Когда дело касалось очередного кризиса, Педру обычно действовал жестко и решительно: например, если надо было защитить отцовский трон, запугать в парламенте португальцев в 1822 году или же подавить очередную попытку враждебных фракций усилить свое влияние в парламенте. Отречение Педру от трона в 1832 году, которое отнюдь не было капризом деспотичного правителя, как утверждали его враги, избавило народ от кровавой резни и абсолютизма. Возвращение Педру в Португалию, где он собирался выступить на стороне борцов за либерализм, поставило под знамя просвещенной монархии силы, противостоявшие волне реакции, накрывшей Европу после поражения Наполеона.
Во время португальской кампании были допущены ошибки, однако вряд ли к ним можно отнести основные политические шаги Педру. Безусловно, правильным стало его решение оказать сопротивление в Порту, а не предпринимать наступление на Лиссабон, заранее обреченное на неудачу. Столь же верным оказалось его решение двигаться на север, через сравнительно незащищенный Алгарви, а также и то, что он поверил в энтузиазм и отвагу своих немногочисленных, плохо обученных солдат, которые смогли одержать победу над более многочисленным противником.
Безусловно, Педру обладал рядом недостатков: эгоцентризм и тщеславие этого человека в сочетании с поведением его любовницы Домитилы привели к пагубным последствиям и значительному снижению его популярности. Взгляды Педру, хоть и либерального толка, отличались авторитаризмом, и, в сущности, именно его нежелание делить власть с парламентом привело к нестабильности в правительстве. Тем не менее период, когда Педру руководил страной, характеризовался в основном здравой политикой и усилением независимости Бразилии. А самые непопулярные решения — как, например, соглашение с Португалией, отказ от имперских амбиций Бразилии в Уругвае, либерализация экономики — в конечном счете оказались верными.
Из всех Освободителей Педру в Бразилии пробыл у власти дольше всех — одиннадцать лет; и только О’Хиггинс, который правил значительно меньшим по территории государством в течение шести лет, мог сравниться с ним. Практически все Освободители были прекрасными солдатами. И опять же — только Педру не обладал талантом военного стратега. Да, О’Хиггинс по праву мог считать себя государственным деятелем. Однако обретение страной независимости без кровопролития и гражданской войны, а также создание правительства, действовавшего на протяжении десятилетия, вне всякого сомнения, является большим достижением: безусловно, Педру был лучшим руководителем среди Освободителей.
Жизнь этого человека вполне могла бы послужить хорошим сюжетом для настоящего исторического романа: страстная любовь к молодой красавице, погубившая императрицу; война с собственным братом, узурпировавшим трон несовершеннолетнего короля; участие в семейных раздорах матери-злодейки; и наконец, ранняя, трагическая смерть героя вскоре после одержанной победы. Педру заслуживает внимания не только бразильцев, для которых он — герой, но и всякого, кто верит в независимость, просвещение, либерализм, гуманизм, доброжелательную власть или же просто любит жизнь…
ГЛАВА 49 КОКРЕЙН В ГРЕЦИИ
А что же произошло с адмиралом лордом Кокрейном, которого мы в последний раз видели в Спитхеде в июне 1825 года? Вернувшись на родину, он вновь стал героем, окруженным романтическим ореолом, — человеком, который подарил свободу Перу и Бразилии. В Эдинбурге в театре ему аплодировали стоя, а Китти, видя это, не смогла сдержать слез.
Война за независимость Греции вызвала в обществе энтузиазм, охвативший всю Британию, и вполне естественно, что в конце 1825 года Кокрейн принял приглашение принца Александроса Маврокордатоса, секретаря национальной ассамблеи Греции, принять участие в борьбе за независимость Греции. Несмотря на то что Греция боролась за правое дело, в самой стране между греками существовала междоусобица, не уступавшая по силе противостояния войне с турками, от жестокого гнета которых они пытались освободиться. Восемь тысяч турок были зверски убиты греками в Триполисе. Месть турок была ужасной: они устроили ставшую печально известной бойню, самую кровопролитную за время войны: все мужское население острова Хиос — двадцать пять тысяч человек — было вырезано, а женщины уведены в рабство. В результате под контролем Греции остался Пелопоннес, в то время как Турция оккупировала север — большинство островов и прибрежных городов греческому флоту удалось отбить.
Участие Кокрейна в греческих войнах оказалась крайне бездарным, если не позорным. Из-за языкового барьера ему не удалось установить контакт с греческими солдатами и моряками, которым было все равно, победят они или нет, а греческие командиры походили больше на соперничающих бандитов, чем на борцов за независимость. Кокрейну не удалось освободить осажденный турками Акрополь — цитадель Афин; также неудачной оказалась его атака на турецкий флот, стоявший в порту Александрии. В результате долгожданную победу одержал не он, а адмирал Кондрингтон. Он возглавлял объединенную русско-франко-британскую эскадру, которая при Наварине наголову разгромила турецкий флот. Тем не менее Кокрейн впервые остался доволен очередной своей авантюрой: он вложил в греческие облигации тридцать семь тысяч фунтов, полученных им от греков еще в самом начале его службы в Греции. После поражения Турции облигации резко поднялись в цене. И когда в 1829 году пятидесятичетырехлетний Кокрейн вернулся в Англию, его капитал увеличился на сто тысяч фунтов.
