Война не начинается внезапно; подготовка ее не может быть делом мгновенья.
Военный теоретик и историк, прусский генерал Каря фон Клаузевиц
Свершилось! 22 июня 1941, воскресенье 3 ч 15 мин, Западная граница
«Русские застигнуты врасплох!»
От Балтийского моря на севере и до Черного моря на юге содрогнулась земля. Запылала. Заволоклась дымом. Залилась кровью.
Бомбардировщики люфтваффе с черными крестами на крыльях сбрасывают свой смертоносный груз на заранее намеченные цели — аэродромы, склады горючего, железнодорожные узлы, военно-морские базы. Бомбы падают на освещенные беззащитные города, на спящих мирных жителей Прибалтики, Белоруссии, Украины.
Вслед за бомбардировщиками ринулись лавины танков. Непобедимая доселе армия Адольфа Гитлера, сметая все на своем пути и сея смерть, зловещим потоком хлынула на советскую землю.
Пограничные войска НКВД — 100 000 бойцов и командиров — не могли прикрыть границу, протяженностью в 3000 километров, не могли остановить трехмиллионную армию. Бронированная гитлеровская военная машина — 3800 танков, 600 000 грузовиков, должна была раздавить их, должна была смести их с лица земли.
Дислокация советских войск, не получивших приказа ввести в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ-41, предопределила ход событий.
ИЗ «ИСТОРИИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 1939-1945»
К моменту нападения гитлеровской Германии соединения и части приграничных военных округов не были отмобилизованы и развернуты на предусмотренных планом прикрытия рубежах. Войска не были приведены в боевую готовность.
За линией пограничных застав, в 3—5 км от государственной границы, расположились только отдельные роты и батальоны. Дивизии первых эшелонов армии прикрытия находились в районах, удаленных от назначенных им рубежей развертывания на расстоянии 8—20 километров. Вторые эшелоны, состоявшие в большинстве случаев из механизированных корпусов — в нескольких десятках километров от границы. Внезапное нападение врага застало войска в районах расквартирования и в лагерях…
Авиация приграничных военных округов понесла большие потери на своих аэродромах… Первыми приняли удары противника советские пограничники и передовые подразделения войск прикрытия.
Отражая превосходящие силы врага, личный состав многих застав полностью погиб. Советские дивизии и полки вынуждены были по частям вступать во встречные бои с врагом.
Превосходство противника над советскими войсками прикрытия было на ряде направлений 3—4-кратным и более…
Несмотря на героическое сопротивление войска прикрытия не смогли задержать противника в приграничной зоне на всех трех стратегических направлениях…
Трагичной была судьба бойцов и командиров пограничных застав, своими телами прикрывших границу. У многих из них даже нет могил. Так и остались они для родных и близких навеки пропавшими без вести.
Трагичной была судьба и жителей приграничных районов. На Восток потянулись толпы беженцев. Их косили из пулеметов немецкие истребители. Их безжалостно давили гусеницами немецкие танки. Их догоняли немецкие бронетранспортеры, поливая свинцовым огнем мечущихся в смертельном страхе людей. Повсюду была неразбериха. Смятение. Ужас. Повсюду был хаос. Повсюду была смерть.
«Неприкрытость» советской границы — отсутствие организованного сопротивления, и даже запрет ответного огня, вызвала у гитлеровцев «иллюзию внезапности нападения». Об этой «внезапности» с удивлением говорят практически все — и офицеры люфтваффе, и командующий 2-й танковой группы генерал-полковник Хейнц Гудериан, и начальник штаба Сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер.
ИЗ ДНЕВНИКА ОФИЦЕРА ЛЮФТВАФФЕ ЛЕТЧИКА-ИСТРЕБИТЕЛЯ ХАЙНЦА КНОКЕ
22 июня 1941 г.
5.00 утра [по Берлинскому времени]
Эскадрилья поднялась в воздух и вступила в боевые действия… Мне доставит большое удовольствие разбомбить грязных иванов.
