оправдание: на месте прежних городов – теперь жалкие деревушки, а древний монастырь где-нибудь в горах, верстах в двадцати от жилья. А здесь к нам кроме муллы, явился ещё и староста церковный, православный грек из прихода, очень озабоченный судьбою древнего памятника. Он долго рассказывал нам о том, как вода попортила левую церковь, и горько жаловался на что-то. Главная церковь переделана в мечеть, побелена, и мозаичный пол покрыт циновками; боковые же церкви разрушаются. На стенах крайней слева можно видеть под штукатуркою фрески, и если бы приложить сюда некоторые средства, то можно было бы восстановить полную роспись фресками века Комнинов. О богатствах монастыря, его драгоценных сосудах, чудотворных иконах Богородицы св. Луки, Димитрия и проч., много говорят и летописцы в хронике грабежей латинян под 1204 годом.
Пантократор. Мозаика внутреннего партэкса монастыря Хора, ныне мечети Кахрие-Джами
IV. Внутри Константинополя
Как легко делать экскурсии в приморском городе по берегам, так трудно обозреть его внутренние части, и это общее правило получает особенную силу здесь, в Стамбуле. От моста Галаты вы ещё могли пользоваться конножелезною дорогою и экипажами для главных улиц, хотя езда по булыжным мостовым Стамбула была своего рода испытанием. Но на других пунктах экипажей вовсе нет, и к вашим услугам только верховые лошади; если вам недалеко ехать, то, пожалуй прогулка верхом будет и приятна и разнообразна. Но что делать, если надо ехать несколько вёрст по закоулкам, где двум осликам трудно разминуться, где на улицу выдвигаются табуреты кейфующих жителей с шашечными досками, где балконы мушарабие висят над самой вашей головой, будь вы даже среднего роста, и на голову вашу вместо прежних заклятий гяура, сыплется шелуха семечек, которыми тешатся соглядатаи уличной жизни? Вот вопрос, который мы пробовали решить на разные лады, но который оканчивался всегда одним способом – экскурсией по пешему хождению.
Внутренность Константинополя столь же, если не более, разнообразна, как его окраины, и если бы можно было добыть какие-либо статистические данные о различных кустарных промыслах, в нём производящихся, и восстановить при этом сведения о промышленности древней столицы, то картина вышла бы очень характерная. К сожалению, одного вовсе нет, другого ещё не дано, и пока приходится положиться на одни собственные наблюдения. Стамбул почти вовсе не имеет фабрик и заводов, – одни только неугомонные пароходики компании «Шеркет» с раннего утра и до поздней ночи окутывают его дымом. И между тем, Стамбул – город мануфактурный, но все его производства или ручные, или кустарные, с примитивными приводами и машинами. Известная забавная ошибка того туриста-француза, который увидав ручной привод шерстобитов, принял его за музыкальный инструмент. Разные местности города ещё переполнены кожевниками, лудильщиками и медниками, шерстобитами ткачами, крамарями и пр. Разнообразное население Турции собирается сюда для работы, и мастера Бруссы (совр. г. Бурса – Прим.Ред.) и Багдада мешаются здесь с лезгинами, болгарами и анатолийцами. Но как жалок вид этих ремесленников, напрасно истощающих свои силы и искусство в неравной борьбе с фабрикантами Англии! Сколько бы и где бы вы ни ходили по Стамбулу, везде вы выносите впечатление бедности, упадка, медленного вымирания промышленности, и как богат ещё недавно казался Каир, которого промыслы имели свой рынок! Недолго остаётся жить прежнему Стамбулу, и близко время, когда самые бабуши будут работаться только для любознательных иностранцев. Сравните же эту бедность с блестящим торговым и промышленным состоянием Византии, которая была в своё время поставщицею всего Запада, куда ехали из Венеции и Генуи для выучки, где торговый флот был так велик, что теснил собою военные суда в гавани, где благотворительные учреждения, госпитали и приюты были так богаты, где на ряду со всеми прихотями и роскошью процветало искусство всех родов, и музыка – инструментальная и вокальная, полковая и церковная – занимала громадный персонал, где изготовлялись «хитрости», от златотканных одежд и фабрикации колоссальных мозаик до часов и автоматов. Со времён Юстиниана так много выделывалось именно в столице шёлку, что в XI веке, во время процессий, улицы от дворца до Св. Софии буквально устилались драгоценными шёлковыми материями. Все богатства Византии проистекали из ее художественной промышленности и исчезли вместе с нею; ее наследники – Палермо и Амальфи – уступили в свою очередь Пизе и Флоренции, эти – Генуе и Венеции.
В древности весь Константинополь делился на ряд больших рынков и форумов, и самые великие императоры озаботились их пышным убранством. Постепенно росшая империя оттесняла эти рынки дальше, и первый из них около дворца – Августеон, скоро стал уже парадною площадью, на которой не было торговли. Форум Константина был устроен уже на втором холме, а за ним, по берегам Мраморного моря, были расположены: хлебная площадь, форум Феодосия, Амастрийский, Аркадия; их расположение в южной полосе города соображалось, очевидно, с бывшими здесь гаванями, но также и с главным путем или улицею триумфов. На этом пути ныне всё изменилось, и продолжительная работа потребна прежде, чем исследователям удастся отыскать и наметить хотя места прежних памятников. Один из исследователей, Скарлат Византий, был убеждён, что каждая большая мечеть Стамбула стоит на месте какой-либо древней церкви, и его мысль безусловно верна, хотя неверны самые сближения.
Рис. 22. Колонна императора Маркиана
Уже на самом углу улицы, против Св. Софии, стоит одна мечеть, другая, с несколькими тюрбе – выше, и между ними стоит ещё так называемая горелая колонна, знаменитый столп императора Константина, из порфира: «в том же столпе лежат запечатлены округи Христовы (12 кош), и Ноева ковчега скира, чем Ной ковчег делал, и камень, из него же Моисей воду источил». Бронзовую статую Аполлона, стоявшую на колонне, Константин велел принимать за свою собственную и лучи сияния на голове сделал из святых гвоздей. Возможно, что под колонною доселе ещё хранится заложенный палладий города; сама колонна крайне пострадала от молнии при Комнинах, от землетрясений и пожаров; барабаны её составляющие, охвачены по швам бронзовыми обручами, имеющими вид лавровых венков. Немного вправо от колонны, на дворе мечети Нури-Османие («Свет Османа»), стоящей перед одним из входов в базар, в укромном садике стоит порфировый саркофаг, а на другом дворе виден великолепный мраморный помост от бывшей церкви. Весьма возможно, что на месте этой мечети стояла некогда церковь во имя 40 Мучеников Севастийских, построенная Маврикием, в свою очередь, на месте тюрьмы и что саркофаг этот заключал в себе тело Василия Македонянина, знаменитого воителя из
