Услыхав, что Ростиславичи воюют тверские села, он выехал из Торжка в Тверь, взявши с собою старших бояр и новгородцев, молодых — по выбору, а новоторжцев — всех, и послал из них сто человек с небольшим отборных людей в сторожу, но в 15 верстах от города 25 марта наехал на них воевода Мстислав Ярун с молодою дружиною, тридцать три человека взял в плен, семьдесят положил на месте, остальным удалось убежать в Тверь.
Получивши этот первый успех, который дал ратникам их возможность беспрепятственно собирать съестные припасы, Ростиславичи послали смоленского боярина Яволода в Ростов к князю Константину Всеволодовичу приглашать его к союзу против братьев; провожать посла до рубежа отправили Владимира псковского с псковичами и смольнянами, а сами с новгородцами пошли дальше, пожгли села по рекам Шоше и Дубне, тогда как Владимир псковский взял город Константинов (Кснятин) на устье большой Мерли и пожег все Поволжье. Константин ростовский не замедлил ответом; он послал воеводу своего Еремея сказать Ростиславичам: «Князь Константин кланяется вам; обрадовался он, услыхавши о вашем приходе, и посылает вам в помощь 500 человек, а для остальных рядов пошлите к нему шурина его Всеволода (сына Мстислава Романовича киевского)». Ростиславичи отпустили к нему Всеволода с сильным отрядом, а сами пошли вниз по Волге; потом, чтоб скорее окончить поход, бросили возы и, севши на коней, поехали к Переяславлю. 9 апреля, в Светлое воскресенье, к Ростиславичам, стоявшим на реке Саре, пришел Константин ростовский с своими полками, но он боялся, что оставил свой город без защиты, почему Ростиславичи отправили в Ростов Владимира псковского с дружиною, а сами с Константином пошли к Переяславлю и стали против него на Фоминой неделе. Здесь под городскими стенами они захватили в плен одного человека, от которого узнали, что Ярослава нет в городе — пошел к брату Юрию с полками, с новгородцами и новоторжанами, а князь Юрий с братьями Святославом и Владимиром выступил также из своего города. Войско младшие Всеволодовичи собрали большое: муромцев, бродников, городчан и всю силу Суздальской земли, погнали всех и из сел, у кого не было лошади, тот шел пешком. Страшное было чудо и дивное, братья, говорит летописец: пошли сыновья на отца, отцы на детей, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов.
Ярослав и Юрий с братьями стали на реке Кзе, Мстислав и Владимир с новгородцами поставили полки свои близь Юрьева, а Константин ростовский стал дальше с своими полками на реке Липице. Когда Ростиславичи завидели полки Ярославовы и Юрьевы, то послали сотского Лариона сказать Юрию: «Кланяемся; у нас с тобою нет ссоры, ссора у нас с Ярославом»; Юрий отвечал: «Мы с братом Ярославом один человек».
Тогда они послали сказать Ярославу: «Отпусти новгородцев и новоторжан, возврати волости новгородские, которые ты захватил. Волок; с нами помирись и крест целуй, а крови не проливай». Ярослав отвечал: «Мира не хочу, новгородцев и новоторжан при себе держу; вы далеко шли и вышли, как рыба насухо». Когда Ларион пересказал все эти слова Ростиславичам, те отправили к обоим братьям с последнею речью: «Мы пришли, брат князь Юрий и Ярослав, не на кровопролитие, крови не дай нам бог видеть, лучше управиться прежде; мы все одного племени: так дадим старшинство князю Константину, и посадите его во Владимире, а вам Суздальская земля вся».
Юрий отвечал на это послу: «Скажи братье моей, князьям Мстиславу и Владимиру: пришли, так ступайте куда хотите, а брату князю Константину скажи: перемоги нас, и тогда тебе вся земля».
Младшие Всеволодовичи, ободренные мирными предложениями врагов, видя в этом признак слабости, отчаянного положения, начали пировать с боярами; на пиру один старый боярин, Андрей Станиславович, стал говорить молодым князьям: «Миритесь, князья Юрий и Ярослав! А меньшая братья в вашей воле; по-моему, лучше бы помириться и дать старшинство князю Константину, нечего смотреть, что перед нами мало Ростиславова племени, да князья-то все они мудрые, смышленые, храбрые; мужи их, новгородцы и смольняне, смелы на бою, а про Мстислава Мстиславича и сами знаете в том племени, что дана ему от бога храбрость больше всех; так подумайте-ка, господа, об этом!» Не люба была эта речь князьям Юрию и Ярославу, и один из юрьевых бояр сказал: «Князья Юрий и Ярослав! Не было того ни при прадедах. ни при деде, ни при отце вашем, чтоб кто-нибудь вошел ратью в сильную землю Суздальскую и вышел из нее цел, хотя б тут собралась вся Русская земля, и Галицкая, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская, никак им не устоять против нашей силы; а эти-то полки — да мы их седлами закидаем». Эта речь понравилась князьям, они созвали бояр своих и начали им говорить: «Когда достанется нам неприятельский обоз в руки, то вам будут кони, брони, платье, а кто вздумает взять живого человека, тот будет сам убит; у кого и золотом будет шитое платье, и того убивай, не оставим ни одного в живых; кто из полку побежит и будет схвачен, таких вешать или распинать, а о князьях, если достанутся нам в руки, подумаем после». Отпустивши людей своих, князья вошли в шатер и начали делить волости; князь Юрий сказал: «Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, тебе Новгород, Смоленск — брату нашему Святославу, Киев отдай черниговским князьям, а Галич нам же». Младшие братья согласились, поцеловали крест и написали грамоты. Здесь всего любопытнее для нас презрение северных князей к Киеву, с которым для их предков и для всех южных князей соединялась постоянно мысль о старшинстве, о высшей чести, но богатый Галич Всеволодовичи берут себе.
