История агрикультуры юга России XVIII в. имеет еще более оригинальный опыт орошаемого земледелия. Правда, масштабы его применения сравнительно невелики, специфичны и условия, но с точки зрения выживания населения и истории культуры земледелия он, несомненно, имеет выдающийся интерес.
Астраханские «ильменя»
Речь идет о земледелии в пойме Волги возле Астрахани. Здесь разлив по луговой стороне захватывал площадь до 30 км ширины. Вода стояла долго (с начала мая до первого июня) и убывала к 10 июля192. «Местоположение» же, как говорили в XVIII в., близ города и далее к Каспию «состоит из бугров, лежащих длиною от запада к востоку, между собою параллельных»193. Между ними были длинные озера, «ильменями» называемые. «По ильменям в камышах грунт иловатый, тонкой и вяской». Иначе говоря, переполнены они плодороднейшим речным илом, поскольку «ильмени протоками соединялись с Волгой и в разлив заполнялись полой водой, приносившей ил.
Эту-то землю (а в окрестностях Астрахани было отведено дворянам земель, заселенных крестьянами, 7651 десятина)194 использовали для орошаемого земледелия.«…Татары, также и частию поселенные вновь дворянами на покупных…землях крестьяне, находя между бугров способные ильменя, обсушивают земляными валами и пообсушив на оных пашут и сеют просо и по малой части горох, пшеницу, рожь, овес, семя алляное и конопляное, ячмень, гречу, пшеницу турецкую (которая растет шишками), пшеницу бухарскую (коя бывает кистями)»195, а также огородные культуры.
Валы или плотины достигают высотой до метра и выше. С их помощью «запирают находящуюся в ильменях прибылую как от морских ветров, так и заливающуюся чрез берега рек полую воду»196. В течение лета вода испаряется. «Потом, на другое лето уже пашут на волах сохами, а после боронят и разделяют всю вспаханную землю грядами, а между оных каналами, коими для полива сквозь зделанныя валы пропускают по всей пашне… сколько потребно воду». Сеют два года подряд, а на третье лето вновь устраивается своеобразный «пар», отдых земле: «на те пашни для удабривания земли напускают воду, которая тем же летом высыхает»'97.
Таким образом сформировался оригинальный трехпольный севооборот (влияние парового трехполья здесь несомненно!). Вместо парового поля — пашня здесь затапливается водой, несущей плодороднейший ил, высохшая земля отдыхает, а два года идет севооборот орошаемого земледелия. Конечно, устройство каналов — операция очень трудоемкая. Однако урожайность в итоге очень неплохая: просо — сам-10, горох — сам-4, греча — сам-4, ячмень — сам-3, рожь — сам-2, овес — сам-3. Обычная яровая пшеница давала ничтожную прибыль, но привозные сорта пшеницы давали изумительный урожай: турецкая пшеница (та, что растет «шишками») — сам-17 (т. е. около 20 центнеров с десятины), а бухарская пшеница давала буквально баснословный урожай в сам-150 («пшеницы бухарской во 150 раз»)198. Причем это точные сведения источника, автор которого в другом месте текста вновь повторяет: «Урожай… пшеницы турецкой в 17 раз, пшеницы ж бухарской во 150 раз, кунжуту в 15, перцу стручковому в 70 раз»199. Следовательно, урожай бухарской пшеницы — 192 центнера с десятины (с гектара чуть меньше) при ориентире на норму высева в 8 четвериков на десятину. Конечно, реальнее предположить, что высев был очень редким, скажем, в 4 четверика. Но и при этом условии урожай будет св. 90 центнеров с десятины. Трудно поверить в столь невероятную практику!! Причем сколь разителен контраст между урожайностью обычных полевых культур и специализированным сортом!
Этот опыт невиданной интенсификации и продуктивности в астраханских «ильменях» был возможен лишь на очень небольших площадях. Привозные сорта пшениц занимали очень небольшую площадь среди множества других культур. Да и в целом масштабы этого уникального по агроприемам земледелия были, видимо, невелики.