Безусловно, в какой-то степени Кокрейн был романтиком и авантюристом. Вне всякого сомнения, он был приверженцем борьбы за независимость — это отвечало его натуре, не терпящей авторитаризма. Хотя часто его отношение к людям, на чьей стороне он воевал, нельзя было назвать уважительным. Кокрейн стал радикалом за тридцать лет до того, как радикализм вошел в моду, а когда это направление общественной мысли обрело настоящую популярность, он собрал богатый урожай.
Помимо падения абсолютизма Карла X во Франции 1830 год отмечен смертью короля Георга IV и формированием либерального правительства, возглавляемого лордом Греем, за которым последовала отставка Веллингтона. В 1831 году престарелый отец Кокрейна, отличавшийся расточительством, умер, и его сын унаследовал титул графа, став десятым по счету графом Дандоналдом. Его следующим шагом стала попытка получить аудиенцию у нового короля — Вильгельма IV (который сам был моряком и поклонником Кокрейна). В королевской резиденции в Брайтоне Вильгельм пообещал адмиралу проследить за тем, чтобы старый скандал с фондовой биржей был внимательно и беспристрастно изучен. Грей сочувствовал Кокрейну, однако два члена из его кабинета продолжали выступать против него. В конце концов Дандоналд, долгое время сопротивлявшийся Китти, просившей его добиваться королевского помилования, а не отмены приговора, уступил ее мольбам, резонно полагая, что таким образом покажет, что признает свою вину. В мае 1832 года Дандоналд был помилован и восстановлен в ранге контр-адмирала военно-морского флота. На следующий день он был приглашен на прием к королю. Это был час большого триумфа Кокрейна. И по случайному совпадению в это же утро был принят законопроект о «великой реформе». Кокрейн, о котором раньше говорили только как о сумасбродном, эксцентричном человеке, одержимом страстью к деньгам, хотя и удачливом капитане, теперь был признан героем и почти единоличным освободителем чужих земель.
Дандоналд — автор изобретения, благодаря которому впервые пароход «Восходящая звезда», направлявшийся в Чили через Атлантический океан, был снабжен втягивающимися веслами. В конце 1830 года он задумал создать ротационный двигатель, приводящий в движение весла или гребной винт. Крайне консервативное адмиралтейство на этот раз с пониманием отнеслось к его идеям, однако предпочло воздержаться от конкретных действий. В 1840 году новый первый лорд адмиралтейства граф Хедингтон отдал в распоряжение Дандоналда небольшой пароход под названием «Светлячок» для его экспериментов. А в 1845 году заказал новый большой фрегат на паровой тяге — «HMS Janus», для которого Дандоналд спроектировал паровой двигатель — один из первых усовершенствованных вариантов бойлера. Шесть лет спустя тайный комитет под руководством очередного первого лорда, симпатизирующего Кокрейну, рассмотрел три его проекта: маскировочные средства, массированные бомбардировки и газовая атака. Комитет рекомендовал заняться разработкой первого предложения и отверг другие два, охарактеризовав их как «не отвечающие принципам и правилам ведения цивилизованных войн».
Новоиспеченному графу, несмотря на все его усилия, не удалось восстановить свое членство в ордене Бани, откуда его с таким позором изгнали в самый тяжелый период его жизни. Однако королева Виктория (тоже поклонница адмирала) пообещала, что следующая вакансия в ордене Бани будет предоставлена Кокрейну. И когда его восстанавливали в членстве, принц Альберт вызвал сына его давнего врага лорда Элленборо, чтобы тот стал его поручителем, а престарелый герцог Веллингтон поздравил его. Но возможно, еще более удивительным стало назначение Кокрейна начальником североамериканской и вест-индской баз. На этом поприще у Дандоналда не было возможности ввязаться в очередной конфликт. Задачи Атлантического флота сводились к охране промысловых рыболовных зон, борьбе с работорговлей и патрулированию Мексиканского залива во время войн между Соединенными Штатами Америки и Мексикой. Тем не менее Кокрейн принялся за работу с присущей ему энергией. Он побывал в Новой Шотландии и на Тринидаде, где был поражен так называемым асфальтовым озером — огромной территорией в милю шириной, заполненной асфальтом. Адмирал всячески пытался внедрить этот материал на английский рынок либо в качестве топлива, либо в качестве строительного материала для канализации, туннелей и дамб на Темзе — для облегчения судоходства по реке. Однако все его попытки оказались безуспешными. Он также говорил о необходимости помогать освобожденным рабам Ямайки, которые оказались без работы и влачили нищенское существование.