На русской территории, к моему удивлению, все казалось погруженным в сон. Мы обнаружили русские штабы и на низкой высоте пролетели над деревянными постройками, но ни одного русского солдата не было видно… Наконец появились иваны. Они в замешательстве снуют туда-сюда, напоминая растревоженный муравейник. Мужчины в одних подштанниках, в поисках укрытия, устремились в лес. Наши армии повсеместно продвигаются вперед, русские застигнуты врасплох… Тысячи иванов стремительно отступают, это превращается в беспорядочное бегство. Когда мы открываем огонь, они, спотыкаясь и обливаясь кровью, пытаются скрыться в ближайших лесах…
Картина «внезапности нападения», описанная немецким летчиком, с удивительной точностью отражает трагические события этого дня. Поражает только фанатичная жестокость, с которой немцы выполняли свои обязанности. И то удовольствие, с которым они это делали.
ИЗ «ВОЕННОГО ДНЕВНИКА» ФРАНЦА ГАЛЬДЕРА
22 июня 1941 г., воскресенье, 1-й день войны…
…Общая картина первого дня наступления такова: противник был захвачен нападением врасплох.
Тактически он не был развернут для обороны. Его войска в приграничной зоне находились в своих обычных местах расположения. Охрана границы в целом была плохой. Тактическая внезапность привела к тому, что вражеское сопротивление непосредственно на границе оказалось слабым и неупорядоченным, а потому нам удалось повсюду захватить мосты через водные преграды и прорвать пограничную полосу укреплений на всю глубину…
Наступлением наших дивизий на всех участках противник был отброшен с боями в среднем на 10—15 км. Тем самым был открыт путь моторизованным соединениям…
Положение на фронтах катастрофическое. Красная армия отступает. Гитлеровские войска продвигаются вглубь страны. Но, несмотря на это, ни в Кремле, ни в Генеральном штабе нет ни паники, ни растерянности.
Генералу Судоплатову хорошо запомнились произнесенные в этот день с полной уверенностью слова Лаврентия Берия: «Продержаться месяц — два, а там … все пойдет как надо!»
О том же свидетельствует генерал армии Штеменко: «С первых минут войны обстановка в Генеральном штабе приобрела хоть и тревожный, но деловой характер. Никто из нас не сомневался, что расчеты Гитлера на внезапность могут дать ему только временный военный выигрыш».
Создается впечатление, что все происшедшее так и должно было произойти. Что именно так и ожидалось.
Или… именно так было задумано!?
Свершилось! 22 июня 1941, воскресенье. 3 ч 15 мин — Севастополь
«Это же война!»
За несколько минут до «внезапного» нападения, в 3 часа 07 минут, оперативный дежурный по штабу Черноморского флота в Севастополе Николай Рыбалко доложил командующему флота вице-адмиралу Филиппу Октябрьскому о том, что служба наблюдения слышит гул моторов приближающихся со стороны моря неизвестных самолетов. По свидетельству Рыбалко, выслушав доклад, Октябрьский не был, как будто бы, ни удивлен, ни взволнован, а спросил только, есть ли наши самолеты в воздухе. Услышав ответ, что наших самолетов нет, вице-адмирал строго предупредил дежурного: «Имейте в виду, если в воздухе есть хоть один наш самолет, вы завтра будете расстреляны!»
А через 8 минут, в 3 часа 15 минут, тот же Октябрьский уже звонит в Москву адмиралу Кузнецову: «Докладывает командующий Черноморским флотом… На Севастополь совершен воздушный налет! Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город…»
Вспоминает адмирал Кузнецов: «Смотрю на часы, 3 часа 15 минут.
Вот когда началось… У меня уже нет сомнений — война!
Сразу снимаю трубку, набираю номер кабинета Сталина.
Отвечает дежурный: «Товарища Сталина нет, и где он, мне не известно». «У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан немедленно передать лично товарищу Сталину», — пытаюсь убедить дежурного. «Не могу ничем помочь», — спокойно отвечает он и вешает трубку».
В отчаянии, адмирал звонит Тимошенко и повторяет сообщение Октябрьского. В трубке молчание. «Вы меня слышите?» — кричит Кузнецов. В голосе Тимошенко, как ранее дежурного, не чувствуется волнения: «Да, слышу…» А Кузнецов продолжает звонить по всем номерам. Еще и еще раз пытается связаться со Сталиным, но снова попадает на дежурного. «Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!»
Дежурный наверняка действует в соответствии с полученными инструкциями, и ответ его снова спокоен: «Доложу, кому следует!»