Топографическое описание Астраханской губ. написано было в 1785 г. человеком, несомненно обладавшим незаурядными познаниями в земледельческой практике и проявившим пытливый интерес к опыту и астраханских, и моздокских, и кизлярских земледельцев. Оно заслуживает доверия. Но вот спустя два десятка лет в другом, правда очень кратком, Топографическом описании Астраханской губ. Лохтина, опубликованном в 1806 г., практике земледелия на астраханских «ильменях» уделено очень мало внимания (как и другим вышеуказанным районам), и там о ней сказано буквально следующее: «А татары, высушивая речные заливы, по здешнему ильмени, сеют на оных арбузы, дыни, капусту и разные поваренные растения»200.
Вывод из этой ситуации неоднозначен. Либо автор дал чисто поверхностное описание, где исчезли не только полевые культуры, но даже русские крестьяне, занимающиеся здесь земледелием. Либо это итог общих изменений в сельском хозяйстве Юга России, произошедших за названные 20 лет. А эти изменения были очень большими. Хлебопашество Юга России (Нижнего Поволжья, Дона, Северного Кавказа и др.) сделало резкий скачок, намного увеличив массивы земель под зерновыми культурами. Товарный хлеб пошел не только в черноморские порты (прежде всего в Таганрог, Одессу и др.), но и в Среднюю Азию, не говоря об Астрахани. В этих условиях «ильменное» хлебопашество могло стать невыгодным и… исчезло. Уже в 80-х годах XVIII в. наблюдатель отмечал отсутствие в Красном Яру земледелия. При этом отмечалось, что «раньше пахали по ильменям (осушенным), сеяли овес и пшено. Плугом и сохою и боронили на лошадях и волах по одному и по 2 раза», а ныне ничего нет201. Разумеется, это всего лишь предположения и вопрос следует изучить дополнительно.
Ломка трехполья
Возвращаясь к проблемам «модернизации» трехполья, следует отметить и иную возможность вырваться из жестких рамок парового трехполья. Эта возможность предоставлялась в том случае, если ту или иную культуру можно было выключить из севооборота. Народная агропрактика издавна выделила такую культуру. Это была конопля, способная при соответствующих условиях расти на одном и том же поле многие годы подряд. Это свойство конопли особенно было использовано во второй половине XVIII в., когда получила бурное развитие парус но-полотняная промышленность. В районах, где были наиболее благоприятные условия для конопли (главным образом, северо-запад Курской, северная полоса Орловской, почти вся Калужская губерния и др.), поля, ближайшие к селениям, а иногда и часть усадебной земли, отводились под конопляники. Регулярные высокие урожаи эта культура давала лишь на обильно удобренных землях. На десятину конопли вносилось в два раза больше, чем можно было внести под рожь, — до 3 тыс. пудов навоза и более202. Ни одна культура (включая рожь и пшеницу) не выдерживала такой огромной дозы удобрений. Десятина удобренного конопляника стоила вчетверо более десятины навозной полевой пашни203. При всем этом возможности конопли были уникальны.
Наконец, был еще один путь избежать узких рамок трехполья — это полный отказ от него. Однако в XVIII в. это случалось крайне редко, т. е. для этого необходимы были особо неблагоприятные или, наоборот, благоприятные условия. И все-таки в указанный период это случалось. На далеком севере, в Архангельской губ., трехпольного севооборота по существу не было. Правда, железное давление традиции сохраняло его чисто внешнюю сторону. Под Архангельском рожь была малоэффективной культурой прежде всего потому, что вегетация ее сильно затягивалась: спела она лишь через 12 месяцев после сева, а часто и через 13 месяцев. Урожай ржи «в лутчем году не более сам-4»204. Зато ячмень поспевал за 2,5–3 месяца, а урожай давал сам-8 и даже сам-10. Он и был основной культурой трехполья: два года подряд сеяли ячмень, а потом год поле было под паром («хлеб обыкновенно более один ячмень. Сеют некоторые крестьяне также и рожь, однако очень мало»)205. Таким образом, три поля здесь чистая формальность. Производство лишь одной культуры требовало удобрений. Наличие обильного количества сенокосов и лугов давало возможность иметь достаточно скота и, следовательно, навозного удобрения206. А на Мезени после парения ячмень сеяли подряд не два, а три и даже четыре года207. Таким образом, по существу трехполья здесь и не было.