Поделивши между собою все русские города, Юрий с Ярославом стали звать врагов к бою; Ростиславичи с своей стороны призвали князя Константина, долго думали с ним, взяли с него клятву, что не будет в нем перевету к братьям, и двинулись в ночь к ростовскому стану на реку Липицу; во всех полках их раздавались крики, в Константиновом войске трубили в трубы — это навело страх на Юрия и Ярослава, они отступили за дебрь и расположили свои полки на Авдовой горе; Ростиславичи на рассвете пришли к Липицам и, видя, что враги отступили на Авдову гору, расположились на противоположной горе Юрьевой и послали ко Всеволодовичам троих мужей опять с мирными предложениями: «А не дадите мира, — велели они сказать им, — так отступите подальше на ровное место, а мы пойдем на вашу сторону; или мы отойдем к Липицам, а вы перейдете на наши станы». Князь Юрий отвечал: «Ни мира не беру, ни отступаю; вы прошли через всю землю, так неужели этой дебри не перейдете?» Всеволодовичи надеялись на свои укрепления: они обвели свой стан плетнем и насовали кольев, боясь, чтоб Ростиславичи не ударили на них в ночь.
Получивши их ответ, Ростиславичи послали своих молодых людей биться против Ярославовых полков; те бились целый день до ночи, но бились неусердно, потому что была буря и очень холодно. На другое утро, 21 апреля в четверг, на второй неделе по Пасхе, Ростиславичи решились было идти прямо ко Владимиру, не схватываясь с неприятелем, и полки их стали уже готовиться к выступлению; видя это, полки Юрьевы начали также сходить с своей горы, думая, что враги бегут, но те остановились и опрокинули их назад. В это время явился князь Владимир псковский из Ростова, Ростиславичи стали думать, куда идти, причем Константин сказал им: «Братья, князь Мстислав и Владимир! Если пойдем мимо них, то ударят на нас в тыл, а потом мои люди на бой не охочи, того и гляди, что разойдутся по городам». На это Мстислав отвечал: «Князь Владимир и Константин! Гора нам не поможет, гора нас и не победит; призвавши на помощь крест честный и свою правду, пойдем к ним». Все согласились и начали ставить полки: Владимир Рюрикович смоленский поставил полки свои с краю, подле него стал Мстислав и Всеволод с новгородцами, да Владимир псковский с псковичами, а подле него стал князь Константин с ростовцами; с противной стороны Ярослав стал с своими полками, т.е. переяславскими и тверскими, также с муромскими, с городчанами и бродниками против Владимира и смольнян, Юрий стал против Мстислава и новгородцев со всею землею Суздальскою, а меньшие братья — против князя Константина.
Мстислав и Владимир начали ободрять своих новгородцев и смольнян: «Братья! — говорили они им, — вошли мы в землю сильную, так, положивши надежду на бога, станет крепко; нечего нам озираться назад; побежавши не уйти; забудем, братья, про домы, жен и детей; ведь надобно же будет когда-нибудь умереть! Ступайте, кто как хочет, кто пеш, кто на коне». Новгородцы отвечали: «Мы не хотим помирать на конях, хотим биться пеши, как отцы наши бились на Кулакше». Мстислав обрадовался этому и новгородцы, сойдя с лошадей, посметавши с себя порты и сапоги, ударились бежать босые на врагов, смольняне побежали за ними также пешком, за смольнянами князь Владимир отрядил Ивора Михайловича с полком, а старшие князья и все воеводы поехали сзади на лошадях. Когда полк Иворов въехал в дебрь, то под Ивором споткнулся конь, что заставило его приостановиться, но пешие, не дожидаясь Ивора, ударили на пешие полки Ярославовы с криком, бросая палки и топоры, суздальцы не выдержали и побежали, новгородцы и смольняне стали их бить, подсекли стяг Ярославов, а когда приспел Ивор, то досеклись и до другого стяга.
