Турции и Германии, но также и против интересов России. Поэтому российская дипломатия несмотря на то, что отставка Венизелоса была расценена союзниками как победа германофилов, была довольна. Демидов писал Сазонову: «Не могу лично не порадоваться случившемуся». В тот же день Э. Грей сообщил А. Бенкендорфу, передававшему ему запоздавшие условия России о вступлении Греции в войну, что после отставки Венизелоса «инициатива со стороны Греции невозможна и что дело 32 отложено».
В отличие от У. Черчилля, который ошибочно обвинял только одну Россию в отводе греческой помощи, игнорируя влияние в Греции прогерманских кругов, и требовал покарать Россию отказом от соглашения о Стамбуле и проливах [19], Асквит и Грей предпочитали более тонкую тактику. Оценивая важность людских ресурсов России, зная о предложениях Германии начать сепаратные переговоры с российским правительством, они пришли к выводу о необходимости еще крепче привязать Россию к Антанте с помощью нового соглашения о Стамбуле и проливах.
Была и еще одна весьма важная причина, побудившая Англию пойти на эту «ломку традиционной политики» в отношении России, а именно — желание с помощью довольно неопределенных обещаний облегчить привлечение новых союзников для успешного завершения Дарданелльской операции и осуществления английских планов на Востоке. 10 марта 1915 г. Грей сообщил Бенкендорфу, что «он превосходно знает, как трудно для России судить о своевременности активного выступления новых союзников, прежде чем императорское правительство не обеспечит себя соглашением с Францией и Англией по вопросу о Константинополе и проливах». По его мнению, «по заключении соглашения вопрос о новых союзниках упростился бы».
Рассмотрев российский проект соглашения от 4 марта 1915 г. и изучив вопрос об английских интересах в Азиатской Турции, Аравии, Персии и т. д., 12 марта английское правительство дало свое согласие на передачу проливов и Стамбула России [20] «в случае, если война будет доведена до успешного окончания и если будут осуществлены пожелания Великобритании и Франции как в... Оттоманской империи, так и в других местах, как это указано в... русском сообщении».
15 марта в памятной записке английского правительства С. Д. Сазонову У. Черчилль вновь выражал надежду, что российское правительство после столь удовлетворительного разрешения политических вопросов, связанных с Константинополем и проливами, даст согласие на участие Греции в Дарданелльской операции, так как греческие морские охотники и другие малые суда должны были оградить союзный флот от опасности со стороны австрийских и германских подводных лодок. В памятной записке, переданной английским посольством в Петрограде Сазонову накануне начала генеральной атаки Дарданелл, еще раз подчеркивалось, что, так как «Россия одна... получит непосредственные плоды этих операций», она «не должна... ставить теперь препятствий на пути всякой державы, которая может на разумных условиях предложить союзникам свою помощь». Такой державой в данный момент была Греция со своей флотилией. В этой же записке английское правительство сообщало о своем намерении привлечь к операциям Болгарию и Румынию и просило Россию «сделать все... чтобы придать сотрудничеству этих государств заманчивый для них характер».
После неудачной попытки англо-французского флота прорваться в Дарданеллы, разрушив внутренние форты турок, предпринятой 18 марта 1915 г., было решено форсировать проливы новым путем, предварительно овладев европейским берегом проливов, т. е. Галлипольским полуостровом, и разрушив форты с тыла. Только после этого союзный флот должен был пройти в Мраморное море. С этого времени начинается второй этап Дарданелльской операции — Галлипольская операция. Новый план предусматривал использование значительных сухопутных сил. Наряду с английскими и французскими дивизиями в Галлипольской операции должны были участвовать один русский корпус и крейсер «Аскольд», а также греческий добровольческий отряд из малоазиатских греков. В начале апреля 1915 г. представители комитета греков-беженцев с острова Лесбос обратились к посланникам держав Антанты с заявлением, в котором выражали готовность нескольких тысяч добровольцев «помочь общему делу борьбы с Турцией». Предложение было принято.
Несмотря на то что отсутствие необходимых союзникам сил нейтральных государств (и особенно Греции) ощущалось очень остро, английская дипломатия отказалась от каких-либо переговоров с новым греческим кабинетом Д. Гунариса, присягнувшим королю 10 марта 1915 г. Правительство Великобритании сконцентрировало внимание на более важном для него вопросе о привлечении на сторону Антанты Италии, что, в свою очередь, должно было вызвать присоединение Румынии, Греции и Болгарии. Все надежды на привлечение Греции к операциям против Турции Англия связывала с возвращением к власти Э. Венизелоса.
Отставка Венизелоса прошла тихо, хотя и не обошлось без мелких стычек венизелистов с роялистами. Надеясь на свое скорое возвращение и стараясь предотвратить внутриполитические столкновения, он призвал своих сторонников к порядку. С этой же целью бывший премьер-министр посоветовал королю, чтобы Гунарис не представлял в палате декларации и не приступал сейчас к выборам, так как все это заставило бы его самого и его многочисленных приверженцев «открыто высказаться и начать нежелательную борьбу против нового кабинета», а также объяснить народу «непоправимый ущерб, нанесенный нации» в результате отказа от присоединения к Антанте.
Желая упрочить свое положение в стране, а также завоевать доверие Англии и Франции, кабинет Д. Гунариса решил возобновить переговоры с Тройственным согласием на лучших для Греции условиях, чем те, которых добивался Венизелос. Новый.министр иностранных дел Греции Г. Зографос заявил посланникам держав Антанты, что Венизелос, по мнению нового правительства, слишком торопился в вопросе о Дарданелльской экспедиции, «не имея за собой ли точных уверений и внешних гарантий безопасности, ни твердых обещаний компенсаций».. Наряду с этим он сказал: «Если вы, джентльмены, хотите сделать нам хорошие предложения, то дверь открыта, заходите».
Инициатива Греции была поддержана французской дипломатией, которая стремилась расстроить планы как англо-греческого контроля в проливах, так и передачи их, а также Стамбула, под русское управление.
В начале апреля в Париж на переговоры с союзниками был послан греческий принц Георг. Основным условием, выдвигавшимся греческим правительством, была гарантия территориальной неприкосновенности Греции, что фактически исключало земельные уступки Болгарии. В связи с этим Е. П. Демидов писал: «Опасаюсь, что постоянное возбуждение Греции против Болгарин толкает греков к тому, чтобы воспользоваться названной гарантией, а равно и союзнической с нами солидарностью, чтобы безнаказанно и с полной обеспеченностью напасть на Болгарию и окончательно с нею расправиться».
Еще 21 февраля в беседе с английским военным агентом в Афинах начальник греческого генштаба Дусманис заявил, что наиболее эффективным способом оказания союзникам помощи могут быть действия Греции против Турции через Фракию (точнее через Дедеагач), и попросил прислать с этой целью 200 тыс. человек. Условие, ограничивавшее круг действий греческой армии Европейской Турцией при сохранении Болгарией выжидательного положения, по мнению российского и английского посланников, было «не лишено опасности» и «указывало