В селениях, расположенных в непосредственной близости к крупным промышленным центрам, в первую очередь к Москве, наблюдался также отказ от трехполья, но суть процесса была уже иная. «Поселяне, и особливо живущие по близости Москвы, упражняются в сажании огородных овощей… так что во многих селениях почти все поля обращены в огороды»208. Во второй половине XVIII в. сосредоточение городов Боровска и Вереи на производстве лука и чеснока захватило и пригородные селения. Наконец, огородническая профессиональная ориентация Ростова, Петровска и специфические условия вокруг озера Неро способствовали появлению в конце XVIII — начале XIX в. поселений, специализирующихся на огородных культурах. Разумеется, таких районов, где отказ от полевого земледелия был бы более или менее значительным, в ту эпоху было очень мало и их роль была ничтожна. Можно указать еще один пример отказа от трехпольного севооборота. Это район вокруг г. Мологи, где сильные разливы Волги и ее притоков привели к ориентации селений лишь на яровые культуры («в некоторых из сих селений сеют яровую только рожь, а в других — один только яровой хлеб»)209. Наконец, встречались и случаи отклонения от парового трехполья с тенденцией к многополью. Мы имеем в виду применение в некоторых районах чего-то вроде занятого пара — посев в паровом поле репы. Это давало возможность вносить под репу гораздо больше удобрений, чем под озимые хлеба. В Дмитровском у. Московской губ., — писал современник, — «есть отменный и преполезный способ земледелия… в паровое поле сеять репу, под которую кладут навозу более, нежели под рожь… Потом на репищах на другой год яровую пшеницу и ячмень. И на сих местах хлеб родится гораздо лучше»210. В Переяславль-Залесской провинции загонки под репу пахали в июне, потом две недели парили, потом вносили в почву навоз, пахали второй раз, сеяли репу (семена, смешанные с песком) и боронили211. В Гжельской, Гмелинской, Гвоздинской и других волостях Бронницкого у. Московской губ. в помещичьих селениях систематически сеяли репу «на полях и задворках», т. е. дальних полях, «а после того на репищах сеют овес и лен»212. В Калужской провинции в 60-х гг. XVIII в. «репу сеяли по большей части в полях между хлебом»213. Иначе говоря, это было тоже нечто вроде занятого пара. Регулярно сеяли репу и в Оренбургском Заволжье (срок сева очень поздний — около 8 июля)214. В Тверской губ. репа была на лядах215. И на севере Тамбовщины, в Елатомском у., где основная почва песчаная и глинистая, репа «по большей частию сеется на местах, вычищенных из лесу»216. Причем поскольку росчисти в первый год не засевались, то репище также играло здесь роль занятого пара. Например, в Бежецком у. в первый год сеялась репа, на второй — ячмень, на третий — озимая рожь и т. Д-217 Практика занятого пара проникла даже на далекий север. В Архангельском у. широко практиковался сев ржи и редьки на полях. Правда, в суровых условиях здешнего климата эти культуры помещали не везде, а лишь около лесов и «на песках, закрытых илом»218. В Олонецкой губ. ввиду дефицита на овощи («огурцы почитаются в сей стране некоторою редкостью», а редька и бобы родятся «в малом количестве») широко практиковался посев репы: «урожай репы во всей губернии обилен. Из нее приготовляют не только кушанье, но и квас, который служит вместо обыкновенного питья жителям сего края»219.
