмирал Михаель де Райтер своим адмиралам, «допрыгались, мол, господа адмиралы!», наверное, но эффект это возымело.
Четвертый день сражения показал, наконец, уже настоящий линейный бой, как он будет описываться потом в учебниках по морскому делу.
Забавно, но мы до сих пор точно не знаем, как именно происходил тот главный бой. Специальных корреспондентов с фотографами на кораблях, понятно, не было, так что картина составляется из рапортов участников своим адмиралтействам, написанных по возвращении. А в таких рапортах «наши» всегда молодцы, «ихние» — подлецы, обстоятельства против, но мы все преодолели, ура, дайте нам медаль побольше. Так и тут, согласно рапортам англичан, флот Республики выиграл исключительно дьявольским попущением и если бы лично Сатана не помогал де Райтеру, то мы бы ужо ему дали! А по рапортам голландским выходит все наоборот: мол, дьявольские козни англичанам не помогли, потому что за нами Бог и Правда.
Ясно однако, что голландцы проявили в этом бою просто чудеса дисциплины и даже — случай невероятный в те времена на море! — капитаны бросали на полпути захват очередного британского «приза» только для того, чтобы помочь товарищу, дела которого не столь хороши. Тактика де Райтера была проста. Пользуясь преимуществом в числе малых, а значит скоростных кораблей, он отрезал «кусочки» от флота Руперта и Монка, прижимал их к своему «ядру» из нескольких самых тяжелых линкоров, совместным огнем которых и превращал красавцы-фрегаты в чадящие и горящие деревянные обломки.
Битва была проиграна англичанами вчистую. Голландцы за все четыре дня потеряли шесть кораблей, в основном — небольших, а англичане лишись более двадцати, в том числе на дно и в голландские порты в качестве «призов» отправились все флагманы английского флота. Это был разгром.
Но война — война еще продолжалась полтора года.
Английские шпионы все так же помогают победе Республики, сами, конечно, того не желая. Они, например, в одной из следующих битв узнали о подкреплении, посланном де Райтеру, раньше самого де Райтера, в результате англичане бегут с поля боя, когда дожми еще чуток — и подкрепление могло бы и не успеть.
Но и это не все. Карл так привык, что он знает все-все-все, что неожиданное появление того же де Райтера не то, что в английских водах, а в лондонских доках, стало причиной массовой паники и бегства населения из Лондона: все решили, что сейчас будет оккупация. Я говорю про знаменитый «Рейд на Чатем». А просто-напросто посыльный шлюп, который де Райтер отправил с сообщением в Адмиралтейство о своих намерениях, сел на мель и прибыл к шпионам в Адмиралтействе, когда голландцы уже бомбардировали верфи противника.
Война закончилась безусловной победой Республики Семи Соединенных Провинций: нидерландским купцам разрешили напрямую торговать с английскими землями, британцы оставляли занятые ими было голландские колонии в Южной Америке, а в ответ получали Новый Амстердам, который тут же мстительно переименовали в Нью-Йорк. Можно было просто заплатить и не отдавать Манхеттен и окрестности, но голландцам денег было жалко.
Денег голландцам было жалко и это уже скоро станет чуть ли не главной причиной их краха, но пока Золотой Век еще продолжается и в Амстердаме да Гааге принимают решения, меняющие судьбы половины мира. Но это уже совсем, совсем другая история.
Несколько слов о прошлом и будущем
В этой книжке я рассказал о трех замечательных, даже показательных битвах. Ну а дальше, что же случилось дальше? Золотому Веку Нидерландов оставалось недолго. И хотя Петр Первый, приехав в страну, все еще восхищался «парадайзом», но это были последние отблески уходящего золота. Слишком много врагов накопила Республика, и внешних и внутренних.
Но как бы то ни было, а Республика пережила еще и взлеты, и падения, и «тихие годы» века следующего, восемнадцатого, меняла и имена, и форму правления. Пока на упоминавшемся уже в этой книге Венском конгрессе тысяча восемьсот пятнадцатого года Россия и Англия, кривившиеся от слова «республика», как от лимона без чая, не договорились превратить, наконец, Нидерланды в королевство. И так уж получилось, что королем назначили работать дальнего потомка того самого хитрого фризского штатгальтера, Фредерика-Генриха, который взошел на нидерландский престол тоже под именем Вильгельма. Короля Вильгельма I. А потом были и король Вильгельм II, и король Вильгельм III, так что в истории королевского дома Оранских всегда присутствовала небольшая путаница.
А тогда, в веке семнадцатом, юный принц Оранский Вильгельм III, кстати, проявил себе вежливым человеком и выполнил заветные желания и лорда-протектора Кромвеля и короля Карла II. Кромвель, как вы помните, желал, чтобы Вильгельм никогда не смог бы сесть на нидерландский трон. Ну а Карл II хотел наоборот, чтобы Вильгельм все-таки стал носить корону. Вильгельм угодил обоим желаниям: он стал королем, но королем… английским. В самом деле, бойтесь своих желаний — они могут исполниться! Но это уже совсем другая история.
